Титан - Фред Стюарт

— Со времен мировой войны, — говорил Ник с кафедры, — политика правительства Соединенных Штатов была направлена на то, чтобы иметь, как я это называю, «минимальную армию». Эта политика основывалась на таких аргументах: мол, мировая война была последней крупной войной на суше, и любая будущая война — главным образом, война с Японской империей — будет вестись в открытом море. Я спорил с этой точкой зрения не один год, а последние события в Европе заставляют меня спорить с ней еще сильнее. Да, я промышленник в области вооружений, и продавать оружие и боеприпасы армии Соединенных Штатов мне выгодно. Но, джентльмены, три недели назад Адольф Гитлер стал канцлером Германии! Я на собственном опыте испытал методы нацистов и могу вас уверить в том, что Гитлер будет отныне делать все, что в его власти — а власть теперь у него немалая, — для того чтобы милитаризовать Германию. И если мы, американцы, не станем делать сейчас то же самое — особенно учитывая, что наша армия по силе стоит лишь на двенадцатом месте в мире, — то придет день, когда мы все горько пожалеем об этом.

Сенаторы одарили Ника вялыми аплодисментами. Человек шесть в зале благополучно дремали.

Время Ника истекло.

Если не считать поджога рейхстага, первые несколько месяцев пребывания Гитлера у власти не были отмечены серьезными событиями. Канцлер, выступая перед народом, пока особенно не давил на него. Мировая пресса и многие правительства всерьез решили, что с приходом к власти Гитлер станет респектабельнее.

Но у Ника, который хорошо запомнил то нацистское покушение на его жизнь, имелось на этот счет иное мнение.

Две полные женщины с заплетенными косами в немодных вечерних платьях сидели за клавишами двух прислоненных одно к другому фортепиано фирмы «Бехштейн» и исполняли «Прогулку валькирий». А в это время большинство работающих или живущих в Стамбуле иностранцев и дипломатов смешались в главной гостиной бывшего посольства Германской империи — теперь это называлось германским консульством, а посольство переехало вместе с турецким правительством в новую столицу, скучную Анкару. Дипломатам этот переезд был весьма не по душе. Богатые турчанки, питавшие неумеренную страсть к большим бриллиантам и рубинам, были увешаны сверкающими драгоценностями. Мужчины были в белых галстуках и в орденах. Разноцветные шелковые ленты по диагонали пересекали их накрахмаленные белые сорочки. Британский посол был одет в форменный дипломатический китель, богато расшитый золотыми листьями. Прием давался в честь нового германского военного атташе в Турции генерала Эрнста фон Трескова. Низенький, с песочными волосами и моноклем в глазу, генерал был переведен в Турцию, потому что был одним из тех членов германского генштаба, которым Гитлер не доверял. Генерал как раз пил «Луис Редерер кристал» и разговаривал с германским послом бароном Ульрихом фон Греймом, когда объявили о прибытии Ататюрка. Барон с баронессой пошли к дверям приветствовать президента, а потом представили ему виновника торжества.

Спустя два часа, когда Ататюрк уже порядочно приложился к своей любимой ракии, он отозвал генерала фон Трескова в сторону и негромко сказал ему:

— После приема вы будете моим гостем на ужине. Я хочу, чтобы вы познакомились с самой восхитительной женщиной во всей Турции.

Тресков отметил, что президент Турции уже прилично напился. Впрочем, склонность Ататюрка к алкоголю была хорошо известна в дипломатических и правительственных кругах. Но отказать самому Кемалю Ататюрку было просто немыслимо.

Спустя три четверти часа президентский лимузин уже остановился перед виллой с красивой террасой на восточном берегу Босфора. В машине находились Ататюрк, барон фон Грейм и генерал фон Тресков.

— Я зову это место нашим неофициальным отелем для приема государственных гостей, — с улыбкой сказал Ататюрк, выходя из огромного «мерседеса». — Барон фон Грейм уже бывал здесь, и ему очень понравилось, не так ли, барон?

Он игриво подмигнул германскому дипломату, этому шестидесятилетнему толстячку — он весил почти триста фунтов, — который сразу сильно смутился.

Чернокожий лакей, одетый в белые шаровары древних турок-османов и короткую жилетку, накинутую на мускулистые обнаженные плечи, ожидал прибывших возле двустворчатой красиво инкрустированной двери.

— Добро пожаловать в Дом вуали, — нараспев произнес он и низко поклонился гостям.

Генерал фон Тресков всякой экзотики навидался еще в Берлине, но это было как преддверие в мир арабских сказок Шехерезады.

Посреди восьмиугольного холла, отделанного белым мрамором, возвышалась огромная статуя обнаженной женщины. Из сосков ее грудей били фонтанчики воды. Оглядываясь на это изваяние, генерал фон Тресков последовал за черным слугой, который провел гостей в оранжерею со стеклянным потолком, наполненную папоротниковыми и фруктовыми деревьями и экзотическими птицами. Затем они оказались в большом зале, обставленном великолепной французской мебелью. Посредине зала на мраморном столике мозаичной работы стояла огромная золотая ваза с дынями, грушами, апельсинами и крупным ароматным виноградом. По обе стороны от столика стояли две редкой красоты девушки. На них были гаремные шаровары из тончайшего газа и такие же, как у лакея, безрукавки из узорного шелка, под которыми, почти не скрываясь, выпирали полные груди. Девушки были босоногие. На лодыжках и обнаженных руках у них были закреплены золотые обручи и браслеты. Десятки браслетов. В соседней комнате заиграли на арфе, девушки низко поклонились гостям и в один голос сказали:

— Добро пожаловать в Дом вуали.

Они повели гостей в следующую комнату, а черный лакей дальше не пошел.

В этом зале у генерала фон Трескова упал монокль.

В помещении стоял аромат восточных благовоний. Стены здесь были обшиты золотыми листами, пол из розового мрамора, застекленные двери вели на террасу, выходившую на залитый лунным светом Босфор. На десяти диванах, обтянутых голубым шелком с золотой ниткой, возлежали совершенно обнаженные юные красавицы. В углу зала за арфой сидела еще одна обнаженная нимфа. Сцена походила на не прошедший цензуру кадр из фильма Басби Беркли.

В центре комнаты стояла Диана Рамсчайлд. На ней были платье до пят из светло-зеленого шифона, длинные белые перчатки и вуаль, закрывавшая нижнюю часть лица.

Ататюрк подошел к ней и поцеловал ее руку, обтянутую перчаткой.

— Добрый вечер, моя прекрасная Дама под вуалью, — сказал он. — Я решил сегодня приобщить к познанию турецкой красоты нового германского военного атташе. Барона фон Грейма вы, конечно, знаете. А это генерал Эрнст фон Тресков.

Немцы поочередно прикоснулись губами к белой перчатке Дамы под вуалью.

— Добро пожаловать, джентльмены, — сказала Диана.

— Вилла принадлежала брату султана Абдула Хамида, — сказал Ататюрк. — Мы конфисковали ее в пользу государства, когда султанская семья покинула Турцию. Я сдал ее в аренду моему дорогому другу, мисс Рамсчайлд. А уж она обернула эту красоту в весьма прибыльный бизнес.

— Рамсчайлд? — переспросил Тресков. — Это не часто встречающаяся фамилия. Не имеете ли вы случайно какого-либо отношения к семье, которая владела компанией «Рамсчайлд армс» в Соединенных Штатах?

— Эту компанию основал мой дед.

— В таком случае вы должны быть знакомы с Ником Флемингом?

Ататюрк кашлянул.

— Это имя не принято упоминать в присутствии Дианы, — сказал он.

— Ничего, — ответила она быстро. — Насколько я понимаю, вы его знаете?

— Да. Шесть лет назад я познакомился с ним в Берлине. Он весьма ловко прикинулся, что заинтересован продавать германской армии оружие, и мы простодушно ему доверились. Оказалось, что его интерес состоял в том, чтобы предать широчайшей огласке все наши секретные планы. Фюрер так и не простил мне той ошибки.

В зале показались черные слуги, одетые точно так же, как и лакей в дверях. Они несли серебряные подносы с шампанским и икрой.

— В таком случае мы с вами товарищи по несчастью, — сказала Диана генералу. — Нас обоих обманул Ник Флеминг. Прошу вас, чувствуйте себя здесь как дома, генерал. Позднее мы, может быть, еще поговорим о мистере Флеминге.

Тресков не мог отвести глаз от нимф, полулежавших на диванах.

— Жаль, что в Берлине нет ничего подобного, — пробормотал он с сожалением.

— Возможно, я открою там свой филиал, — заметила Диана.

Ататюрк рассмеялся.

— Если вы серьезно, — заговорил барон фон Грейм, — то я с великим удовольствием познакомил бы вас с нужными людьми. Уверен, что фельдмаршал Геринг будет счастлив иметь что-либо подобное в Берлине!

Она внимательно посмотрела на этого жирного, с красным лицом германского дипломата.