Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века - Антон Нестеров

Stolctius von Stolcenberg. Viridarium chymicum. Frankfurt, 1624

Алхимик поневоле вынужден иметь дело с вороном. И алхимическая параллель позволяет понять, почему ворон попадает – несмотря на все свои отрицательные характеристики – в число «благородных» птиц, приглашаемых на обряд «отпевания» в шекспировской поэме: «And thou treble dated Crow,/ That thy fable gender mark'st./ With the breath thou giu'st and take'st,/ Mongst our mourenrs shalt thou go.» [И ты, ворон о трех жизнях, как отмечается в рассказах, ты, дающий и отбирающий дыхание, – иди же среди наших плакальщиков. ] Но – если следовать алхимической логике, под знаком ворона алхимический процесс начинается, а в нашей поэме ворон следует за орлом и лебедем! Не будем, однако, спешить пока с какими-либо окончательными суждениями.

Исчезновение черноты достигается за счет процесса омовения. «Омовение (albutio, baptisma) прямо ведет или к белизне (albedo), или же душа (anima), освобождаясь в «смерти», воссоединяется с мертвым телом, воскрешая его, или «цветовое множество» (omnes colores) или «павлиний хвост» (cauda pavonis) снова переходит в белый цвет, в котором содержатся все цвета. В этой точке достигается albedo, tinctura alba, terra alba foliata, lapis albus… Это серебро, лунное состояние, которое еще должно быть поднято до солнечного состояния», – пишет Юнг[590] (ил. 63).

Эта стадия часто ассоциируется в алхимии с орлом. «Заставить орла полететь, на языке герметики означает помочь свету выйти из могил на поверхность», – пишет Фульканелли.[591] На этом этапе происходит первое соединение сульфура и меркурия, когда меркурий освобождается от грубых земных частей, излишней влажности и овладевает порцией фиксированного тела, которое растворяет в себе и ассимилирует.

Фульканелли цитирует следующий пассаж из Евгения Филалета: «Знайте, братья, что правильное приготовление Летящих Орлов есть первая ступень к совершенству, и постижение ее требует духа способного и деятельного… Для того чтобы довести нашу работу до совершенства, потребно использовать не менее семи, а возможно и девять орлов. Наш философский меркурий – это птица Гермеса, называемая также гусем, лебедем, а порой фазаном».[592]

Обратим внимание, что лебедь следует за орлом – как и в шекспировской поэме. Собственно, под лебедем, птицей Гермеса, имеется в виду оживленная духом, очищенная первоматерия. В процессе алхимического делания ей еще раз предстоит «умереть» – и возможно, именно в знак этого одним из ее символов выбран лебедь: белая птица, знающая о своей смерти. Подчеркнем, что у Шекспира лебедь назван «славящим смерть»: «death-devining Swan», то есть – речь идет об умирающем лебеде – и это вполне согласуется с логикой алхимии.

Имеются в виду строки из стихотворения «Блоха», которые в переводе И. Бродского звучат следующим образом:

…Ибо в ней почти,Нет, больше, чем женаты ты и я.

Возгонка алхимического андрогина. Aurora Consurgens. Манускрипт XIV в

Но ведь в алхимическом трактате орел должен появляться вслед за вороном. В нашей же поэме мы сталкиваемся с иным порядком упоминания птиц. Тем не менее этому есть объяснение в рамках самой алхимии: так, Фульканелли настойчиво подчеркивает, что в процессе варки алхимического камня «черный ворон появляется несколько раз, и это является причиной того, что алхимические авторы по-разному трактуют порядок операций».[593] Более того, согласно Ле Бретону, автору XVIII в., «процесс философского Делания четырежды проходит через гниение».[594]

И наконец, голубь. В уже упоминавшемся «Трактате о птицах» Гуго Фольета голубю уделено более всего места – целых 11 глав и заключение, приложена особая символическая схема о значении голубей.[595] Естественно, связано это с тем, что голубь в христианстве символизировал Святого Духа. Кроме того, голубь – птица, приносящая Ною весть о том, что воды сошли. Но при этом голубь часто выступает в христианском символизме и как вестник смерти: так как голубь олицетворял также и душу, явление этой птицы могло свидетельствовать о том, что вскоре душе надлежит покинуть тело. У Агриппы голубь, вслед за античной традицией, посвящен Венере.[596]

В алхимии во многих контекстах птицы символизируют летучие субстанции, а животные – плотные. Это пояснение приоткроет смысл процесса, который во многих трактатах описывается как битва орла и дракона, или Первое Соединение. Битва эта чаще всего называется едкой битвой, ибо летучий принцип, олицетворяющий растворитель, активно атакует статичную фиксированную металлическую соль, негорючий остаток. У Фламмеля символами битвы выступают орел и лев, у Василия Валентина – петух и лиса. В некоторых случаях речь идет о зеленом и красном львах. Зеленый лев ассоциируется с растворителем, часто изображаемым в виде Сатурна, – пожирающего своих детей, фиксированная соль – с красным львом.[597]

Милий. Opus medico chymicum. Frankfurt, 1618

У Евгения Филалета в трактате «Земное небо» этот процесс описан следующим образом: «О, совершеннейшая из субстанций, из которой берет начало все сущее на этом свете, хотя на первый взгляд ты и кажешься отравленной, – ты носишь славное имя Летящего Орла. Ты есть первоматерия, семя Божественного благословения, в твоем теле смешаны жар и влажность… Родители твои – солнце и луна, в тебе – вода и вино, золото и серебро… Предавай Орла мучениям, покуда он не изойдет слезами, а Лев не ослабеет и не изойдет кровью. Кровь Льва, соединенная со слезами Орла, есть сокровище земли. Существа эти предназначены для того, чтобы пожрать и убить друг друга, несмотря на то, что любовь их взаимна, и они принимают качества и природу саламандры, которая без ущерба может пребывать в огне и лечить болезни человеков, тварей и металлов».[598]

После этого пассажа нам легко будет увидеть параллель в комментарии, который Авраам Ламбспринг в своей книге «О философском камне» дает к гравюре, изображающей двух птиц, одну поверженную на землю, а другую – терзающую ее: «В Индии есть прекраснейший лес, в котором живут две птицы, связанные вместе. Одна из них небесной белизны, другая – красная. Они сражаются, и одна повержена и пожираема другой. Обе они превращаются в белых голубей, и из этих голубей рождается Феникс, который пройдет через черноту и ужас смерти и восстанет к более славной жизни. Сила ему будет дана от Бога, так что птица сможет жить вечно и никогда не умрет. Она – дарует богатства, сохраняет жизнь, и с ее помощью могут твориться чудеса, как о том поведали нам истинные философы».[599] Вне всякого сомнения, в данном контексте Феникс символизирует Ребис, Философский камень. В сходном значении встречаем Феникса и в уже упоминавшемся трактате Валентина «Двенадцать ключей философии»: «В конце времен суждено миру сгореть в огне, и все, сотворенное Богом из ничто, сгорит в том огне и станет пеплом; и из этого пепла родится юная птица Феникс [Обратим внимание на женский род! – АН]. Ибо в том пепле дремлет истинная и подлинная субстанция Тартара, которая, будучи растворена, позволит нам открыть крепчайший затвор Королевского Покоя.

И когда все сгорит, будут созданы новое небо и новая земля, и новый человек в славе его, исполненный всяческого благородства».[600]

Однако порой Феникс даже у того же автора равнозначен Зеленому Льву. Так, в трактате Василия Валентина «Путь» мы читаем: «Птица Феникс, с юга, выклевала сердце могучего зверя с востока. Дайте зверю с востока крылья, и он стал бы равен птице с юга. Ибо животное с востока должно лишиться львиной шкуры и потерять крылья. Затем оно должно погрузиться в соленые воды безбрежного океана и восстать из них в обновленной своей красе. Погрузите летучих духов в глубокий источник, чьи воды не лгут, чтобы могли они сделаться подобными их матери, что таится в нем, и родиться от трех».[601]

Abraham Lampsring. De Lapide philosophico. Frankfurt, 1625

Василий Валентин упоминает погружение в некий источник. Обращение к анонимному трактату «Открытый вход в замкнутый дворец короля» поможет нам яснее понять некие связи, существующие в алхимии между разными символами: «Узнай же, брат, о правильном приготовлении Орлов мудрецов, величайшем испытании в нашем искусстве. Мудрецы говорят нам, что их орлы должны быть получены, чтобы растерзать льва, и что победа их тем скорее, чем больше их число; и число этой работы колеблется между 7 и 9– Меркурий мудрых – это Птица Гермеса (порой называемая также гусем, а порою – фазаном). Но орлы всегда упоминаются во множественном числе, и оно – между 3 и 10… Удали скорлупу и извлеки ядро. Так ты получишь Хамелеона, или Хаос, в котором сосредоточены в потенции все силы нашего искусства. Это юный Гермафродит, который, получив укус бешеной собаки, столь боится воды, что, вопреки доброй своей природе, всячески избегает омовения. Но в могиле Дианы – два голубя, которые смягчат это безумие бешенства, если употребить искусство нимфатического Меркурия. Сделай это и погрузи гермафродита в воду, покуда тот не сгинет в ней; когда же, задыхаясь и тяжело дыша, появится бешеный черный пес – изгони его, и темнота исчезнет. В полнолуние надели гермафродита крыльями, и он улетит прочь, подобно орлу, оставив голубей Дианы мертвыми, (хотя, когда ты взял их, были они живыми). Повтори процесс семь раз – и работа совершена; последующее [работа в красном] – детская игра и занятие, с которым справится и женщина».[602]