Передряга - Иван Сербин

Открылась дверь. Тонколицый быстро заглянул в щель и тут же отпрянул. Так и есть, крайний. Троица вошла в номер. Дверь закрылась, повернулся в замке ключ.

Молчаливый оказался у самой стоянки. От первой «девятки» его отделяли пять корпусов. Вторую загораживал микроавтобус. Невозмутимо он перешагнул через цепочку, болтающуюся на уровне колен, и, пригнувшись, побежал к нужной машине. «Вольво», «Фольксваген», «Волга», «Жигули», ещё «Жигули», а вот и мы. Он резко выпрямился, выхватывая автомат из сумки. В зеркальном заднем стекле выросло его собственное отражение. Молчаливый нажал на курок, полосуя самого себя поперек груди, ближе к шее. «Узи» задёргался в руках, выплевывая фонтан золотых гильз. На стекле вспыхнули сразу восемь «солнц», в центре каждого зияла угловатая дырочка. Гильзы с жестяным стуком ударялись о багажник соседней машины, падали на асфальт и откатывались в сторону. Под днище, к бордюру, под ноги стрелку. Следом за первой очередью Молчаливый выпустил еще одну, чуть ниже. Из среза глушителя вырывались мутные фонтанчики раскаленных газов, но пламени не было. Жирные плевки автомата смешались с треском осыпавшегося стекла.

Молчаливый спокойно спрятал автомат в сумку, сделал шаг вперед и заглянул в салон «девятки». Оба убийцы были недвижимы. Один привалился к дверце, второй упал грудью на рулевое колесо. Из распоротых пулями спинок сидений торчали поролоновые внутренности. Желтоватые клочки поролона валялись по всему салону. На приборном щитке повисли капли крови.

Затененные стекла сослужат хозяевам плохую службу, подумал Молчаливый. Разбитое заднее стекло-то со стороны стоянки не видно.

Слабый ветерок унес пороховой дым, но в салоне еще витали сизые облачка. Порывшись в сумке, Молчаливый отыскал солнцезащитные очки и нацепил на нос. Затем нащупал фальшивый жетон сотрудника платной парковки и повесил на грудь. Скорее всего у работников стоянки совсем другие значки, а то и вовсе значков нет, но это не имеет болыдого значения. Во-первых, убийцы вряд ли присматривались, а во-вторых, блестящая побрякушка сама по себе оказывает завораживающее воздействие. По меньшей мере секунды три у него будет.

Молчаливый прошел через всю стоянку, держась позади автомобильного ряда, и вынырнул из-за микроавтобуса в паре метров от второй «девятки». Выходя, он повернулся и громко сказал:

— И учти, пятнадцать минут. Потом будешь доплачивать за весь час, понял? Мне, что ли, за тебя платить, ара?

Конечно, они встревожились! Убийцы ведь, не пекари. Хоть и не слишком профессиональные, но все-таки. Молчаливый считал про себя. Секунда — они насторожились, тянутся за оружием, пальцы на спусковых крючках. Вторая — оценивают форму и замечают значок. Еще секунда — он говорит громко, не боясь привлечь к себе внимание, значит, не убийца. Четвертая — в руках жезл. Нелепее не придумаешь. Ни один «профи» не станет в подобной ситуации занимать руки чем-либо, кроме оружия. Вывод: какой-нибудь бывший армеец. «Лох», строящий из себя «крутого». Настоящие «крутые» на платных стоянках не подвизаются. Настоящие «крутые» зарабатывают большие бабки. Они успокаиваются и снимают пальцы с курков. Пошлые ухмылки. Сотрите их с губ, твари. Смерть уже рядом с вами. Сидит на заднем сиденье.

Он проходит мимо, шаг его сбивается, голова опускается. Он якобы читает номер. Спокойно, не торопясь, лезем в сумку. Не станут же эти парни палить? Молчаливый весь на виду, с крыльца гостиницы его видно как родного. Играем «лоха». Достаем блокнотик, листаем так, чтобы эти двое увидели исчерканные страницы. Главное — двигаться, двигаться, пусть смотрят на руки. Человек инстинктивно обращает внимание на движение. Закон. Им, конечно, показывали фотографии жертв. Но он не предоставил им возможности рассмотреть как следует свое лицо. Шаг вперед, к кабине, но не нагибаться. Ты спокоен, уверен в собственной силе и правоте. Как всякий «лох». Теперь постучим жезлом по стеклу.

— Э, ара!

Стекло опускается, но до половины. Они ждут, что «халдей» нагнётся. Не тут-то было, ребята. Один из них кладёт руку на дверцу, интересуется миролюбиво:

— В чём дело, командир?

Так, теперь нужно держать фасон.

— А то сам не знаешь? У вас когда время вышло? Или доплачивайте, или уматывайте.

— Командир, твой напарник сказал: расчет при выезде.

— Вы, блин, все умные такие, куда деваться! Если думаешь, что ты здесь правила устанавливаешь, то забирай свою колымагу и мотай отсюда, понял? Если стоишь не больше двух часов, тогда и платишь при выезде, а вы сколько пасетесь? Короче, ара, или плати, или выматывайся.

— Ты полегче, мужик, — неприязненно подает голос водитель «девятки».

— Кому ты это говоришь, ара, э? Понаехали, блин, хозяева жизни. А ну, у…вайте отсюда. Чтобы через пять минут вас не было. Иначе «тачку» свою будете по запчастям собирать, ясно?

Они не могут позволить себе такую роскошь, как скандал. В любой момент могут подъехать жертвы. Или шеф выйдет. Если все сорвется, их обоих спустят в Москву-реку с бетонным грузилом на ногах.

— Ладно, командир, все. Извини. Мы погорячились, — сказал пассажир примирительно. — Сколько с нас?

— Известно. Час — пятнашка. Неполный за полный.

Убийца кивнул, соглашаясь; отсчитал деньги, протянул в окно. Для этого ему пришлось опустить стекло еще на треть.

— Это чё? — возмутился Молчаливый, рассматривая деньги, но не беря купюры из рук пассажира. — Чё ты мне даешь, ара?

— За три часа, — терпеливо принялся объяснять тот.

— За какие, на хрен, три часа? Вы уже почти пять стоите!

— Мужик, — остервенело гавкнул водитель, — у тебя вообще чердачина поехал, я не пойму? Кончай базарить. Бери бабки и иди с миром, пока тебе в голову не настучали.

— Я тебе сказал: еще за два часа! — Молчаливый полез в сумку. — У меня зафиксировано!

Они поняли, что попались, когда он поднял сумку к пояснице, для упора и выставил ее чуть вперед. Так не достают блокноты. Так держат оружие. Первая пуля прорвала дешевый дерматин, обуглив края, вошла пассажиру между глаз и вышла через затылок, забрызгав лицо водителя кровью. Тот инстинктивно вскинул левую руку к глазам, а правой полез за отворот куртки. Но ему мешало обмякшее тело мертвого приятеля. В тесной кабине второму убийце никак не удавалось выхватить оружие. Молчаливый без всякой жалости вогнал ему пулю в лицо. Силой удара водителя отбросило на дверь, затем он завалился на бок, уткнувшись лбом в руль. Кровь частыми каплями падала ему на брюки, оставляя неряшливые кляксы. Молчаливый спокойно спрятал в сумку жезл, значок, захлопнул дверцу и, насвистывая, зашагал через стоянку в том же направлении, откуда пришел пять минут назад. Самая опасная часть работы была уже позади.

Деловой, от которого Олег так ждал звонка, — Толич, — заворачиваясь в шелковый халат, сидел в кресле и с некоторой растерянностью поглядывал на незваных гостей. А гости — двое мужчин в строгих костюмах — стояли посреди комнаты и смотрели на него. Еще один застыл у входной двери. Этот был в щеголеватых зеркальных очках. Явно работал «под фирму».

Толич сдержал слово. Сорок минут назад он позвонил своим людям, работающим на бирже, и приказал разузнать насчёт продажи большого пакета акций. За «чёрный нал» и без излишнего шума. А ровно две минуты назад в его квартиру позвонили.

— Федеральная служба безопасности, — представились входящие, демонстрируя удостоверения. — Добрый день, Анатолий Васильевич.

Сейчас Толич лихорадочно просчитывал возможные варианты развития событий. С акциями что-то не так, это он понял, когда разговаривал с Олегом. Но ему и в голову не могло прийти, что НАСТОЛЬКО не так. Если уж «костюмы» нагрянули… М-да, есть о чём подумать.

— Итак, Анатолий Васильевич, кто попросил вас узнать о возможности продажи акций? — спросил один из гостей.

Толич пожевал губами.

— Да, понимаете, приятель один позвонил. Древний. Познакомились, когда я благодаря следственной ошибке чалился. Почитай, лет пять уж не виделись, а тут объявился.

— Что за приятель? — быстро осведомился второй.

— Да… — Толич почесал в затылке, разыгрывая озадаченность. — Понимаете, фамилию запамятовал. А звать Олегом.

— Где сидели? Срок, статья? — накинулись на него фээсбэшники.

— У меня?

— У Олега этого.

— Срок у него был два с полтиной, по-моему. За что? И не припомню уже. А мотали в Новгороде. Который Нижний.

— В каком отряде был этот твой Олег?

— Во втором.

Фээсбэшник повернулся к напарнику.

— Проверь.

Тот достал телефон, набрал номер и вышел в коридор.

— Как вы договорились поддерживать связь?

— Он должен позвонить, — качнул плечами Толич,

— Когда?

— Когда надумает.

Фээсбэшник подошел, оперся туфлей о край сиденья между ногами Толича.