Не влюблены - Эли Хейзелвуд

Тини лизнул меня в подбородок, и я вздрогнула.

– Я не ласкаю собак.

– Я просто в шоке. – Он снял очки и положил рядом со стопкой нераспечатанной почты. Теперь он был не Эли из «Харкнесс», а мой Эли.

«Мой?»

Было смешно и жалко думать о нем так, но меня все равно затопило облегчение.

– Это из-за тщеславия? – спросила я.

– Что? – Он взял что-то с полки, а Тини, обойдя нас, возбужденно запрыгал. Собаки всегда так бесстыдно счастливы? Наверное, что-то в их крови. Если это исследовать, а потом выделить, получится хорошее лекарство от депрессии.

– Очки. Ты носишь их только на работе. Ты пытаешься выглядеть не как бывший хоккеист, а как ботаник?

– Я ношу их только на работе, потому что, по словам моего офтальмолога, у меня зрение сильно пожилого мужчины, и мне нужны очки для чтения и работы на компьютере.

– Ах.

– Но спасибо, что сказала мне, что я выгляжу как упрямый качок.

– Я не...

– Тише. Я знаю. Пошли.

Теперь я поняла, что он взял с полки – поводок.

О нет.

– Куда?

Он прицепил поводок к ошейнику Тини.

– Выгуливать собаку.

Я сделала шаг назад, и Эли последовал за мной. Осторожно взял мою руку и вложил в нее поводок.

– Я не могу отвечать за...

– Если ты останешься, придется отрабатывать свое содержание.

Я покачала головой.

– На самом деле я не...

– Любишь домашних животных? – Эли посмотрел на меня так, словно, чтобы я не сказала, это его не удивит. Как будто знал затененные, скрытые части меня. По крайней мере, он знал, что они существуют. – Пойдем.

Он произнес это с доброй интонацией, но непреклонно, и у меня не осталось выбора.

Когда Тини что-то привлекало на тротуаре, он рвался туда, натягивая поводок, и я следовала за ним. Соседи, гуляющие со своими собаками, часто останавливались. Люди обменивались любезностями с Эли, а собаки энергично обнюхивали задницу Тини.

– Не это я себе представляла, когда сюда приехала, – пробормотала я, подчиняясь очередному капризу Тини. Эли казался невозмутимым и ни разу не попытался отобрать у меня поводок, даже когда Тини погнался за белкой, заставив меня бежать за ним. Должно быть, со стороны это зрелище напоминало сцену из мультфильма Looney Tunes.

– Не волнуйся, я трахну тебя позже, – пробормотал Эли, когда мы уже возвращались к дому. Он кивнул пожилой даме, которая выгуливала пуделя, до жути похожего на нее. Я посмотрела на Тини, затем на Эли. Между ними тоже было сходство: растрепанные, вьющиеся каштановые волосы. Это что-то значило? – Но раз уж в этот раз ты пришла ко мне, я подумал, что мы могли бы сделать все по-моему.

– Мы всегда все делаем по-твоему.

– Правда?

Нет, и я знала это. С самого начала это я устанавливала границы, обращалась с просьбами, возводила заборы. Вероятно, потому, что с самого начала чувствовала, что Эли будет готов преодолеть их. Его роль была четко определена: уважать мои желания, следовать моему примеру. Но за последние дни стало очевидно, что ему хотелось чего-то смутно-неопределенно большего, и это смутно-неопределенно пугало.

– Не волнуйся. Я не собираюсь просить тебя о чем-то скандальном, например, покататься со мной на коньках. – Он посмотрел на меня с нежным весельем, как будто я была ребенком, который все еще верил в лепреконов на краю радуги. – Это не свидание или что-то столь же морально извращенное.

И все же это беспокоило не меньше.

Дома Эли потратил пару минут, чтобы отправить файлы своей команде в «Харкнесс», а затем усадил меня на табурет, пока готовил мясо с кускусом и острыми, аппетитными приправами.

– Это последнее из твоих фирменных блюд?

– Ага. Мне придется выучить еще, если хочу продолжать заманивать тебя сюда.

«Правда? Уверен, что хочешь, чтобы я была рядом?»

– Где Майя?

– В кемпинге.

– Разве у нее нет летних занятий?

Он покачал головой.

– Перерыв. Она уехала сегодня рано утром.

Я пришла сюда, чтобы не оставаться наедине с мыслями, но под ритмичные звуки шинковки, шипящих на сковороде овощей, мои мысли вернулись к Флоренс. К тому, что она сделала. К тому, как она рационализировала свои действия, будто существовало веское оправдание ее поведению. За годы нашего знакомства должен был быть хоть один тревожный звоночек намекающий, что она способна на такое. Но я его упустила.

– Расслабься, – сказал Эли, напугав меня. Он обхватил меня за плечи и начал разминать узлы между лопатками.

– Я расслаблена.

– Конечно.

– Так и есть.

– Рута. – Что-то легкое и теплое коснулось моей макушки. Возможно, его нос. – Если ты здесь для того, чтобы не думать об этом, тогда не думай.

– Прости. Знаю, я – плохая компания. Мне нужно быть более...

– Более?

– Привлекательной, болтливой, общительной.

Он обошел меня, чтобы посмотреть в глаза.

– Правда, нужно?

Я пожала плечами. Эли вернулся к плите и, как настоящий повар, перемешал овощи в сковороде.

То, что я практически не умею нормально общаться с людьми, давно не было для него секретом. Но что, если Эли не понимал насколько все плохо? Вдруг он думал, что знает меня, а на самом деле…

– Если тебе чего-то и недостает, то мне все равно, – сказал он. – Ты мне нравишься такой, какая есть. Я уже говорил это раньше, но повторю. Ты забавная, хотя и любишь притворяться, что это не так. Ты верная: иногда не тем людям, но это все равно качество, которое я глубоко ценю, особенно после того, что произошло десять лет назад. У тебя сильное чувство справедливости. Ты обдумываешь все и предпочитаешь промолчать, чем лгать, даже самой себе, – он начал раскладывать еду по тарелкам, и с улыбкой добавил: – К тому же, как мы уже установили, ты фантастическая любовница, от которой потрясающе пахнет.

Мне следовало рассмеяться над его шуткой и отмахнуться от остального, но сердце у меня бешено колотилось где-то в горле.

– Я не знаю, что сказать.

– Ты могла бы вернуть комплимент.

– Я должна восхвалять твое чувство справедливости и нравственности?

– Не на эту часть.

– А, – я кивнула. – Ты тоже хорош в постели, – сказала я категорично, и мое