История помнит - Михаил Докучаев

Ягода. Да, подтверждаю.

Вышинский. Вы такое поручение давали?

Ягода. Да, давал.

Далее Левин рассказал о том, как он действовал при возбуждении заболеваний и их обострении у своих пациентов. В отношении Куйбышева применялись сердечные средства без перерывов. Припадок с ним произошел в кабинете, остальное все сделал Максимов. Он дал возможность Куйбышеву одному уйти из Совнаркома, пройти мимо амбулатории, где сидели врачи, приехать домой и подняться на третий этаж.

Во вред здоровью Горького ему были рекомендованы длительные и утомительные прогулки, чрезмерный физический труд. Он был склонен к заболеванию гриппом, и, когда все его близкие заболели в Москве гриппом, Крючков вынудил его вернуться из Крыма в Москву. Горький сразу же заболел, и ему давались усиленные дозы лекарств. Сердечный мотор терял свои силы и наконец не выдержал. В отношении Горького применялись от 30 до 40 ампул камфары в сутки, 2 ампулы стрихнина, 2 ампулы дигалена, 4 ампулы кофеина.

Таковы были действия и их последствия, которые врачи-убийцы предпринимали в отношении своих высоких пациентов по указанию Ягоды и стоящих за его спиной руководителей заговорщического блока.

Заговорщическую, подрывную и террористическую деятельность Ягоды конкретно и весьма полно осветил в своих показаниях на процессе бывший его секретарь Буланов. “За годы работы у Ягоды в качестве личного секретаря и секретаря наркомата я привык смотреть на все глазами Ягоды ... Ягода сделал из меня полностью преданного ему человека, в отношении которого он знал, что этот человек его не выдаст, и поэтому ни в разговорах, ни в разговорах при мне с другими он не делал никаких секретов ... Отсюда — моя осведомленность о преступлениях, которые известны от него” (СО. С.488).

“Примерно в 1931 году Ягода сказал мне, что он — правый. О заговоре я впервые узнал от него в 1934 году. Постепенно отдельными беседами Ягода вводил меня в курс контрреволюционной работы. От него я узнал, что правые объединились с троцкистами и зиновьевцами ... что для достижения власти в их распоряжении остается единственное средство — это насильственный способ прихода к ней путем вооруженного переворота”.

Главные роли в перевороте играли Енукидзе со своей сферой влияния в Кремле и Ягода с аппаратом НКВД. Сам Ягода в случае удачи переворота должен был занять должность Председателя Совнаркома, Томский должен был остаться руководителем профсоюзов, секретарями ЦК — Рыков и Бухарин, но совершенно в другой роли. Председателем ЦИК, назначался Енукидзе.

Ягода сильно увлекался Гитлером, и его книга “Моя борьба” являлась для него настоящим пособием. Ягода проводил параллель между Бухариным и Геббельсом и говорил, что Бухарин у него будет не хуже Геббельса. Таким образом, должен быть создан во всем послушный ему государственный аппарат, а Бухарин стать в его руках марионеткой.

Вооруженный переворот Ягода приурочивал к войне, а успех должен быть достигнут путем уступок и концессий. “Тогда же я услышал, что Крестинский и Карахан — это целиком их люди, причем не только ответственные, но и умеющие работать в контрреволюционном смысле. Гораздо позже я услышал фамилию Тухачевского, который должен был в будущем правительстве занять пост народного комиссара обороны” (СО. С.490).

Говоря о связях с троцкистами, Буланов сказал, что Ягода давал указания по оперативной линии о свертывании ряда дел на них и оказывал помощь в их работе. Так, он дал указание Угланову о его линии поведения, не арестовал Дрейцера, активного троцкиста, через Молчанова предупредил Смирнова, а затем сам посетил его в тюрьме и разговаривал с ним, как надо держаться.

“Когда было вынесено решение об аресте Каменева, Ягода послал меня и Паукера, начальника Оперативного отдела, арестовать Каменева. Паукер был доверенным Ягоды и связником с Енукидзе. Молчанов, начальник Секретно-политического отдела НКВД, и Волович, заместитель начальника Оперативного отдела, арестовывали Зиновьева. Волович и Паукер были германскими разведчиками. Все они причастны к правой контрреволюционной организации. По инструкции они должны были арестовать Каменева и Зиновьева, но обыска не делать”.

Вышинский. Вам известно, где хранился секретный архив Рыкова?

Буланов. Он у Ягоды.

Вышинский. Заговорщический архив?

Буланов. Если он не был заговорщическим, едва ли Рыков такое надежное место искал.

Далее Буланов рассказал о покушении на жизнь Ежова на основании решения об этом центром исключительно с политическими целями. Это была одна из мер обеспечения их от провала как участников заговора. По указанию ЦК партии Ежов наблюдал за следствием по делу об убийстве С.М.Кирова, и Ягода был обеспокоен и уверен в том, что Ежов придет к раскрытию заговора. Ягода делал все, чтобы дезинформировать Ежова, в связи с чем прятались, утаивались соответствующие документы и сообщения.

“И все-таки к началу первой трети 1936 года Ягода сказал прямо ... что он уже теперь убежден, что Ежов стоит настолько на правильном пути, что нужны какие-то решительные меры, чтобы локализовать реально назревшую опасность” (СО. С.493).

“В первой половине 1936 года я узнал впервые, что в свое время Ягоде было известно о том, как было организовано убийство Кирова. Однажды он сказал в моем присутствии, что “кажется Ежов докопается до ленинградского дела”. Он предупредил меня об исключительной конспирации этого сообщения и, пообещав “в случае чего” оторвать голову, сказал, что ему было известно, что готовится покушение на Сергея Мироновича Кирова, что в Ленинграде у него был верный человек, заместитель начальника управления НКВД по Ленинградской области В.И.Запорожец и что он организовал дело так, что убийство Николаевым Кирова было облегчено, проще говоря, было сделано при прямом попустительстве, а значит, и содействии Запорожца”.

“Я помню ... был случай чуть ли не провала, когда по ошибке охрана за несколько дней до убийства Кирова задержала Николаева и что у него в портфеле была найдена записная книжка и револьвер, но Запорожец вовремя освободил его. Ягода мне также говорил, что “сотрудник Ленинградского управления НКВД Борисов был причастен к убийству Кирова. Когда члены правительства приехали в Ленинград и вызвали в Смольный этого Борисова, чтобы допросить его как свидетеля убийства Кирова, Запорожец, будучи встревожен этим и опасаясь, что Борисов выдаст тех, кто стоял за спиной Николаева, решил Борисова убить. По указанию Ягоды Запорожец устроил так, что машина, которая везла Борисова в Смольный, потерпела аварию. Борисов был при этой аварии убит, и таким образом они избавились от опасного свидетеля” (СО. С.493-494).

Опасность провала была настолько очевидна, заявил Буланов, что Ягода решил убить Ежова путем отравления его квартиры и кабинета, в котором должен был работать Ежов в здании НКВД. “Эту акцию выполняли я и порученец Ягоды — Саволайнен”.

Отвечая на вопрос Вышинского об интересе Ягоды к ядам, Буланов сказал: “Я знаю, что он свел чрезвычайно близкое знакомство с рядом химиков, давал прямое задание об организации химической лаборатории” (СО. С.495). Она должна была находиться в распоряжении Ягоды, так как в его арсенале не было достаточного количества ядов, необходимых для определенных заговорщических целей, целей убийства.

“Для осуществления переворота нужны будут все средства — и вооруженное выступление, и провокация, и даже яды, потому что иногда ... бывают моменты, когда нужно действовать медленно и чрезвычайно осторожно, а бывают моменты, когда нужно действовать и быстро, и внезапно. Смысл слов Ягоды был такой, что все средства хороши и церемониться в применении средств не следует” (СО. С.495).

Далее Буланов показал, что убийство Алексея Максимовича Горького произведено по указанию Ягоды. То же самое было сделано и в отношении Менжинского и по личным мотивам, чтобы стать Председателем ОГПУ. В этой связи Ягода несколько раз инструктировал доктора Казакова у себя в кабинете.

После таких показаний на процессе Ягода признался, что он подтверждает свое участие в убийстве Менжинского и Максима Пешкова. Буланов же со своей стороны назвал других участников этих преступлений, и в частности убийства А.М. Горького — Рыкова, Бухарина и Енукидзе, т.е. головку “правотроцкистского блока”.

Буланов сообщил также суду, что Ягода через него передавал четыре-пять раз по 20 тыс. долларов связнику Троцкого, ибо Троцкий, как заявил Ягода, испытывал материальные затруднения.

Показания Левина и Буланова произвели весьма омерзительное, отвратительное впечатление не только на тех, кто присутствовал на процессе, но и на тех, кто читал о них в прессе или слушал сообщения по радио. Однако все ждали показания главного убийцы, одного из лидеров “правотроцкистского блока”, мечтавшего стать советским Гитлером — Генриха Ягоды (Гершеля).