Репортаж не для печати - Дмитрий Харитонов

– Великую историю нельзя сотворить без жертв, – с важным видом разглагольствовал Бокасса. – И народ должен понимать это.

Бокасса осиротел будучи еще совсем ребенком. Воспитанием будущего императора ЦАР занимались белые миссионеры, жившие по соседству. Затем юноша поступил во французскую армию и сражался за колониальные интересы Франции в Индокитае и Алжире. На похоронах де Голля он плакал и не переставал кричать:

– Папа! Папа! Ты покинул меня…

Тринадцатилетнее правление Бокассы привело к разорению страны, на что Франция, покровительствовавшая скандальному режиму, закрывала глаза. Такой близорукости весьма способствовали щедрые взятки, которые Бокасса преподносил даже президенту Жискар Д'Эстену. Когда вскрылись факты, убедительно свидетельствовавшие о мздоимстве французского лидера, тот долго отнекивался. Но два года спустя был вынужден признать имевшие место дарения в виде бриллиантов.

Самое сильное, однако, впечатление произвели на журналистов куски человеческого мяса, лежавшие в холодильнике Бокассы. Быстро распространились слухи о том, что в своем дворце в Беренго император кормил человечиной ничего не подозревавших европейских визитеров. Помнится, я долго расспрашивал Роя, только-только вернувшегося из Африки на работу в Нью-Йорк. С самым невинным и глупым видом я задавал вопросы своему коллеге о том, чем потчевал его Бокасса во время бесед. Денвер дико возмущался, обещал намылить мне шею и клялся в том, что нигде и ничем Бокасса его не угощал.

– То, о чем ты говоришь, – горячо рассуждал Рой, – император мог подсунуть гостям только во время банкета. Как в мифе о Тантале, пригласившем богов на пир. После чего он угостил их мясом собственного сына Пелопа с целью проверить их всезнание. И то я сомневаюсь в этом. Скорее всего, он людоедствовал в одиночестве.

– Неужели? – хлопал я ресницами и широко расплывался в двусмысленной улыбке.

После возвращения из Африки, Рой устроился работать в престижный журнал и стал быстро подниматься по ступенькам служебной лестницы. Единственным неудобством для него было сократившееся количество зарубежных командировок, о чем Рой искренне сожалел. Услышав, что я направляюсь в поездку в Эфиопию, он немедленно загорелся:

– Вот здорово! Надолго едешь?

– Думаю, что на недельку, – не совсем уверенно проронил я.

– Что можно сделать в Африке за неделю? – возмутился Рой. – Только распаковать вещи о осмотреться вокруг.

– Знаю, Рой, знаю, – оборвал его я. – Будь твоя воля, ты вообще бы не выезжал за пределы Черного континента.

Он с живостью подхватил.

– Я сразу бы отправился в джунгли. В этот колдовской мир, где буйство жизни и красок. Где повсюду растут красно-фиолетовые и желто-оранжевые орхидеи. А бегонии! – Рой восхищенно причмокнул губами. – Белые и красные бегонии – настоящие тропические цветы, пробивающиеся среди деревьев, покрытых мхом и лишайниками. А звуки, Маклин, звуки тропического дождя, барабанящего по кронам деревьев – самая волшебная музыка на свете. Ведь только в Африке сохранились последние древние культуры маленьких народов. Исчезающие оазисы, где люди живут первобытной жизнью, где джунгли самые непроходимые, а реки стремительнее и опаснее, чем в любом другом уголке земного шара.

– Остатки каменного века, – согласился я. – С чудом сохранившимися племенами каннибалов, поедающих своих врагов.

– Ну знаешь, войны между африканскими племенами вспыхивают сегодня не из-за дележа природных богатств, – отозвался Рой. – Они являются продолжением многовековой вражды между кланами. И поедание тела врага – древнейший ритуал, имеющий огромное символическое значение. – Рой внезапно умолк и затем спросил с подозрением. – На что ты намекаешь, говоря о каннибалах?

Я усмехнулся. Рой был слишком подозрителен, как только речь заходила о малейших намеках на Бокассу.

– Не напрягайся, – посоветовал я ему. – Просто, мне кажется, что с течением времени человеческая природа не изменилась. Вместо джунглей люди построили небоскребы, вьючных животных они заменили автомобилями, но первобытные инстинкты охотников за черепами сохранились у многих.

– У многих? – переспросил Рой. – Ты намекаешь на финансовых акул с Уолл-Стрит?

– Не только, – коротко ответил я.

– На кого же еще?

– Ты легко догадаешься, если вспомнишь в какую страну я отправляюсь.

Рой замолчал. Затем он коротко выдохнул.

– Негус. «Красный негус».

– Вот именно, – подтвердил я. – Мне нужно сделать с ним интервью.

– Это не так просто. В последнее время он не любит общаться с западными журналистами. Его режим переживает сегодня небывалый кризис и, судя по всему, катится в бездну, – сказал Рой. – Но я постараюсь помочь. При условии, что, после возвращения из Эфиопии, репортаж действительно будет опубликован в нашем журнале.

Я охотно пообещал ему это сделать.

2

«.Красным негусом» называли диктатора Эфиопии Менгасту Хайле Мариама. Долгие годы эта страна была одним из самых крупных государств Африки, избравших социализм в качестве пути своего развития. Диктатура опиралась на силу оружия и огромные денежные вливания, поступавшие из Советского Союза.

В годы «холодной войны» Африка виделась и Вашингтону и Москве как огромное поле битвы за выгодные стратегические позиции, военные базы и сферы влияния. Вожди Советскою Союза на съездах Коммунистической партии провозглашали необходимость борьбы с империализмом. Они уже не вспоминали вслух о ленинской концепции «мировой революции» – пожара, который должен был охватить все континенты. Чтобы противостоять геополитическим устремлениям Вашингтона, ставку делали на конкретные страны. Как только американцы начинали снабжать деньгами и оружием какое-либо африканское государство, Москва тут же старалась подыскать себе союзника по соседству.

Крохотные острова – Сейшелы и Коморы, крупные страны – Танзания и Уганда с готовностью вливались в «мировое коммунистическое движение», особенно если речь шла о крупной финансовой поддержке, значительная часть которой моментально оседала на банковских счетах африканских лидеров.

Долгое время Эфиопия была одной из немногих стран мира, где даже чтение изданий по философии и политэкономии социализма каралось тюрьмой. Под запретом находились тысячи книг, в которых высказывались какие-либо революционные идеи, подрывавшие основы власти императора.

В течение сорока шести (!) лет Эфиопией управлял Хайле Селассие I, происходивший из боковой ветви династии, которая вела свой род от царя Соломона и царицы Савской. Император был абсолютно убежден в божественном происхождении своей власти и правил как средневековый деспот, охраняемый во дворце прирученными львами, внимательно следившими за передвижениями гостей. Режим, царивший в стране, являл собой почти классический образец феодализма с элементами модных либеральных веяний.

Хайле Селассие I обожал проводить пышные ежегодные банкеты в своем императорском дворце. Под открытым небом, вплоть до глубокой ночи, когда мерцающие звезды высыпали на небо, лучшие повара страны жарили сотни бараньих туш и варили острый перечный соус. Вся знать из самых отдаленных уголков страны съезжалась в Аддис-Абебу, чтобы выразить свою нижайшую преданность императору. Здесь раздавались военные чины и награды, высокие должности и земельные участки в лучших районах Эфиопии. Наиболее верные и преданные люди императора могли уехать с банкета на последних моделях «мерседесов», специально закупленных для этой цели в Европе.

Тем не менее, Хайле Селассие I старался приобщить Эфиопию к благам цивилизации, сооружая школы и больницы, фабрики и заводы, посылая лучших представителей молодежи на учебу за границу. В отличие от многих других монархов, когда-либо правивших на земле пресвитера Иоанна, он понимал неизбежность присутствия иностранцев в его стране и не только не препятствовал этому, но и всячески поощрял приезд специалистов из-за границы. Индийские военные занимались муштрой эфиопский армии, англичане и норвежцы модернизировали флот, французы прокладывали железные дороги, австралийцы строили пятизвездные отели, а чехи выпускали первоклассную обувь на построенных ими фабриках.

Интересы русских вначале не простирались дальше поисков полезных ископаемых. Но с расширением «холодной войны» в Европе и постепенным втягиванием в нее Черного континента, на легендарную страну пресвитера Иоанна было решено обратить особое внимание. Жестокая засуха, поразившая Эфиопию на рубеже семидесятых годов, стала причиной голода, который унес жизни более ста тысяч человек. Нараставшее движение сепаратистов в провинции Эритрея, чудовищная коррупция государственных чиновников, обвинения царской семьи в переводах десятков миллионов долларов в зарубежные банки – все это обернулось против престарелого монарха.