Передряга - Иван Сербин

Фээсбэшник подошел, оперся туфлей о край сиденья между ногами Толича.

— Чтобы ты сидел и ждал, пока какой-то «малёк» тебе позвонит?

— Это верно, — согласился Толич. — Сидеть и ждать не стану. Пусть ловит.

Гость, не меняя позы, вдруг быстро и хлестко ударил Толича открытыми ладонями по ушам. Тот охнул, завыл, качнулся вперед, и тогда фээсбэшник ловко ударил его ногой в грудь.

— Номер телефона. Живо.

— Обалдел, что ли, начальник? Говорю же, сам дол жен позвонить.

Фээсбэшник ударил еще раз. Отточенно и ловко. Толич не успел уклониться.

— Уй, дурак! — заорал, рванулся, но гость отпихнул его в кресло.

— Еще добавить? Это можно. Всё равно расскажешь. Только себе хуже сделаешь.

Второй фээсбэшник вошел в комнату.

— Был во втором отряде Олег.

— Тот самый? Романов? — обернулся первый.

— Тот. «Холодок».

— Отлично. — Второй вновь повернулся к Толичу. — Хоть тут не соврал. Давай быстренько номер, и мы пойдем. — Тот подвывал тихо, зажав ладонями уши и раскачиваясь из стороны в сторону. — Я жду.

— Сам должен позвонить, — проскулил Толич.

— Ну смотри. — Фээсбэшник достал из кобуры пистолет, щелкнул затвором. — Если ты номера не знаешь, значит, и толку от тебя никакого.

Мгновенно забыв о боли, Толич уставился на пистолет.

— Да ты что, начальник? — Он недоверчиво посмотрел фээсбэшшжу в лицо и увидел у того в глазах приговор. Съёжился от страха. — Постой. Я, может быть, вспомню.

Гость приставил ствол к голове хозяина, пробормотал безразлично:

— У тебя есть три секунды.

— Все, начальник, уже вспомнил. — Толич торопливо продиктовал номер, по которому просил перезвонить Олег.

— Где-то в районе «Аэропорта», — озадачился второй, вновь раскрывая телефон.

— Он тебе сказал, что это за акции? — Фээсбэшник наклонился к лицу Толича.

— Н-нет. Говорит, ценные бумаги надо продать. На сто миллионов баксов. Я подумал: нормально. Бумаги. Помогу, может, и мне чего обломится.

— Точно не сказал? — Ствол пистолета переместился к центру груди, упёрся в китайский шёлк.

— Да точно, начальник, точно! — закричал Толич.

— Хорошо.

Ствол поплотнее вдавился в тело, гася хлопок выстрела. Щелк начал тлеть, запахло плавящейся тканью и жженой кожей. Толич захрипел, выгнулся дугой, забился. Из раны хлынул фонтан темной, почти черной крови. Умирающий колотился в конвульсиях. Фээсбэшник отпрянул, и Толич свалился на пол. Голова его билась об пол. Тело извивалось.

Второй фээсбэпшик, не прерывая разговора, достал пистолет, шагнул вперед и дважды нажал на курок. Умирающий Толич прогнулся, а затем обмяк. Агония прекратилась.

Стрелок, поглядев на коллегу, укоризненно покачал головой: «Снайпер, блин. Даже в сердце попасть не можешь».

Тот, что караулил у дверей, вошел в комнату, посмотрел на распростертое тело, поинтересовался без всякой жалости:

— На хрена ты его? Он ведь все равно ничего не знал.

— Мы бы ушли, а этот урод своему Олегу тут же принялся бы названивать, — пояснил первый. — Гад, все ботинки кровищей залил.

Фээсбэпшик зло пнул мертвого Толича в бок.

— И на штанах пятно, видишь? — указал очкарик.

— Чёрт, отстирывать теперь, — совсем расстроился первый и пнул труп ещё раз. Затем он повернулся ко второму, буркнул: — Сообщи дежурному, пусть зафиксирует. Вооруженное нападение на сотрудников, находящихся при исполнении. Вынуждены были открыть огонь на поражение. Нападавший убит на месте.

— Чем это он вооружён был? Членом, что ли? — Очкарик засмеялся.

— Ножом! Можно подумать, в доме ножей нет! — Первый, громко матерясь, пошёл в кухню, проворчав на ходу: — Сейчас принесу какой-нибудь.

Тонколицый осторожно проскользнул в коридор, прошел мимо первой двери и остановился у следующей, прислушиваясь к звукам, доносящимся из номера. «Узи» он держал под курткой. Предохранитель снят, палец на спусковом крючке. В номере было идеально тихо. Тонколицый даже засомневался, правильно ли он рассчитал? Возможно, убийцы в номере напротив? Ему нельзя ошибиться. Ошибка означала гибель, и не только его собственную. Киноактер погибнет тоже. Как дважды два. Тонколицый отступил в сторону и привалился плечом к притолоке. Стучать не имело смысла. Это только в кино доверчивые до кретинизма бандиты открывают дверь, даже не спросив кто. Эти непременно поинтересуются. Орать же в коридоре нельзя — посредник и его «горилла» услышат. А у Киноактера оружия нет. В любом случае ждать ему недолго. Минут пять. От силы — семь.

Посредник остановился посреди номера, повернулся к гостю:

— Итак, бумаги?

— Деньги и документы — на стол, — потребовал Киноактёр и покосился на замершего у дверей Веню.

Посредник выдвинул из-за кровати две объемистые дорожные сумки, потянул «молнию» на одной из них, перевернул. Тугие пачки стодолларовых купюр, перетянутые банковскими ленточками, посыпались на ковёр.

— В каждой сумке по пять миллионов. Документы во второй. Но, прежде чем мы продолжим, мне хотелось бы убедиться в наличии бумаг, — спокойно сказал он.

Киноактер достал из кармана несколько акций, бросил на стол. Посредник взял их, развернул, принялся внимательно рассматривать, отойдя к окну. Посмотрел на свет, дабы убедиться в наличии водяных знаков. Собственно, это были не акции, а сертификаты на десять тысяч акций каждый. Золотая рамочка. Бумаги на предьявителя. Внизу — тончайшая золотая нить. Не пожалели денег при печати. Но это именно то, что требовалось. Заказчик будет доволен. В сложившейся ситуации было одно «но», однако его можно обдумать и позднее. Когда все закончится.

Пока посредник разглядывал акции, Киноактер раскрыл вторую сумку. Она так же, как и первая, оказалась заполнена пачками банкнот. В боковом кармане он обнаружил документы. Тугие корочки загранпаспортов, в каждый из которых были вложены права. Киноактер достал документы, перелистал.

— Отличная работа, — похвалил он, разглядывая собственную фотографию. — Каков красавец, а? Смотри-ка, и визы проставлены. Ага, Греция, Турция, Испания, Англия, Франция, Мексика… А Мексика зачем?

— Оттуда вам будет проще въехать в США, — пояснил, терпеливо улыбнувшись, посредник. — Все документы подлинные. Зарегистрированы. Визы, конечно, поддельные. В Англию и Францию ехать с ними не нужно, но для Турции, Греции и прочих — сойдёт.

— А зачем проставили, если въехать нельзя?

— С открытыми визами этих стран вам будет проще легально въехать в другие. Поверьте, это срабатывает безотказно.

— Отлично. — Киноактер выбрал наугад одну пачку, распечатал, взял пару купюр, посмотрел на свет.

— Настоящие, — произнес посредник.

— Если бы я вам сказал то же самое про акции, вы что, отказались бы от проверки?

— Разумеется, нет.

— Вот и я, разумеется, нет. Надеюсь, это вас не обидит.

— Нисколько. — Посредник подождал, пока Киноактер закончит проверку, затем снял с телефонного аппарата трубку и протянул гостю. — Если всё в порядке…

— В полном.

— Тогда звоните. Как договаривались. Я иду вниз, вы остаетесь здесь с моим человеком.

Киноактёр взял трубку, набрал номер.

— Это я. Всё в порядке. Деньги и документы в наличии. Можете подъезжать. — Он повесил трубку и вы прямился. — Мне одному два таких тюка не унести. Ваш мордоворот поможет?

Посредник, набирая номер, пожал плечами.

— Это не понадобится. Николай? Всё нормально. Можете идти.

Киноактёр наигранно вскинул брови.

— Та-ак. Доверие, говоришь? — спросил он и усмехнулся. — Это и называется честной игрой?

— В любой работе есть свои издержки, — философски заметил посредник. — Мне очень жаль, но таково желание клиента. А клиент всегда прав.

За спиной Киноактёра щёлкнул взводимый курок. Он оглянулся и увидел Веню, державшего в правой руке пистолет.

— Вы не правы, ребята, — пробормотал Киноактёр и покачал головой. — Ох, как вы не правы!

— Правота — понятие сложное, — улыбаясь, протянул посредник. — Как известно, прав не тот, кто прав, а тот, у кого больше прав. В данный момент их явно больше у нас.

— Это как посмотреть, — серьёзно произнёс Киноактёр.

— Да как ни смотри, — подал голос Веня.

— Ты думаешь?

Услышав металлическое клацанье проворачивающегося в замке ключа, Тонколицый достал «узи» из-под полы и перебросил в левую руку. Это ему не мешало. Он одинаково хорошо стрелял с обеих рук. Дверь открылась. В проеме появилась темная фигура. Убийца как раз поворачивал голову, намереваясь убедиться, что в коридоре никого нет, когда Тонколицый вынырнул из-за стены. Абсолютно синхронно оба парня запустили руки под пиджаки.

Он любил такое состояние. Что-то вроде эйфории, когда в теле возникает необычная легкость, а скорость течения мыслей увеличивается неимоверно. За секунду успеваешь проанализировать десятки возможных вариантов развития ситуации. Так было и сейчас.