Передряга - Иван Сербин

Тонколицый шагнул вплотную к выходящему из номера парню, обвил рукой крепкую шею и резким движением, на себя и вниз, сломал тому шейные позвонки. Одновременно он вскинул оружие и нажал на курок. С начала атаки прошло не больше секунды. Грудь второго убийцы вспенилась кровавыми фонтанчиками. Четыре пули легли точно в десятисантиметровый круг, перерезав пижонский, с отливом, галстук и раздробив верхнюю пуговицу пиджака. Убийца отлетел к окну и сполз на пол. Тонколицый быстро оглянулся, втащил второго парня в номер и, аккуратно уложив у встроенного шкафа, прошил безвольное тело короткой очередью. На всякий случай.

Затем он подобрал ключ, вышел в коридор и, заперев за собой дверь, постучал в соседний номер.

— Сейчас я спущусь вниз, а вы пойдёте следом. Кстати, не советую делать глупости. Ты ведь хочешь умереть быстро и безболезненно? — Посредник только успел закончить немудреный монолог, когда в дверь постучали. — Это мои ребята. Пусть приглядят за тобой. А то ещё попробуешь убежать. Впусти, — скомандовал он подручному.

Веня открыл дверь. На глазах изумленного посредника спина «гориллы» превратилась в кровавое месиво. От попадания пуль тот дергался, словно через его тело пропустили электрический ток. Когда же Веня рухнул, громко ударившись головой о ковер, посредник к своему ужасу увидел на пороге не Колю и Митю, а Тонколицего, сжимающего в руке «узи». Из среза глушителя лениво сочился дымок.

— Тук-тук, — недобро улыбнулся Тонколицый, входя. Небрежно отпихнув ногой труп Вени, он запер дверь. — Всем, кого не видел, доброго утра.

Посредник молча наблюдал за Тонколицым. Тот прошёл к столу, заглянул в сумки, опустился в кресло и, достав сигареты, закурил. Автомат он положил себе на колени. Слишком низко, чтобы посредник смог мгновенно дотянуться.

— До сих пор глупости делали вы, — растянул в ухмылке губы Киноактер. — Теперь наша очередь. Не возражаете? Да вы присаживайтесь, присаживайтесь. Не стесняйтесь. Чувствуйте себя как дома.

Посредник послушно присел в предложенное кресло, — чересчур мягкое, быстро не вскочишь, — и тоскливо посмотрел в сторону окна. Парни должны встревожиться, что он не появляется слишком долго. У них хватит ума сообразить: дело неладно. Вчетвером-то они уж как-нибудь завалят этих двоих проныр.

— Вы совершенно напрасно ждете своих друзей, — продолжал издеваться Киноактёр. — Я имею в виду тех ребят, что остались караулить нас в двух «девятках». Ве-нечка, должно быть, как раз их догнал. Спросите у него.

Киноактер кивнул на труп и засмеялся. Тонколицый, однако, не разделял веселья приятеля.

— Ближе к делу, — спокойно сказал он. — Мы хотим знать четыре вещи. Первая: что это за акции? Вторая: кто заказчик? Третья: вчера в квартире была ещё одна группа. Нам хотелось бы узнать, кто ее послал? И, наконец, четвертая: кто тот парень, которого мы вывезли вчера из квартиры?

— Он жив? — не теряя самообладания, поинтересовался посредник.

— Разумеется, жив. Мы, в отличие от вас, держим слово.

— Я тоже его держу. Не моя вина, что заказчику понадобились ваши головы. Заказчика, как вы понимаете, я вам назвать не могу. Насчет второй группы не имею ни малейшего понятия. Акции? Акции как акции. Обычные ценные бумаги — это все, что мне известно. Фотографию парня мне прислали по почте. Его следовало оставить в живых.

Посредник сообразил, что теперь нужно полагаться только на себя. Никто ему не поможет. Никто не придет на помощь.

— Почему нас пытались убить?

— Вам известно про акции. Вероятность того, что вас найдут, невелика, но она есть. Заказчик не хочет рисковать.

— Кто этот человек?

— Я его не знаю, — покачал головой посредник. — Мы ни разу не встречались лично. Обычно он звонит по телефону.

— Судя по качеству документов, — вставил Киноактёр, — это большой парень. Шишка.

— Может быть, не знаю, — пожал плечами посредник. — Наверное.

— Как он передал тебе деньги? — Тонколицый пнул ногой сумку.

— Положил в камеру хранения на Курском вокзале. Я забрал. Утром.

— Номер ячейки и код, — потребовал Тонколицый.

Посредник порылся в кармане, достал замусоленную бумажку, протянул собеседнику.

— Вот. — Он подумал и добавил: — Вам всё равно не удастся продать акции. Их слишком много. Сделка сразу всплывет. Вас найдут прежде, чем вы получите деньги. Давайте так. Берите документы и эти десять миллионов долларов, отдайте мне акции и уезжайте. А я скажу, что вы на том свете. Подумайте. Десять миллионов — большие деньги. В той же Греции на два миллиона можно жить рантье.

— Видишь ли, старик, — медленно произнес Тонколицый. — Я согласен с тобой. Нам не удастся продать акции. Но не потому, почему ты думаешь.

— А почему же? — не понял посредник.

— Да потому, что у нас их нет. — Киноактер снова засмеялся.

— Как нет? — изумился посредник.

— Очень просто. Нет — и все. Акции забрали ребята из второй группы. Мы же сумели перехватить только часть. На какую сумму там было?

— Восемьдесят миллионов долларов.

— Вот видишь. А мы взяли только на девятнадцать.

— Если не будет бумаг, вас убьют, — прошептал, сникая, посредник.

Он понял, что и его убьют тоже. Если не исполнители, то люди заказчика. Никто не поверит басням о какой-то там второй команде. Подумают, что он, посредник, решил толкнуть бумаги и положить деньги себе в карман. Но, даже если поверят, убьют все равно. На всякий случай, как исполнителей. Ему ведь тоже известно про акции.

— Нас и с бумагами собирались убить, — хмыкнул Киноактёр.

— Кстати, — Тонколицый посмотрел на посредника, — если ты рассчитываешь, что тебя пощадят, то ты самый тупой парень из всех, кого я когда-либо видел.

— Да. Меня тоже убьют.

Посредник окончательно скис. Он не заблуждался относительно возможностей заказчика. За восемьдесят миллионов долларов — точнее, за значительную часть этой суммы — его найдут в любой точке земного шара. Даже в бразильской сельве.

Тонколицый наблюдал за ним, положив руку на автомат.

— У нас есть только один выход: убить заказчика прежде, чем он доберется до нас. Тут два варианта: либо ты нам помогаешь и остаешься жить, либо нам придётся тебя пристрелить.

— А гарантии?

— Ты до сих пор жив, — усмехнулся Тонколицый. — Какие ещё гарантии тебе нужны?

Посредник подумал, кивнул.

— Хорошо. Согласен.

— Отлично. Когда должен звонить заказчик?

— В десять, — пробормотал тот. — Ровно.

— Ну что же, подождём. — Тонколицый откинулся в кресле, повернулся к Киноактеру. — Звякни Молчаливому. Пусть поднимается.

Глава 19

Три машины въехали во двор и остановились под самой стеной так, чтобы их не было видно из окон. Первым выбрался Шустрик. За ним — семеро «наемников». Остановились, болтая, перешучиваясь. Из подъезда соседнего дома показался Суровый. Широким, быстрым шагом он подошел к Рыхлому.

— Дома? — спросил тот, понижая голос.

— Дома. Только что занавеска колыхалась. Пасут, твари.

— Ну, и куда теперь, отцы? — подошел к ним Александр. — Давайте показывайте, где клиенты.

— Это они? — полюбопытствовал Суровый.

— Они самые, — кивнул Рыхлый-Шустрик.

— Заносчивые больно для «профи», — заметил Суровый.

— Какие есть.

— Значит, так. — Суровый посмотрел на Александpa. — Четверо пойдут вот с ним, — кивок на Шустрика. — Трое, включая тебя, со мной. Мы — с парадного входа, они — с чёрного. В парадном дверь стальная. Ее за две минуты не вышибешь. А с чёрного — обычная, деревянная.

— Слушай, отец, просто назови номер квартиры, покажи, где черный ход, и постойте в сторонке, пока мы работу закончим. Лады?

— Четверо с ним, трое со мной, — спокойно повторил Суровый, пропуская реплику «наёмника» мимо ушей. — По возможности меньше шума. А то начнёте на лестнице орать, супермены хреновы, жильцы со всего подъезда сбегутся. Ты всё понял?

Александр прищурился.

— Ты тоже, что ли, из наших?

— Наши таких, как ты, за пивом гоняли. Я спросил, всё понял?

— Все, отец, все. Сколько народу в квартире?

— Два человека.

— И всего-то?

— Тебе хватит. Разберись со своими людьми и давай работать. Не до ночи же нам тут стоять.

— Лады.

«Фортуна всё-таки была на нашей стороне. Иначе Олег не подошёл бы к окну. Или подошёл бы, но слишком поздно. Да мало ли что могло случиться.

Но Олег отодвинул занавеску и посмотрел на улицу. И тут же отступил от окна. Лицо его мгновенно стало напряженным. На щеках проступил лихорадочный румянец.

— Они здесь, — сказал, отступая.

— „Взломщики“? — Я едва не выронил кружку с кофе, которую держал в руках. — Ты уверен?

— А ты ждешь кого-то еще? — Олег щелкнул затвором „ремингтона“ и снова посмотрел в окно.