Не влюблены - Эли Хейзелвуд

– Флоренс была активным членом исследовательской группы?

– Если коротко ответить, то да. – Ради Руты Эли попытался быть справедливым. – Я могу быть предвзятым, поэтому тебе придется сравнивать с воспоминаниями Флоренс. Я считаю, что в интеллектуальном плане Минами во многом руководила проектом. Флоренс была активным участником обсуждений, но была занята другими делами. Мы советовались с ней, но со временем перешли в основном на отчеты о наших успехах. Ее гранты покрывали стипендии, материалы и аренду лаборатории. И вот что странно: лаборатория была не в университете. Флоренс объяснила это тем, что аренда уже оборудованных лабораторий обходится дешевле, чем покупка нового оборудования. Мы подумали, что это логично. К тому же нам уже не надо было оставаться в кампусе, так как мы закончили учебу. Ты знаешь, что за аспирантами нет никакого формального надзора. В итоге мы оказались в значительной изоляции от остального отдела. Так возникла наша созависимость, – сухо добавил Эли.

Он понятия не имел, верит ли ему эта непостижимая, загадочная женщина.

– А когда технология была готова?

– Через два года у нас произошел прорыв. К этому моменту мы были студентами за пределами университета, практически ни с кем не общались. Летом у нас был месячный отпуск. Мы с Харком путешествовали по Европе. Минами только что познакомилась с Сали. Мы вернулись, и все пошло прахом. Сначала просто не могли связаться с Флоренс. Она не отвечала ни на электронные письма, ни на звонки. Мы беспокоились о ней, поэтому пошли к заведующей нашим отделом. Именно тогда и выяснилось две вещи: Флоренс уволилась, и между ней и университетом продолжался спор о законном владельце технологии. Мы переглядывались, гадая, что, черт возьми, происходит.

– Что сказала Флоренс, когда вы увидели ее в следующий раз? – спросила Рута.

– Ты там присутствовала.

– Что ты имеешь в виду?

– В «следующий раз» я увидел Флоренс в «Клайн» в прошлом месяце. Десять лет Флоренс отказывалась встречаться с нами или каким-либо иным образом признавать наше существование. Мы так и не подвели черту, что еще больше затрудняло движение дальше. Однажды Минами поджидала ее возле квартиры, надеясь встретиться с ней лицом к лицу. Она пошла одна, решив, что мы с Харком можем испугать Флоренс.

– И?

– Флоренс вызвала полицию.

Менее заинтересованный наблюдатель мог бы пропустить, как Рута вздрогнула. Раньше Эли бы порадовался тому, что сказав правду, может лишить Флоренс чего-то. Но сейчас он думал лишь о том, чего лишает Руту.

– После долгих и трудных размышлений я не верю, что Флоренс с самого начала планировала кинуть нас, – сказал он. – Харк с этим не согласен.

– Почему ты в это веришь?

Он пожал плечами.

– По наитию? Принимаю желаемое за действительное? Флоренс была откровенно недовольна университетом. Технологию производства биотоплива можно было вывести на рынок, но для этого Флоренс нужно было владеть патентом, а также доказать, что она разрабатывала технологию на частные средства. Наши стипендии выплачивались из федерального гранта. Ей пришлось свести к минимуму наше участие. Мы были... терпимой жертвой.

– Почему вы не сообщили о ней?

– Мы сообщили. Но десять лет назад все было по-другому. Я говорил, что мы работали практически в изоляции. Доказательств нашего участия было мало. Наше слово против слова Флоренс, а слово аспиранта стоило очень мало. Затем это дело получило широкую огласку. Новости и статьи о том, как очаровательная молодая женщина-исследователь пытается изменить мир с помощью экологически чистого топлива, выполняет работу в свое свободное время и за свой счет, а университет хочет отобрать у нее право на ее интеллектуальную собственность. Пиар-кошмар для университета. Они хотели как можно быстрее замести все под ковер. «Все» включало нас троих, и шумиху, которую мы подняли. Проблемы из-за одного ученого – уже плохо, а из-за четверых – еще хуже. Харка и меня попросили покинуть программу. Контракт Минами не был продлен. У нас не было денег. Мы встретились с двумя адвокатами, и они оба сказали, что нам не с чем идти в суд. А потом умер мой отец, и это дерьмо казалось наименьшей из наших проблем.

Рута на мгновение закрыла глаза.

– «Харкнесс» – это способ отомстить Флоренс?

– Создали ли мы «Харкнесс», чтобы наказать Флоренс за боль, что она им причинила? По сути, да. Но это превратилось в нечто совершенно иное.

Эли нравилась его нынешняя работа. «Харкнесс» могли бы поглощать компании, выжимать из них все до остатка и выбрасывать, но они выбрали другой путь. Они сосредоточились на долгосрочном здоровье компаний, в которые инвестировали. Они что-то изменили.

– Это единственный способ вернуть то, что принадлежало нам. Отец Харка богат, но он отказался поддерживать Харка в любых начинаниях, не связанных с финансами. Он дал нам стартовый капитал. Я не собираюсь лгать. Пока это дело складывается для нас не так хорошо, как хотелось: Флоренс утаивает ключевые документы и чинит препятствия на каждом шагу, но я все еще надеюсь, что мы сможем вернуть технологию. Не думай, что каждую минуту за последние десять лет мы думали только о том, как отомстить. Но мы не спускали глаз с «Клайн». И когда ссуда была выставлена на продажу... – он покачал головой, поражаясь собственному идиотизму. Так много слов, вместо того, чтобы просто сказать: – Да, это месть.

– И чего же ты хочешь... – казалось, она на мгновение потеряла дар речи. – Какой для тебя счастливый конец?

Какой сложный вопрос.

– Дела у «Клайн» идут неважно. Технологию следовало вывести на международные рынки много лет назад. Компания разрослась слишком быстро и неконтролируемо. У нас есть основания подозревать, что Флоренс неплатежеспособна. Она окружила себя почитателями, а не компетентными консультантами. Счастливый конец – мы берем под свой контроль «Клайн», назначаем совет директоров с реальным опытом. Никаких увольнений, сокращения заработной платы и больше науки.

– И патент принадлежит вам?

– И патент принадлежит нам.

Рута, нахмурившись, отвела взгляд. Впервые с начала разговора Эли точно знал, что она чувствует – грусть.

– Спасибо за честность, Эли. Я действительно ценю это, но... мне пора идти, – она прошла мимо него, но затем остановилась, приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы.

Эли не стал ее задерживать, но когда она коснулась дверной ручки, вдруг окликнул:

– Рута.

– Да?

Он посмотрел в ее широко раскрытые, чистые глаза и покачал головой.