Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу - Коллектив авторов

Для третьего, тоже необычного по форме, путешествия герцогской четы в 1786 г. была выбрана Франция. Хотя супруги останавливались не только в Париже, здесь мы ограничимся программой их пребывания именно в столице. Помимо торжественных, организованных с размахом официальных выездов и коротких экскурсий в XVIII в. высокородные путешественники все охотнее разъезжали инкогнито. Настолько, что Фридрих Карл Мозер в руководстве о придворных нормах и правилах посвятил таким путешествиям несколько глав{871}. Путешествие al incognito было очень модным в XVIII в. явлением, но тому, что монархи и аристократы предпочитали скрывать свой ранг, было, по мнению Мозера, несколько практических объяснений. Во-первых, когда они не хотели соблюдать утомительные предписания придворного церемониала; во-вторых, если желали сэкономить на расходах; в-третьих, если монарху не по душе придворная театральность, когда в присутствии иноземного гостя все начинают вести себя по-другому; наконец, в-четвертых, когда государь на самом деле хотел бы остаться неузнанным{872}.

Из работы Мозера известно, что выбор вымышленного имени подчинялся своим правилам: прежде всего, рангу полагалось быть скромнее, чем в действительности, а для псевдонима выбиралось имение или город во владениях высокородного путешественника. Курфюрсты путешествовали как графы, иногда даже как простые дворяне{873}. Конечно же, настоящее имя гостя ни для кого не составляло секрета – его знали не только придворные, но и публиковали на своих страницах современные газеты{874}. В XVIII в. многие правители и члены правящих домов посещали другие страны не под своими именами. Самый известный, возможно, пример – молодой царь Петр I, который объездил Западную Европу под именем Петра Михайлова{875}. Отец герцога Альберта – будущий курфюрст Фридрих Август II – в бытность наследником престола путешествовал под именем графа Лаузница. Брат Альберта – курляндский герцог Карл, в 1762 г. направился на воды в Карлсбад, скрываясь под именем графа Барби. Вдова другого брата, Фридриха Кристиана, баварка Мария Антония посещала Берлин как графиня Брена{876}. Баварский курфюрст Карл Альберт выбрал псевдоним «граф Траузниц»{877}. Наконец, шведский король Густав III предпочитал, чтобы к нему в поездке обращались как к графу Гаагскому{878}. Это то, что касается монархов, но какой же выбор сделала герцогская чета, отправляясь в 1786 г. в Париж?

Выбор в пользу путешествия al incognito можно объяснить целью поездки и неоднократно упомянутой выше разницей в рангах мужа и жены. Цели отчасти совпадали с теми, что преследовались в поездке по Италии: прежде всего, посетить Марию Антонию, более известную как Мария Антуанетта (1755–1793) с семьей в Париже и заодно осмотреть несколько достопримечательностей французской столицы (этакое сочетание гранд-тура с туристической поездкой). Выбор вымышленного имени никак не вписывается в правила, сформулированные Мозером: Альберт и Мария Кристина не были монархами, хотя назначение губернатором и штатгальтером Австрийских Нидерландов в 1780 г. (фактически с 1781 г.) можно считать высоким назначением{879}. Для того, однако, чтобы сделать семейный визит ко двору французского короля и неформально, без соблюдения этикета пообщаться с младшей сестрой, ставшей королевой Франции, следовало укрыться за вымышленными именами. Несмотря на родственные связи, ранг Альберта и Марии Кристины не был достаточно высоким, чтобы их могли достойно принять на официальном уровне. Гостям, соблюдающим инкогнито, не нужно было устраивать торжественный прием при дворе, оказывать воинские почести и пр. Самим путешественникам не нужно было наносить церемониальные визиты и принимать ответные посещения. Их трапезы проходили вне официальных застолий, селили их также не в королевской резиденции{880}.

Дабы избежать соблюдения утомительного французского этикета, австрийский посол Клод-Флоримунд Мерси-Аржанто, предварительно проконсультировавшись с Марией Антуанеттой – еще в 1784 г. однозначно советовал путешествовать инкогнито{881}. Последовав советам, Мария Кристина и Альберт летом 1786 г. избрали для себя самые скромные псевдонимы: «Месье и мадам Бейе» (французские газеты называли их «Monsieur et Madame Bely») по имени одного из своих имений – Бейе на юге Венгрии{882}. Дискуссию о рангах спровоцировало то обстоятельство, что эрцгерцогиня Мария Кристина считалась знатнее, чем некоторые французские герцоги и герцогини. По этикету именно им полагалось первыми посетить саксен-тешенскую герцогскую чету, если же супруги путешествовали под вымышленными именами, то господину и госпоже Бейе полагалось бы первыми (в полном противоречии с их действительным статусом) нанести визиты французским аристократам{883}. Компромиссное решение заключалось – вновь по предложению австрийских дипломатов – в том, что Альберт и Мария Кристина в таких случаях не наносили визиты, а всего лишь осматривали дворцы с их художественными коллекциями{884}.

Формальный повод для путешествия предположительно дало рождение племянницы Софии Беатрисы 9 июля 1786 г. (девочка проживет всего год). Таким образом, Мария Кристина находилась в гостях у Марии Антуанетты в то время, когда малышка была еще в колыбели (по церемониалу, такое не было принято при официальных визитах). Необходимо еще раз подчеркнуть, что Мария Кристина и Альберт путешествовали вдвоем, как супруги, даже если по программе пребывания можно легко определить разные интересы: герцога волновало военное дело, эрцгерцогиня проводила больше времени с сестрой, ее детьми и новорожденной{885}. Местом проживания – по причине инкогнито и более скромного ранга – им были определены не покои в королевском дворце, а одна из столичных гостиниц – «Hotel du Grand Conseil», расположенная на Рю-Фий-Сен-Тома. Из-за удаленности Версаля там тоже пришлось снимать отдельное жилье – на постоялом дворе Туше{886}.

Судя по дневниковым записям и мемуарам Альберта, инкогнито с его облегченным церемониалом создавало необходимые условия, чтобы гости непринужденно общались с королевской семьей. Вместо того, чтобы дожидаться, когда вновь прибывшие – как того предписывала бы разница в статусе – отдадут им визит первыми, Мария Антуанетта уже на другой день по приезде отправила за ними и буквально «заставила» прибыть во дворец. Первая встреча проходила не по предписанному сценарию, но так, как встречаются близкие родственники: Мария Кристина и Альберт до 10 часов вечера находились в покоях королевы, и даже сам король Людовик XVI заглянул к ним ненадолго{887}. Есть несколько свидетельств о том, что супруги завтракали и обедали с королевской четой в узком кругу придворных{888}, что было возможно только в случае близкого родства. Есть распространенное мнение, что молодая, своенравная, вспыльчивая Мария Антуанетта (как и другие братья и сестры) ревновала мать к ее любимице Марии Кристине. В дни парижского визита представилась возможность не только покрасоваться, проявить с высоты своего положения покровительственное гостеприимство, но и очаровать сестру. Однако из переписки, предшествовавшей поездке, и путевых записей складывается совершенно иная картина: сестры обращались друг к другу с любовью и пониманием, и одна немедленно отвергала слухи, ходившие о другой{889}.

Наряду с общими, личными по характеру пунктами семейной программы, супруги как неутомимые туристы, обошли едва ли не весь Париж и окрестности. О пребывании их в столице историкам известно из двух источников: во-первых, сохранился путевой дневник на немецком языке, и, во-вторых, Альберт включил его перевод на французский язык в свои мемуары{890}. Перед отъездом герцог составил список достопримечательностей, которые предстояло осмотреть, и как настоящий турист затем отмечал там галочками выполненные пункты программы{891}.

В этом списке памятники культуры группировались в отдельные категории. Одну из них составляли храмы (в аббатстве Сен-Дени супруги провели полдня), другую – дворцы и здания общественного назначения (арсенал, военная школа, монетный двор){892}. Подобно студентам и ученым, супруги уделили немало времени осмотру коллекций: естественнонаучное собрание, королевская библиотека и коллекция монет, собрание гравюр и рисунков, собрание раковин государственного министра Шарля Александра Калонна (1734–1802){893}. О любви к искусству говорят визиты в Лувр и Пале-Рояль, к герцогам Конде и Пралену и осмотр их богатейших коллекций живописи и скульптуры. Альберт, судя по всему, был весьма осведомленным зрителем: в дневнике то тут, то там встречаются названия полотен, имена великих мастеров{894}. Французская экономика славилась предприятиями, производившими предметы роскоши: Севрская фарфоровая мануфактура, мануфактуры, производившие мыло и гобелены. К сожалению, посмотреть, как производится стекло или холст, гостям не удалось{895}.