Царство. 1951 – 1954 - Александр Струев

Мальчика она назвала Иосифом, но отец не простил беспутную дочь, не пожелал увидеть внука. Последние годы Иосиф Виссарионович возненавидел евреев, а Григорий был еврей, хотя и носил русскую фамилию. Однажды отец обозвал Свету еврейской подстилкой. Услышав оскорбительные слова, она месяц не могла успокоиться.

Вездесущий Власик продолжал приезжать, привозить продукты, вещи, и как заезженная пластинка повторял одно и то же: «Папа очень скучает!» Только сейчас к заученной фразе прибавилось фраза, что у отца много работы, и продолжение звучало привычно: «Скоро он позовет в гости». Но это «скоро» никак не наступало, а самой Светлане напрашиваться на «ближнюю» не хотелось.

Аллилуева (Света носила фамилию матери) с отличием окончила университет и поступила в аспирантуру. В университете она вводила всех в замешательство, заведующий кафедрой впадал при виде дочери Сталина в стопор, и лишь один из доцентов относился к аспирантке обычно, как ко всем остальным. Светлана хотела потеряться в учебниках, раствориться в знаниях, но не удавалось, ведь теперь она жила вдвоем с маленьким сыном. Все вокруг было грустно! Света несла свой крест, но слепо верила в счастье.

И вот у нее появился Юрий. Юрий Жданов, молодой партийный функционер, возглавлял чуть ли не отдел Центрального Комитета — она плохо разбиралась в партийной иерархии. Отец Юрия был старый большевик, но он рано умер.

Познакомились они в доме отдыха на Черном море. Светлана жила в Нижней Ореанде, туда же приехал Юрий с матерью. На пляже они оказались рядом — их лежаки соседствовали. Юрина мама выглядела интеллигентно, была не многословна и внимательна к маленькому Иосифу. Перед ужином они чинно гуляли по парку, в один из дней поехали в Никитский ботанический сад, а когда море было спокойным, маленького Иосифа на волне сразу укачивало, прокатились на катере до Ялты. Но сближение их произошло уже в Москве, и снова у брата. Они протанцевали с Юрием пять медленных танцев подряд, распили бутылку вина, и он вызвался проводить ее до дома. Светлана не возражала. Они шли и шли, ничего больше. На следующий день Юрий пригласил Свету в театр, потом позвал в Пушкинский музей, и наконец, они оказались в кино, и там, он положил свою руку на ее.

Провожая возлюбленную до дома в пятнадцатый раз (в кино они теперь ходили регулярно), он предпринял попытку прижать ее и поцеловать. Света долго ждала — когда же это случится?! И он поцеловал. От поцелуя женщине сделалось легче — она стала не так одинока, как раньше.

В Новый год пришло приглашение от отца, и она поехала к нему. Отец обнял дочь со словами: «Не сержусь, не сержусь!»

Он постарел, ей стало жаль его. Папа знал про Жданова.

Свадьбу сыграли быстро. И опять Света забеременела, и опять поняла, что не любит мужа. Она не стала лукавить, притворяться, высказала все начистоту. На другой день сообщила отцу, что уходит от Юрия, и попросила новую квартиру:

«Не могу больше там жить, задыхаюсь!»

«Дура!» — выпалил отец.

Наутро Власик даже забыл свои вечные слова, что отец очень скучает, а сразу спросил: где Свете хочется жить? Она ответила, что не знает. Через неделю они посмотрели пять квартир. Светлана остановилась на старом правительственном доме на Серафимовича. Начальство, меняя старое жилье на новое, более шикарное, селилось в модные высотки, переезжало в монументальные строения на улице Горького или выбирало квартиры во вновь выстроенном гиганте на Фрунзенской набережной. По этой причине, точнее, чтобы поменьше попадалось знакомых, Аллилуева выбрала уже успевший состариться дом напротив Кремля.

Отец и сейчас, когда родилась Катя, не навестил дочь. Раньше Светлана переживала, теперь же ей стало без отца спокойней. Ни Молотова, ни Ворошилова, ни Кагановича, ни Берию — никого «из друзей» она не встречала. Да и где она могла их повстречать, разве в гостях у своего великого отца, но он так редко звал дочь к себе! Двое деток — вот ее мир, ее семья, ее радость.

«Никого мне больше не надо!» — утирая слезы, вздыхала юная мама.

Со смертью отца все должно было перемениться, но реально ничего не поменялось, она по-прежнему оставалась центром внимания, центром сплетен, поводом к разговорам, хотя теперь на кремлевском небосклоне появились новые звезды: Маленковы, Молотовы, Хрущевы, Ворошиловы, Булганины, Микояны, но и о сталинской дочери не забывали. По мановению злого волшебника друзей у нее не осталось. Исчез предупредительный генерал Власик, во взглядах старых знакомых пропала угодливая трогательность, и здороваться стали суше, и уже не бросались, как раньше, целовать и тискать пятилетнего Иосифа, не приносили игрушки для пухленькой Кати. Как все скоро на белом свете, как невероятно! Получается, люди могут меняться за какие-нибудь мгновенья, а вовсе не за долгие годы! Один Анастас Иванович остался прежним. Давным-давно он подарил маленькой Светланке вязаного зайчика, и вот вчера, в день рожденья Катюши, от него принесли игрушку — кота, тоже связанного из шерсти. Малышка спала. Света положила мягкого котика ей в кроватку и разрыдалась.

23 декабря, среда

Успехи советской науки решили триумфально отметить. Закрытым Постановлением правительства ученых-ядерщиков представили к государственным наградам, в очередной раз улучшили их бытовое и материальное обеспечение. В 1949 году, когда была испытана первая советская атомная бомба, на ученых пролился золотой дождь. В 1951-м, после взрыва куда более мощного ядерного устройства, награждения и похвалы утроились, однако, сегодня ситуация была кардинально другая — во главе государства не было Сталина, а это означало, что и без Сталина водородную бомбу сделали!

В Кремле собралось человек под сто. Руководству атомного проекта были присвоены звания Героев Социалистического Труда. Курчатов, Духов, Ванников, Щелкин и Харитон, получили Золотую Звезду в третий раз. Сотни инженеров, технарей, контролеров, снабженцев, смежников, словом, весь второй эшелон, отмечали скромнее и не в Кремле. Их тоже осыпали орденами, подарками, денежными премиями.

Такого мощного взрыва невозможно было вообразить, даже те, кто находился в укрытии, ополоумели от ужаса — многотонные перекрытия казались хлипкими, ненадежными, ходили ходуном, угрожая развалиться от неистовой силы взрывной волны. Разумнее было расположить бункер командного пункта дальше и глубже врыть в землю.

— Так е…нуло, — вспоминал маршал Неделин, — думал, пи…дец!

— Пронесло, слава Богу! — вздохнул зампред Совмина Малышев, в правительстве он отвечал за военную технику. — Я, когда из укрытия выбрался, от счастья запел.

— Хорошо не запил! — хлопнул его по плечу Хрущев. Именно Хрущев в тридцать пятом углядел на ремонтном паровозном заводе в Коломне шустрого инженера.

— А как после такого не выпить? Сидишь на волосок от смерти и ощущение полной беспомощности.

Первухина, Малышева, Завенягина, Зернова, тех, кто осуществлял верхнее руководство ядерным проектом, так же представили к наградам.

Слегка кашлянув, Маленков дал понять, что церемония началась. Зал затих. Председатель правительства, не торопясь, развернул сложенный листок, надел очки в толстой роговой оправе и, не повышая голос, начал читать. Он перечислял достижения коллектива ученых, поименно отмечая каждого присутствующего. Маленков огласил Постановление о передаче в дар ядерщикам выстроенных в Подмосковье каменных дач. Ученым передали в собственность автомобили «Победа», предоставили квартиры в центре столицы. Не обошлось и без денежного вознаграждения. Академики получили невообразимую сумму — по одному миллиону рублей!

Напоследок, уже без бумажки, премьер сказал:

— Сердечно благодарю за неоценимый вклад в дело мира!

Хрущев и Булганин переглянулись. Про дело мира при испытаниях бомбы говорить было как-то неуместно. Под аплодисменты товарищ Маленков свернул бумажку с текстом и запихнул в боковой карман френча. Он, как и Сталин, носил этот незамысловатый полувоенный наряд.

— Враг не дремлет! Враг не успокаивается! — взяв слово, потрясал руками Хрущев. — Враг подкрадывается со всех сторон, не желает мириться! Недавно на подлете к Владивостоку сбили американский истребитель. Что он там делал? Шпионил, вот что! Любая наша слабость, любой просчет на руку врагу, но не тут-то было! Теперь у нас есть не просто мощная армия с танками, с пушками, с неустрашимыми бойцами, у нас появилось грозное оружие — водородная бомба! — отчеканил Первый Секретарь. — Это броневой щит государства! Щит и меч! — Никита Сергеевич выставил перед собой кулаки. — Но не только в создании сокрушительного оружия заслуга наших талантливых ученых. Без мирного атома, без подчинения атомной энергии воле людей человек так и будет пребывать в первобытном состоянии, потому как силы природы будут ему неподвластны. Подчинив себе атом, подчинив разуму гнев и ярость самой природы, человечество семимильными шагами пойдет вперед, и в авангарде будет наша великая страна — Союз Советских Социалистических Республик!