Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Первая клетка. И чего стоит борьба с раком до последнего - Азра Раза

Первая клетка. И чего стоит борьба с раком до последнего - Азра Раза

Читать онлайн Первая клетка. И чего стоит борьба с раком до последнего - Азра Раза

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 91
Перейти на страницу:
вздох в моих объятиях. Его стойкость и выдержка до самых последних мгновений, пока он оставался в сознании, были подлинно героическими.Заткните телефон, долой часы,пускай за кости не грызутся псы,рояли – тише; барабаны, об умершем плачьте; и внесите гроб.Пусть самолет, кружа и голося,“ОН УМЕР” впишет прямо в небеса.УИСТЕН ХЬЮ ОДЕН, “Похоронный блюз”[25]

Что было потом

Пусть боль кричит

НАХИД. АЛЁНА

Бывает так, что скорбь ничем не измеришь, не выразишь никакими словами. Никакое сочетание букв не опишет немыслимые страдания Нахид и Алёны, матерей, которым пришлось по частям прощаться с теми, кому они дали жизнь, кого растили десятилетиями, смотреть, как постепенно умирают их тела. У таких страданий нет ни начала, ни конца, ни утешения, ни взлетов и спадов, ни перерывов, они повергают и прошлое, и настоящее, и будущее в одну бездонную пропасть.

Нужно придумать новый язык, чтобы охватить всю беззащитность, все одиночество этих матерей, которые по полтора года с бесконечной нежностью опускали своих мальчиков в могилу по кусочку и до последнего вздоха сыновей не знали, как сделать эту постепенную кончину не такой мучительной. Омар пережил семь операций, ему удаляли куски руки и легких, целиком отняли изъеденное опухолью плечо. В случае Андрея первыми жертвами болезни стали руки и ноги, потом кишечник и мочевой пузырь, потом зрение, а последней каплей стало исчезновение способности глотать. Чтобы осмелиться горевать вместе с Нахид и Алёной, нужно познать все горе вселенной. Все гиперболы здесь бессильны. Все слова умолкают, язык становится заложником этой безумной пытки неизмеримого масштаба. Перед тем, как бесконечно бережно Алёна обмывала, оттирала и обряжала изможденное безжизненное тело своего двадцатитрехлетнего сына, перед беспощадным, неохватным, жгучим, пронзительным ужасом, преследовавшим Нахид и днем и ночью, пасует сама смерть со всей ее спесью; подобное горе возвышает материнство до таких высот, где звезды прячут глаза. Одна искра боли в сердце этих матерей затмевает солнце. Пыль от их беспокойных шагов пеленой покрывает пустыни, слезы обращают реки вспять, заставляя отступить перед натиском их горя.

Hota hay nehaan gard mein sehra meray peechayGhista hay jabeen khaak pe darya meray aagayРядом со мною от стыда прячется в пыли пустыняРека рабски корчится в пыли передо мною“Галиб: эпистемология элегантности”

Омар и Андрей. Какие были варианты?

Древнегреческий канон придает огромное значение выбору. В эсхиловской “Орестее” каждому герою приходится делать личный выбор. Агамемнону не обязательно было приносить в жертву свою дочь Ифигению. Клитемнестре не обязательно было убивать Агамемнона, чтобы отомстить за убийство дочери. Оресту не обязательно было убивать свою мать Клитемнестру, чтобы отомстить за своего отца Агамемнона. Выбор есть у всех.

У греческого слова “фармакон” три значения: “лекарство”, “яд” и “козел отпущения”. Эсхил использует это слово в “Орестее” для обозначения снадобья, которое может быть и лекарством, и ядом: оно убивает либо болезнь, либо больного, но так или иначе позволяет избавиться от болезни. Когда Агамемнон приносит Ифигению в жертву, этот поступок становится примером двуликого фармакона: он решает проблему ветра, необходимого, чтобы сдвинуть с места корабли Агамемнона, но в итоге приводит к гибели всей его семьи.

Лечение, которое мы предлагали и Омару, и Андрею, было фармаконом во всех трех смыслах слова. Химиотерапия и облучение, которые мы назначаем, чтобы бороться с опухолью, – одновременно и лекарство, и яд. В сущности, лечение уничтожало опухоль в одном месте, а в это время в сотне других возникали новые – и учиняли новые жестокие разрушения с беспощадной, дьявольской, коварной неизбежностью. Никакой надежды на увеличение шансов выжить, разумеется, не было. Токсические побочные эффекты держали Омара и Андрея в больницах неделями и месяцами, превращали рот и пищевод в одну огромную незаживающую открытую рану. Третье значение слова “фармакон” относится к ритуалу человеческого жертвоприношения. Когда мы испытываем экспериментальные лекарства на людях, мало зная о сопутствующем риске и вероятной пользе, но надеясь чему-то научиться на наблюдениях над испытуемыми, не перекладываем ли мы на Омара и Андрея бремя общественных потребностей, подсознательных желаний и осознанных опасений, не подвергаем ли их непредсказуемому насилию по собственной прихоти ради лучшего будущего других пациентов?

Мы все равно обрекали их на это жуткое лечение, поскольку альтернатива была бы не менее страшной. Если позволить раку сорваться с цепи, он становится одной из самых страшных, самых мучительных болезней. И главный вопрос и для Омара, и для Андрея состоял именно в этом невозможном выборе – либо разрешить раку свирепствовать на воле, либо искать прибежища в паллиативной терапии, которая позволяет на время укротить рост опухоли, но приносит свои невыносимые побочные эффекты. От чего умереть – от болезни или от лечения?

Что выбрали бы вы?

Почему нет других вариантов?

Все, что случилось с нами, лишь пролог

В 2005 году Элизабет Кюблер-Росс опубликовала свою последнюю книгу “О горе и скорби” (On Grief and Grieving), где предположила, что пять стадий – отрицание, гнев, торг, депрессию и принятие, не обязательно в этом порядке – проходят не только больные, узнавшие о своей смертельной болезни, но и их семьи. Однако оказалось, что все еще сложнее: эмоциональная буря у скорбящих не проходит определенные стадии в конкретном, заданном порядке, а развивается непредсказуемо, поскольку человек, утративший близкого, постоянно пытается уточнить свое место в новом мире, где нет того, кого он любил. Когда участвуешь в этом изнурительном суматошном действе, отнимающем душевные силы, смотришь, как болезнь разгорается и с дикарскими зверствами прожигает себе дорогу, все действующие лица становятся главными героями, все наблюдения – непропорционально важными, любой вопрос, даже самый пустячный, требует ответа. И все это так или иначе сводится к выбору. А когда выбор касается жизни и смерти, и потенциальный риск, и личная ответственность требуют колоссальных эмоциональных, психологических, интеллектуальных и духовных затрат. Был ли верным выбор, сделанный под таким страшным давлением, когда человек очутился в эпицентре этого урагана – стремительно прогрессирующей и наверняка смертельной болезни? Станет ли это понятно потом, много лет спустя?

Однако и взгляд в прошлое чреват своими опасностями, поскольку в ретроспективе все видится сквозь розовые очки, а разум пытается внести интеллектуальный порядок в непреодолимый хаос реальной жизни. Вспомним знаменитое стихотворение Роберта Фроста “Другая дорога”, где речь идет о выборе и об оценке этого выбора при взгляде в прошлое. Последние, самые знаменитые строки стихотворения звучат так:

Со вздохом припомню, годы спустя,Как чаша весов в равновесье застыла:Тропинки скрестились в лесу, и я —Пошел по заброшенной. Может быть, зря…Но это все прочее определило[26].

На первый взгляд эти строки выражают всю суть характера типичного жителя Новой Англии – бестрепетного, отважного, отчаянного, полагающегося только на себя. Идеальный американец, который всегда плывет против течения, не боится быть не как все – и потому выбирает необычную, рискованную, неведомую, нехоженую на вид тропу. Ключ к пониманию стихотворения – в

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 91
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Первая клетка. И чего стоит борьба с раком до последнего - Азра Раза торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Вася
Вася 24.11.2024 - 19:04
Прекрасное описание анального секса
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит