Вся ваша ненависть - Энджи Томас

перемешивать омлет и переворачивать бекон. Взяв кухонное полотенце, я открываю духовку, которая тут же пышет мне в лицо жаром и сладковатым ароматом печенья. Потом хватаюсь полотенцем за противень, но он такой горячий, что его невозможно долго держать в руках.

– Сюда, подруга, – зовет Гун из-за стола.

И я с облегчением опускаю противень. Но не проходит и двух минут, как на нем не остается ни одного печенья. Вот же черт. Я достаю свою тарелку, накрытую кусочком бумажного полотенца, из микроволновки, пока Короли не проглотили и ее.

– Старр, возьми тарелки для папы с дядей, – велит тетя Пэм. – И отнеси им на улицу, пожалуйста.

Значит, дядя Карлос здесь?

– Да, мэм, – отвечаю я.

Положив их тарелки на свою, я беру вилки и острый соус и сматываюсь, пока бабуля затягивает очередную волынку из серии «когда я работала в театре…».

Снаружи так ярко светит солнце, что по сравнению с ним стены в моей комнате показались бы тусклыми. Прищурившись, я ищу взглядом папу с дядей Карлосом. Они сидят на краю открытого багажника папиной «тахо».

Я шаркаю тапочками по асфальту, и звук от них такой, будто кто-то подметает полы. Папа оборачивается.

– А вот и моя доченька.

Я вручаю им с дядей Карлосом по тарелке, и в благодарность папа целует меня в щеку.

– Выспалась? – спрашивает он.

– Вроде как.

Дядя Карлос убирает пистолет, лежащий между ними, и освобождает мне место.

– Посиди немного с нами.

Я запрыгиваю к ним. Мы убираем с тарелок полотенца и обнаруживаем на каждой из них столько печенья, бекона и омлета, что ими можно накормить маленькую армию.

– Мэверик, наверное, это твоя, – говорит дядя Карлос. – Тут бекон из индейки.

– Спасибо, мужик, – говорит папа, и они обмениваются тарелками.

Я поливаю омлет острым соусом и передаю бутылку папе. Дядя Карлос тоже протягивает руку, и папа с ухмылкой передает ему соус.

– Я думал, ты со своим изысканным питанием ешь омлет без соуса.

– Ты же помнишь, что я вырос в этом доме? – замечает дядя Карлос, полностью заливая омлет, а потом, опустив бутылочку, облизывает пальцы. – Только Пэм не говори. Вечно просит меня не злоупотреблять натрием.

– Не скажу, если ты не скажешь, – говорит папа. Они бьются кулаками, скрепляя таким образом сделку.

Я что, проснулась на другой планете или в параллельной Вселенной?

– С чего это вы вдруг такие милые?

– Мы поговорили, – отвечает папа. – И всё уладили.

– Ага, – подтверждает дядя Карлос. – Есть кое-что поважнее вражды.

Я хочу подробностей, но знаю, что не получу их. Впрочем, если у папы с дядей все хорошо, значит, хорошо и у меня. Да и вообще, им давно пора было помириться.

– Стоп, если вы с тетей Пэм здесь, то где Деванте? – спрашиваю я у дяди Карлоса.

– Он дома и раз в жизни даже не рубится в игры с твоим мальчиком.

– Почему ты все время называешь Криса «мальчиком»? – спрашиваю я. – Он совсем не маленький.

– Надеюсь, ты про его рост, – ворчит папа.

– Аминь, – добавляет дядя Карлос, и они снова бьются кулаками.

Значит, они нашли себе общего врага – Криса. Классика.

Почти все утро на нашей улице тихо. Обычно так и бывает. Драму сюда приносят те, кто здесь не живет. В двух домах от нас миссис Линн беседует у себя во дворе с мисс Кэрол. Сплетничает, как пить дать. Если не хотите, чтобы ваши секреты разлетелись по всему Садовому Перевалу, словно грипп, – этим двоим ничего не доверяйте.

В саду через дорогу миссис Перл возится со своей клумбой, а помогает ей Налитр. Все его так называют, потому что он вечно клянчит денег «на литр винишка из лавочки неподалеку». На подъездной дорожке у миссис Перл стоит ржавая тележка со всем его скарбом, в том числе большим мешком мульчи[104]. Видно, Налитр – заправский садовод. Он смеется над словами миссис Перл, и его гогот разносится по всему району.

– Поверить не могу, что этот дурень еще жив, – усмехается дядя Карлос. – Думал, он уже насинячился до смерти.

– Кто? Налитр? – спрашиваю я.

– Ага! Он бродил тут, еще когда я был пацаном.

– Не, этот никуда не денется, – смеется папа. – Он утверждает, что спирт продлевает ему жизнь.

– А миссис Рукс так и живет за углом? – спрашивает дядя Карлос.

– Ага, – киваю я. – И до сих пор делает самые вкусные торты на свете.

– Ого. Я как раз недавно говорил Пэм, что никогда в жизни не пробовал такой превосходный красный бархат, как у миссис Рукс. А как там этот, э-э… – Он щелкает пальцами. – Мужик, который тачки чинил. Жил на углу.

– Мистер Вашингтон, – подсказывает папа. – До сих пор работает, причем лучше любой мастерской в округе. Сейчас ему сын помогает.

– Малыш Джон? – спрашивает дядя Карлос. – Который в баскетбол гонял, а потом подсел на всякую хрень?

– Ага. Он недавно завязал.

– Черт. – Дядя Карлос тычет вилкой в красную от соуса еду. – Иногда я почти скучаю по этому месту.

Я наблюдаю, как Налитр помогает миссис Перл. Да, местные небогаты, зато выручают друг друга, как могут. Мы все здесь как большая, пускай и неблагополучная, но семья. По-настоящему я поняла это только совсем недавно.

– Старр! – зовет меня бабуля, выйдя на крыльцо. Наверное, ее тоже слышно на весь район, как и Налитра. – Мама говорит, чтобы ты шла скорей собираться. Привет, Перл!

Миссис Перл, обернувшись, прикрывает глаза от солнца.

– Привет, Адель! Давно не виделись. Как твое ничего?

– Да потихоньку, подруга. Красивая у тебя клумба! Зайду к тебе попозже за рассадой.

– Хорошо.

– А со мной, эт самое, не поздроваешься, а, Адель? – спрашивает Налитр. Он говорит так невнятно, что его речь сливается в одно длинное слово.

– Хрена с два, дурень ты старый, – ворчит бабуля и захлопывает за собой дверь.

Мы с папой и дядей Карлосом хохочем.

Короли Кедровой Рощи едут за нами на двух машинах, а нас с родителями везет дядя Карлос. Рядом с ним сидит один из его друзей-копов, у которого сегодня выходной. Бабуля с тетей Пэм тоже следуют за нами. Меня сопровождает куча людей, но предстать перед коллегией присяжных придется мне одной.

От Садового Перевала до центра города пятнадцать минут езды. В центре, как всегда, всё в лесах и что-то строят. В отличие от Садового Перевала, по углам тут стоят не барыги, а люди в деловых костюмах, ждущие зеленого сигнала светофора. Интересно, слышно ли здесь, когда стреляют у меня в районе?

Мы поворачиваем к зданию суда, и у меня снова дежавю. Мне три, и дядя Карлос везет