Токийская головоломка - Содзи Симада

Кабак еще не работал. Кратко взглянув в мою сторону, Фудзитани открыл дверь салона красоты.

Заведение было скромным – всего два сиденья. На зеленом линолеуме были раскиданы женские журналы и буклеты с картинками. Тапочек не было. Кое-где со стен начала слезать краска. Казалось, мы пришли в ясли, а не в салон красоты.

– Есть здесь кто-нибудь? – крикнул Фудзитани. Пусто, ни единого посетителя. Сотрудников тоже не было видно.

– Иду! – На голос, вытирая руки о фартук, вышла женщина. Она выглядела как самая обыкновенная домохозяйка, из-за чего это место походило на салон красоты еще меньше.

– Вы Михо-сан? – обратился к ней Фудзитани.

– Да, это я… – Она выглядела обеспокоенной. Видимо, догадалась, что мы не местные.

– Ваша девичья фамилия – Фунаэ и вы окончили старшую школу Тэсио?

– Ну да… – Михо разволновалась еще сильнее. Красавицей ее не назовешь, но была в ее лице какая-то городская утонченность. Кажется, я понял, почему Такако Нобэ выбрала ее своей единственной подругой.

– Меня зовут Фудзитани, я из издательства «Коданся» в Токио… – Фудзитани как-то замешкался. Словно умоляя спасти его, он бросил краткий взгляд на стоявшего сбоку Митараи.

– По правде говоря, мы друзья Кадзюро Асахия. Вы ведь знаете Такако Нобэ? Ваша близкая подруга в старшей школе, – заговорил Митараи пулеметом.

Михо кратко кивнула. Сейчас было лучше положиться на моего друга. Лишь он целиком понимал всю картину произошедшего. И потом, он единственный, кто умеет столь красноречиво нести полную ахинею.

– Вам известно, что Нобэ-сан выходит замуж за Кадзюро Асахия?

Я непонимающе взглянул на Митараи. Такое я слышал впервые. Михо, стоявшая перед нами по струнке, тоже выглядела удивленной.

– За того самого Асахия?..

– Да. За того самого знаменитого Асахия.

– Но у них же такая разница в возрасте… – Непонятно, какие эмоции ее одолевали, но она побледнела.

– Их разделяет тридцать два года. Человек в здравом уме такой вариант брака не будет рассматривать, – сурово говорил Митараи. Изучающе, с хитринкой в глазах он рассматривал Михо, уставившуюся в пол.

– Но если это по любви… – наконец вымолвила она, но Митараи прервал ее:

– А как же возраст? По вашему мнению, в таком браке есть место любви?

Мы с Фудзитани нахмурились. Нашей собеседницей была близкая подруга Такако, и вряд ли ее можно было разговорить с помощью таких занудств. Митараи всеми фибрами души презирал давний обычай человеческого рода под названием брак и, когда речь заходила о нем, становился излишне едким. Однако и колючим языкам хорошо бы знать о такой вещи, как уместность.

– Так что же, тот знаменитый человек, о котором она сказала…

– Кадзюро Асахия, корифей японского кинематографа, мультимиллионер. Считается, что его капитал составляет в районе пяти-десяти миллиардов. Вдобавок к частному самолету владеет как минимум десятью особняками в стране и за границей. Эдакий японский Онассис[137].

Все это я слышал впервые.

– Вдобавок ни свекрови, ни сестер, ни падчериц – никакого раздражающего женского присутствия. Любовниц и бывших жен тоже нет. Если выйти замуж за такого старика, можно целыми днями загорать у бассейна. А если заскучаешь, можно отправиться в бутики на Елисейских Полях или Манхэттене, поиграть в теннис на юге Франции или покататься на лыжах в Санкт-Морице. К тому же Кадзюро болен, так что достаточно переждать пару лет – и он умрет. В таком случае все наследство отойдет ей. Если душа изволит, она, пожалуй, может скупить целый город. Так что их брак можно назвать счастливым.

Митараи врал без зазрения совести. Закончив свою тираду, он перевел взгляд на лицо Михо.

– Первозданная природа, олени, жующие сочную травку… Именно на ваших землях живет настоящее счастье…

Какие еще олени? Мы с Фудзитани переглянулись.

– Это ведь был восемьдесят четвертый год? Тогда Такако внезапно вернулась?

– Да, верно, – кивнула Михо, что удивило меня еще больше.

– Вы встретились с ней?

– Да.

– Здесь?

– Да, она пришла меня проведать.

– И ничуть не изменилась.

– Да, ее характер совсем не поменялся… Но она очень похорошела… – Михо аккуратно подбирала слова.

– Разумеется! Визиты к косметологу, огромные расходы на одежду, дорогая косметика. С такими деньгами и вы станете еще красивее.

– Да куда уж мне, деревенщине… – горько улыбнулась Михо.

– Лишняя скромность звучит как сарказм. Я бы хотел узнать, о чем вы говорили с Такако в последний раз. Клиентов у вас, как я вижу, нет… Можем выйти на улицу, если вам так удобнее.

Михо покорно просунула ступни в коричневые виниловые сандалии, стоявшие в прихожей, и вышла на улицу.

– Тогда она ведь сказала, что привезла с собой отца?

– Да, именно так.

Какая-то магия. Раз за разом Митараи упоминал совершенно неожиданные факты, а Михо Фунаэ слушалась его, словно под гипнозом.

– Ее отец тоже получил квартиру в элитном доме в Камакуре и не знал забот. Его взяли работать консьержем, но какая же это работа, когда тебе всего-навсего нужно открывать и запирать замки?

Что?! Так тот старик на входе – отец Такако Нобэ?..

– Такако-сан, наверное, терпеть не могла этот поселок?

– Как вам сказать… Ее как-то раз заподозрили, что во время вечерней учебы она украла деньги из кошелька учителя. Вряд ли она с теплотой вспоминала наши края. Сплетничали, что она водила дружбу с мальчишками, нюхавшими растворитель, хотя никакого участия в их забавах она не принимала. Сама Такако рассказывала, будто бы в наших краях планируют захоронить ядерные отходы. Она не раз называла безумцами тех, кто собирался оставаться здесь на всю жизнь.

– А она жестокая! – возмутился Митараи.

– Отнюдь, – с ходу возразила Михо. – Однако в какой-то момент в Такако что-то поменялось. Раньше она подобного не говорила. Напротив, она была очень чуткой по отношению к другим людям. Не все ведь могут уехать отсюда.

Михо медленно направилась за здание. Митараи зашагал сбоку, мы с Фудзитани шли за ними следом. Мы вышли к речке с земляным берегом, настолько узкой, что ее можно было перепрыгнуть с разбега. Такие пейзажи пробуждали во мне ностальгию и ощущение чего-то очень родного. Но смотреть на воду, совершенно покрывшуюся белой пеной, было грустно. Даже реки в Токио были не настолько грязными.

– Когда мы были детьми, здесь плавал лосось. Вдвоем мы часто приходили сюда и болтали о том, как здорово было бы жить здесь, возле реки, когда обзаведемся своими семьями. – Михо горько усмехнулась. Из них двоих лишь она воплотила эту мечту. О чем она думала? Не о том ли, какая огромная пропасть пролегла между ней и ее близкой подругой? – Даже в старшей школе она часто сочиняла сказки и обожала читать…

– Какие сказки? – спросил Митараи.

– Кажется, это были истории о возрождении нашего поселка… Конечно, то были ребяческие мечты…

– Возрождении поселка?

– Тогда взрослые часто повторяли, что железная дорога обречена и Хоронобэ придет конец. Но в этом случае можно было бы вдохнуть в наш поселок новую жизнь, объявив его «родиной Санта-Клауса».

– «Родина Санта-Клауса»? Звучит неплохо!

– Здесь ведь есть