Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - Виталий Федоров

Я знал, что предстоят учения. И задумался над тем, что если придётся стрелять, то получится стрельба по своим. Но времени обсудить это с начальником не было, мы бегом двинулись в район прорыва. Этот участок представлял собой гору Кюмбет, где наш условный противник сосредоточился для броска в Арцепское ущелье. Мы залегли и ждали, когда «банда» подойдёт поближе.

Я был на правом фланге, ближе всех к границе. Моей задачей было не допустить возвращения «террористов» обратно в Турцию. Когда до противника осталось метров двести, наш командир закричал: «В атаку, вперёд! Стрелять по моей команде!»

Когда мы бросились вперёд, «бандиты» сгрудились вокруг предводителя, гарцующего на коне, а затем вдруг разделились на две группы. Одна, отстреливаясь, побежала в наш тыл, стремясь укрыться в Арцепском ущелье. Наперерез к ним по приказу командира побежали четыре автоматчика. Оставшаяся часть «террористов» устремилась в сторону границы. Я услышал звучный голос своего командира:

– Пулемёт номер один – огонь по противнику!

Лёжа, я изготовился к стрельбе и, памятуя о боевых патронах в диске, дал пару очередей по семь-восемь выстрелов много выше бегущих и их конного предводителя. В ту же секунду в стане противника началась паника. Всадник что-то кричал и махал руками в нашу сторону, а затем направил своего буланого коня галопом к нашим позициям. Майор взревел:

– Прекратить стрельбу!

Строго говоря, уже никто и не стрелял. Наш командир обратился к майору:

– Что случилось?

– Что-что… – ответил тот, чуть заикаясь. – В нас автоматчики стреляли боевыми патронами, вот что!

Начальник заставы выстроил всех автоматчиков. Стали проверять их амуницию и даже одежду, вплоть до карманов. Однако ни у кого боевых патронов не нашли.

Тем временем я стоял в стороне, метрах в тридцати, наблюдал за процедурой обыска и слышал всё, что они говорят. На всякий случай готовил себе оправдание. Во-первых, я не знал, что все, кроме меня, обеспечены холостыми патронами. Во-вторых, на учение я попал спонтанно, как говорят, «с корабля на бал» (хотя в моём случае наоборот – «из постели в бой»).

Замечу, что майор был участником войны и не понаслышке знал, как «свистят пули у виска». А мои пули летели ближе всех к его голове, поскольку он был на коне, и значит, выше всех как минимум на метр. Я же стрелял не в сторону, не вверх, а именно «над противником». Был уверен – не попаду, но напугаю. Так оно и вышло.

После обыска автоматчиков майор был сильно озадачен. Может, уже думал, что ему всё померещилось. Объявил учения законченными, сел на коня и умчался на заставу. Мы же вместе с «бандой» отправились на заставу готовиться к ночному наряду.

Я уверен, что начальник заставы догадывался, кто стрелял боевыми. Хотелось бы знать, о чём говорили майор и старший лейтенант за вечерним «чаем». По сути ничего не произошло, разбора учений так и не последовало. Наутро майор уехал на своём коне проводить учения на следующей заставе.

В лето 1952 года произошло у нас ещё одно событие. На заставу пригнали небольшую отару овец и баранов – на мясо, с расчётом, чтобы его хватило на целый год личному составу и служебным собакам. Овцы были помещены в тот же загон, где недавно находились турецкие буйволы. Ухаживал за отарой тот же солдат, что и за буйволами. Днём он пас отару, выпуская животных из загона.

На воле было им приволье –

Травы зелёной очень много.

Но жить осталось этим овцам

Совсем недолго.

У нас с появлением отары в меню появилось ежедневно свежее мясо. А с приходом снега и морозов вся отара быстро превращалась в еду.

Примечательно, что ночами в загоне баранов никто не охранял. На Кюмбет не осмеливались подняться (или не могли из-за более разреженного воздуха) ни волки, ни медведи – любители полакомиться бараниной.

Глава 53. НАЧАЛЬНИК ЗАСТАВЫ

Окончив в 1948 году пограничное офицерское училище, Иван Кириллов был направлен для прохождения службы на границу с Турцией в должности заместителя начальника заставы Кюмбет. Через полгода двадцатилетний лейтенант стал уже начальником заставы. Многие его подчинённые были старше его или примерно одного с ним возраста, были также и ветераны войны.

Два года прошли в спокойной обстановке, без нарушений государственной границы. Многие позволили себе расслабиться и безответственно относиться к служебным обязанностям. Примером такой расхлябанности стал случай летом 1950-го года.

Связист с напарником были посланы для того, чтобы провести сигнальные провода параллельно линии границы к месту расположения ночного наряда. Обычно заступающие в наряд подключали подготовленные связистами провода к зажимам специального сигнального прибора; в случае обрыва проводов на приборе загоралась красная лампочка и раздавался тихий звуковой сигнал-зуммер. Были приборы и с четырьмя клеммами и лампочками – такой прибор фиксирует и направление движения нарушителя.

Когда связист с напарником подошли к месту работы, то заметили, что с турецкой стороны за ними наблюдают три человека. Напарник связиста предложил подождать с работой, пока они не уйдут.

– А я их не боюсь, – ответил связист. – Пусть себе смотрят. А ты что, испугался?

– Да нет, но они ведь за нами наблюдают.

– Давай работать уже. Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим!

Турки тем временем продолжали наблюдать и запоминать, где и что они делали, до какого места протянули сигнализацию. Проводки её были очень тонкие и протягивались от металлического заземлителя по сухим деревянным колышкам на высоте тридцати сантиметров. Обычно, человек, проходя по этой местности, не заметил бы сигнальные провода и оборвал бы их. А наши «герои» добросовестно выполнили работу на глазах у противника. Как выяснилось впоследствии, один из троицы наблюдателей готовился в эту ночь перейти границу – именно здесь – и углубиться в наш тыл. Он предварительно не один день и не одну ночь наблюдал за нашей территорией, изучал расположение нарядов и их передвижение.

В назначенное турецким руководством время агент пересёк границу. Он обошёл сигнализацию, которую днём сделал связист. Ближайший наряд находился от места нарушения в ста пятидесяти-двухстах метрах и был уверен в надёжности нашей системы сигнализации. По понятной причине прибор не сработал. Нарушитель тем временем спустился в ущелье маршрутом, который он заранее изучил, и оказался на стыке двух застав – одиннадцатой и двенадцатой. Затем он двинулся по дороге, ведущей к двенадцатой заставе. Его никто не заметил.

А дальше началось странное. Он остановился и начал стрелять из автомата вверх короткими очередями. Возможно, он ещё раньше решил сдаться русским, а может, замандражировал после перехода границы, боясь, что его убьют. Так или иначе, он решил себя обнаружить, заодно дав своим сопровождающим на той стороне границы понять, что он нарвался на пограничный наряд, и при этом произошла короткая стычка.

Часовой заставы, услышав стрельбу, вызвал дежурного (им был старшина-сверхсрочник) и, указывая рукой в сторону одиннадцатой заставы, доложил:

– Там стреляют!

Старшина отреагировал спокойно:

– Да, наверное, это старослужащие с тринадцатой заставы. Идут из комендатуры, где разжились спиртным, по дороге выпили и решили пострелять.

Тем временем нарушитель, видя, что никто не торопится его задерживать, пошёл по дороге к заставе. Он хорошо её изучил, будучи ещё в Турции. Стремясь всё-таки привлечь к себе внимание пограничников, нарушитель запел русскую песню. Часовой снова вызвал дежурного:

– Тут, уже недалеко, кто-то поёт!

Логика старшины была непрошибаемой:

– Я же говорил, это подвыпившие старослужащие с тринадцатой заставы! Уже запели, надо же! – С этими словами старшина пожал плечами и ушел в казарму.

Через несколько минут перед часовым внезапно возник человек с поднятыми руками.

– Сдаюсь! – произнёс он и затем медленно протянул свой автомат обалдевшему от неожиданности пограничнику.

Часовой уже в третий раз вызвал дежурного. Тот, выходя из казармы и ещё не видя всей картины, завозмущался:

– Ты мне надоел своими вызовами! Да я тебя… – и осёкся на полуслове, увидев нарушителя.

После нескольких секунд ступора старшина повёл лазутчика по лабиринту наших переходов в кабинет начальника заставы, нарушив при этом сразу ещё несколько пунктов инструкций. Вначале он обязан был надеть на шпиона наручники, тщательно обыскать и предупредить начальника. Это уже вдобавок к тому, что уже после первого вызова часовым он должен был доложить начальнику о стрельбе и поднять тревожную группу. Вместо всего этого старшина повёл нарушителя через столовую, казарму (где спали не менее десятка солдат) – прямо к спящему у себя в кабинете на диване начальнику. Дежурный его разбудил.