Вынужденное знакомство - Татьяна Александровна Алюшина

другую, – она не успела придумать-прикинуть никакого, хоть какого-нибудь дурного или безумного плана и отчетливо понимала, что в данный момент все зависит лишь от случая, удачи и Бога…

И попросила-взмолилась, чтобы Он дал ей шанс. Всего один шанс…

В дверном проеме показалась Настя и, на краткое мгновение испуганно-растерянно глянув на направленное на нее ружье, подняла глаза на Полину.

Коротким кивком головы и взглядом Поля указала невестке в сторону, та поняла ее безошибочно и, переступив порог комнаты, сделала резкий шаг вбок, уходя вправо…

… И вместе с движением невестки, в тот же миг, Полина выстрелила по темной фигуре, прятавшейся за Настей и открывшейся всего на мгновение в паре шагов от порога комнаты.

Не раздумывая ни секунды, опираясь только на чувства, на грани которых ощутила, что это и есть тот самый единственный шанс, о котором она просила, единственный возможный миг, – Полина выстрелила.

Выстрелила, куда и целилась – в бедро мужчины. Где-то на подсознании, работавшем сейчас на предельной скорости, отметила, что тот метнулся в сторону, в последнюю долю секунды попытавшись убраться с траектории выстрела.

– А-а-а… – заорал он от неожиданности и боли, невольно припадая на раненую ногу. – Сука!!! – завопил, зажимая ладонью кровоточащую рану.

– Настя, – холодным, жестким тоном распорядилась Полина, – встань ко мне за спину.

Не произнеся ни звука, Настя спешно прошагала через комнату и встала с другой стороны стола прямо за спиной Полины.

– И что дальше? – спросил мгновенно пришедший в себя от шока Фарух и вперил в Полину тяжелый взгляд своих ненормально синих глаз.

И Полина сразу, всем телом ощутила, как он снова пытается продавить ее волю и добраться до сознания.

И сопротивлялась, противостояла на злости и внутреннем отторжении всего, что есть в этом человеке, проигнорировав его вопрос.

– Девочка, – произнес он особым, мягким, почти нежным и сочувствующим тоном, перекатывающимся бархатистыми оттенками голосом, – я понимаю, ты выстрелила от испуга и перенапряжения. Но ты не сможешь выстрелить на поражение, чтобы убить осознанно и намеренно, это против твоей женской и человеческой сущности. Поверь мне, выстрелить в человека очень трудно, для этого требуется что-то сломать в себе.

– Так то в человека, – внесла уточнение Полина и приказала: – Не шевелись, даже дышать старайся осторожно. Здесь у меня девятка на лося, думаю, ты уже понял, что не дробь, и я хорошо стреляю. Любое твое движение, даже намек на таковое – стреляю сразу. – И заверила: – У меня рука не дрогнет, не надейся.

– Хорошо, я не буду шевелиться, – усмехнулся он. – И что дальше? Как долго мы будем стоять друг напротив друга? Похоже, девочка, об этом ты не подумала, и у нас тут патовая ситуация. Давай…

Закончить фразу он не успел. Распахнулась дверь из сеней-веранды в прихожую, и знакомый мужской голос охарактеризовал открывшуюся его взору ситуацию:

– Твою ж мать!

– Не подходи к нему, Прохор Ильич! – закричала Полина. – Это очень опасный преступник! Он обучен диверсионным приемам борьбы, наверняка вооружен и миролюбив, как дикая собака. Он захватит тебя в заложники, и всем нам тогда Ержин Попаданыч настанет! Вызывай полицию!

– Я бы не стал этого делать на твоем месте, мужик, – спокойным, ровным тоном посоветовал Фарух. – Девочка права: я владею кое-какими особенными навыками. У меня в руке стилет, и, если ты достанешь телефон, я метну его ей в сердце.

– Я успею выстрелить, – перебила его Полина.

– Да, – усмехнулся Фарух, – и что-то мне подсказывает, что ты попадешь, куда целишься: в мое черное сердце. Только и я попаду в твое нежное и доброе сердечко, так что уйдем вместе.

Напряженное молчание было единственным ответом на его угрозу.

– Похоже, мы снова в патовой ситуации, девочка, – усмехнулся Фарух. – Ты не можешь переступить через себя и выстрелить, а теперь, зная, что я прихвачу тебя с собой, еще и от страха вполне способна погибнуть. Поэтому спрошу снова: и что дальше?

– Подожду, – поделилась планами Полина. – Кровь у тебя течет бодро, скоро тебе станет плоховато, слабость и все такое, а там посмотрим.

– Не обольщайся, – хмыкнул Фарух, – никаких серьезных артерий и вен пуля не задела, рану я зажал, а умения терпеть неудобства и легкие царапины у меня более чем достаточно. И как долго ты сможешь стоять с поднятым ружьем? У тебя накачанные для этого мышцы?

– Почувствую, что устаю, сразу выстрелю, – сообщила Полина.

– А стилет? – усмехнувшись, напомнил он.

– Да плевать, – совершенно искренне, с холодным равнодушием к его угрозам ответила Поля. – Ты можешь врать, что он у тебя в руке, можешь не врать и промахнуться от усталости и напряжения. А я предупреждена и смогу уйти с линии броска в момент выстрела.

– И что ты предлагаешь?

– Подожду, – повторила неопределенно Полина.

– А, – кивнул он, – думаешь, что бравые ребята-фээсбэшники прискачут к тебе на помощь. Должен тебя разочаровать: не прискачут. Слежку за вашей семьей сняли неделю назад, удостоверившись, что мы с Настей покинули страну, и все ваши телефоны с прослушивания тоже сняли. – И, видимо, решив, что достаточно подготовил ее к правильному решению, выдвинул свое предложение: – Давай договоримся. Ты меня отпускаешь и даешь мне час форы, потом можешь звонить в ФСБ или куда хочешь, а я оставляю Настю и всех вас в покое навсегда.

– Всё? – холодно поинтересовалась Полина. – Надеюсь, у тебя закончились предложения и варианты возможного развития событий?

– Ты зря тянешь время, девочка, – перешел снова на бархатистые нотки в голосе Фарух, словно обволакивая Полину своей заботой и сочувствием. – Я сказал тебе правду: за вами больше не следят и никто не приедет тебе на помощь, и…

Договорить фразу он не сумел: послышался звук странного удара, какой-то короткий «бум!», Фарух застыл на мгновение, глаза его чудно сошлись к центру и закатились, и он начал заваливаться на бок.

– Ну как-то так, – произнес стоящий позади упавшего Фаруха Ярыгин.

– Что с ним? – спросила напряженным голосом Поля. – Ты его убил, что ли?

– Да не, «приголубил» только слегонца лопатой, – повинился Прохор и, увидев удивление, отразившееся на лице девушки, пояснил: – Я все-таки в армии служил.

– В спецназе? – не могла с ходу врубиться в ситуацию Поля.

– Зачем в спецназе? – изобразил легкую обиду мужчина. – В инженерных войсках. – Он потряс лопатой, которую держал в руках, и процитировал: – «Наш девиз – кирка, лопата, мы ребята из стройбата!»

– Свяжи его скорей, Прохор Ильич, – потребовала Полина. – Ты не представляешь, насколько опасен этот человек. И ранение его не остановит и нисколько не помешает всех нас здесь поубивать.

– Такой вот крутой? – подивился Ярыгин, вытягивая ремень из джинсовых шлиц и присаживаясь на корточки за спиной