Передряга - Иван Сербин

— Стоять! — заорали в соседней комнате. — Вон он, вон, на балконе!

Сухо треснул одиночный выстрел. Суровый побежал к балконной двери. Шустрик же направился в соседнюю комнату. Он быстро прошел к окну, осмотрел все углы, заглянул в шкаф, вышел в коридор. Туда же вышел Суровый.

— Ну что?

— Нет. Ничего здесь нет. Они, наверное, спрятали товар в другом месте.

— Ты внимательно посмотрел?

— Конечно. Мебели мало, а баулы — это тебе не булавки, под обои не спрячешь.

— Пошли вниз, — скомандовал Суровый.

— Подстрелили?

— С балкона сорвался придурок.

Из комнаты вышел Александр, кивнул наёмникам.

— Идите с ними. Мы с Ленчиком останемся, гильзы подберём. С минуты на минуту менты могут нагрянуть.

В кабинете полковника заверещал селектор. В его сигнале, противно-нудном, гундосом, полковнику ус-лышалось что-то тревожное.

— Да? — Он вдавил в панель клавишу интеркома.

— Товарищ полковник, Коновалов на второй линии.

— Соедините.

— Товарищ полковник? — Голос Коновалова звенел от восторга. — Мы только что получили информацию от одной из групп. Сегодня утром некий Олег Романов, сотрудник фирмы «Холодок», осужденный ранее за карманную кражу, пытался через своего старого дружка, тоже бывшего зека, зондировать почву на фондовом рынке на предмет продажи большой части акций за неучтённую «наличку».

— Дальше? — резко сказал полковник, чувствуя, как его лоб от волнения покрывается испариной.

Им удалось подобраться к похитителям акций настолько близко, что он почувствовал тяжесть генеральских звезд на погонах.

— Наши сотрудники установили источник информации и сумели получить адрес. Допрашиваемый, правда, кинулся на них с ножом, так что пришлось его…

— Да хрен с ним, с допрашиваемым! — оборвал полковник. — Пристрелили, и слава Богу. Что с этим Романовым? Его уже задержали? Акции нашли?

— Я послал туда бригаду.

— Какого дьявола бригаду? А если бумаги там? Хочешь, чтобы с нас головы сняли вместе с погонами? Быстро туда! И чтобы никто ни сном ни духом про эти акции! Ни милиция, ни наши! Ты понял?

— Так точно, товарищ полковник.

— Немедленно! И как только доберешься, сразу же свяжись со мной.

— Так точно, товарищ полковник.

— Действуй.

Маков отпустил клавишу, подумал секунду и нажал снова.

— Слушаю, товарищ полковник.

— Запросите информацию на Олега Романова, — не знаю по батюшке, — сотрудника фирмы «Холодок». Что-то у нас вроде бы проходило совсем недавно.

— Хорошо, товарищ полковник, — ответила секретарша.

Селектор замолчал. Полковник откинулся в кресле и отёр пот со лба. Самое главное, дело сдвинулось с мёртвой точки. Маков не сомневался: через несколько часов, максимум через день, акции и похитители будут давать показания, в его, Макова, личном кабинете.

«— Стоять! — закричали над самой головой. — Вон он, вон, на балконе!

Олег сделал страшное лицо. Он прогнулся, качнулся вперед, затем назад. Я так и не понял, что произошло дальше. Увидел только, как пальцы Олега оторвались от изогнутых балконных прутьев. Двенадцать метров — высота очень приличная. Если же учесть, что внизу асфальт, шансов уцелеть у него практически не было. В фильмах человек, падающий с третьего этажа, обязательно кричит. Я тоже ожидал услышать крик, но не услышал. Олег падал матча, по почти идеальной вертикали. Он здорово владел телом. Как-то странно прогнулся, вытянулся в струну, подняв руки вверх. Когда его локти оказались на уровне деревянных цветочных ящиков, Олег попытался уцепиться за них. Опора была слишком ненадежной для семидесятипятикилограммового веса. Это понял даже я. Но уже через секунду мне стал ясен замысел: использовать ящики, как амортизаторы. Замедлить падение. Послышался громкий треск. Мне на лицо посыпались подсохшие лепестки, какая-то полусгнившая трава, ржавчина с перил. Ящик оторвался, но не отлетел, а потянул за собой следующий. Звонко, словно гитарные струны, рвался проволочный крепеж. Одно кольцо за другим. Фанерная цепочка помогала Олегу спуститься живым и невредимым. Приподнявшись, я видел, как черная влажная земля сыплется из ящиков ему на куртку, на волосы, за воротник.

До земли оставалось ещё метра четыре, когда ящики все-таки оторвались. Олег сгруппировался, приземлился на крышу „жигуля“, промяв ее почти до сидений. И тут же на него посыпалась спасительная цепь фанерных ящиков. Он как-то очень ловко, по-кошачьи, опрокинулся на спину, избегая удара, перекатился через голову на капот и, сделав еще один кувырок, оттолкнувшись руками от капота, оказался на ногах. Вот это был трюк, доложу я вам. Ничего подобного мне еще видеть не приходилось. Не дожидаясь, пока по нему начнут стрелять, Олег нырнул под стену.

— Чёрт!.. — изумленно выдохнул человек над моей головой. — Ловкий, тварь.

Я не поверил своим ушам. Вне всяких сомнений, это был голос Стаса. Хмурого гэбиста, радевшего за справедливость и подававшего на общих советах версии одна нелепее другой.

— Ничего, догоним, — произнес кто-то незнакомый.

— А второй куда делся? — поинтересовался следующий. Его я тоже не узнал. — Ты вроде говорил, что их должно быть двое. Может, тоже с балкона сиганул?

— Может. А может, и не было его. Это мы думали, что их тут двое. Вполне мог оказаться и один.

— Блин, мужики, так нельзя. То двое, то один. У вас семь пятниц на неделе.

Пронесло, подумал я. Слава Богу, никому из них не пришло в голову перегнуться через перила и заглянуть на нижний балкон. Внизу заурчала въезжающая во двор машина. Скрипнули тормоза. Может быть, кто-то из жильцов догадался вызвать милицию? Только бы не „мои“ хозяева. Не стоило мне сейчас попадать в милицию.

Я с трудом поднялся и подергал балконную дверь. Заперто. Выбить стекло? Акробатический этюд Олега мне, пожалуй, повторить не удастся. Значит, придется бить стекло. Я нащупал в кармане пачку купюр, вытащил одну. Будем по крайней мере честными.

Прямо надо мной хлопнула дверь. Эх, была не была! Натянув потуже рукав плаща, я что было сил саданул локтем в стекло. Оно треснуло и осыпалось на кафельный пол. Никогда не думал, что разбитое стекло производит СТОЛЬКО шума.

— Эй! Второй этажом ниже! На балконе! — заорали сверху.

Вот попал, так попал. Значит, не все ушли, кто-то остался. Я лихорадочно просунул руку в комнату и принялся поворачивать запорные рукояти. Торопился, порезался осколком, но зато с замками справился в рекордный срок. Пронесся через квартиру как метеор, бросил купюру на кухонный стол, врезал изо всех сил ногой по крюку, удерживающему дверь черного хода. Тот как будто прирос. Еще разок, с футбольным замахом. Крюк вылетел из петли словно снаряд, описал круг и взрезался в стену, сбив кусок краски. Я ударил плечом в дверь, выскочил на лестницу и помчался вниз, перепрыгивая сразу через три ступеньки. А следом уже громыхали шаги. И казалось мне, что, кроме этого дробного топота, других звуков в природе не существует. И я бежал от своих линчевателей, обуреваемый только одним чувством — всепоглощающим, безграничным ужасом. Это был ужас гонимого животного. Зверя, со всех ног удирающего от настигающей его стаи волков.

Затрещали выстрелы. С визгом застучали о ступени пули, вышибая крохотные осколки. Я шарахнулся к стене и побежал, молясь только об одном — не споткнуться, удержаться на ногах. Врубился всем телом в дверь и вылетел на улицу. Помчался мимо служебного входа в магазин, мимо череды машин и подъездов, мимо окон, из которых, как театральные зрители из ложи, выглядывали жильцы. И сквозь монотонный, набатный гул в ушах вдруг услышал, как ревет, набирая обороты, за спиной автомобильный двигатель, а за домами воет милицейская сирена.

— Стой! — закричали где-то позади. — Стой, стрелять буду!

Был ещё хлопок выстрела и подворотня, стены которой как-то подозрительно раскачивались, словно хотели упасть и придавить меня к мокрому асфальту. И проспект, маячащий пестрыми эмалевыми росчерками в полукруглом арочном проеме. А потом появился Олег. Он протягивал руку и что-то кричал мне в лицо. Но вот что, этого я уже не слышал».

— Через две минуты, — сказал посредник, выкладывая на стол сотовый телефон.

— Он не опаздывает? — спросил Тонколицый.

— Никогда. Всегда звонит минута в минуту, — торопливо пробормотал посредник.

Теперь, когда договоренность с недавними жертвами была достигнута, он очень старался продемонстрировать собственную ценность. В принципе, для исполнителей смысл его присутствия исчерпывался звонком заказчика. Дальше перебежчик становился обузой. Его спокойно могли убить, немного потеряли бы. Это посредник понимал.

— Как он тебя нашёл? — спросил Молчаливый.

— Позвонил. Сказал, что слышал обо мне. Предложил работу. Я согласился.