Передряга - Иван Сербин

— Они здесь, — сказал, отступая.

— „Взломщики“? — Я едва не выронил кружку с кофе, которую держал в руках. — Ты уверен?

— А ты ждешь кого-то еще? — Олег щелкнул затвором „ремингтона“ и снова посмотрел в окно.

— Сколько их?

— Человек шесть вроде. Разве что под самой стеной кто-нибудь еще стоит. Я пока вижу только этих.

— Что делать будем?

Я взял со стола второе ружье, покрутил в руках. Никогда еще мне не приходилось стрелять в людей. Собственно, мне вообще не приходилось стрелять. В особенности из помповых ружей. Не думаю, что с партнером вроде меня Олегу удастся организовать эффективную оборону. Хорошо еще, двери стальные. Конечно, остановить „взломщиков“ они не смогут, но задержать — вполне. А в нашем положении и пять минут — вечность.

Я бросился к телефону, начал набирать номер.

— Ты что делаешь? — спросил Олег.

— Звоню.

— Кому?

— Тимофею, преемнику Сергея Борисовича. Он хотел получить похитителей акций? Вот пусть приезжает и забирает.

— Дельно, — согласился Олег. — Давай, пусть присылает бригаду. А я пока подготовлю пути отхода.

Он подхватил второе ружье и выскочил в коридор. Хлопнула дверь ванной. Потом загремел стул в кухне. Что он там делает? Спросить я не успел, поскольку на том конце провода сняли трубку.

— Алло!

— Алло! — завопил я. — Мне срочно нужно поговорить с Тимофеем.

— К сожалению, его сейчас нет. Что передать?

— Передай, что звонил Иван. Люди, которых он ищет, стоят на пороге квартиры и очень хотят войти. Если Тимофей немедленно не пришлет сюда своих парней, через пять минут нас убьют, а акции растворятся в тумане! Так и скажи.

— Что за квартира? Адрес?

— Он знает.

Я брякнул трубку на рычаг. В этот момент в комнату ворвался Олег. Он двигался со скоростью курьерского поезда.

— Эти… ещё стоят?

— Не знаю, не смотрел.

Олег промчался к окну, заглянул в щель, чертыхнулся:

— Ушли. Ладно, их ждет сюрприз. Помчались.

— Куда?

— На кудыкину гору! На балкон, конечно. Попробуем спуститься. Или ты хочешь лично пожать этим ребятам руки?

Мы потрусили в соседнюю комнату, из которой был выход на крохотный, метр на метр, пузатый балкончик.

— А где верёвка?

— Нету. Всю израсходовал.

— Слушай, — окликнул я Олега на ходу. — Забыл предупредить. У меня с детства гипсофобия.

— Это еще что за дрянь?

— Боязнь высоты.

— Чего? — Он уставился на меня, как на девятое чудо света. — Поздравляю. Ты выбрал самый удачный момент, чтобы сообщить об этом. И что теперь?

— Полагаюсь на твою смекалку.

— Можно, конечно, предложить им уносить ноги подобру-поздорову, — пробормотал Олег, открывая шпингалеты. — Но я бы не стал сильно рассчитывать на положительный результат. — Кивнув на узкие деревянные перильца, он спросил: — Кто полезет первым? Ладно. Не дети, препираться не будем, лезь ты.

— Кто? Я? Ты с ума сошёл. „Сталинский“ дом. Потолки три с половиной метра. Перекрытия ещё по пол метра. Итого — двенадцать метров. Подходящая высота для первого полета.

— Да? Ну и оставайся, если жить надоело. — Олег перелез через перила и, повернувшись, протянул мне руку. — Давай, братец. Времени нет.

Из глубины квартиры донесся мощный удар. Ломали дверь черного хода. Послышался звук трескающегося дерева. Я, не мешкая больше ни секунды, перебрался на ту сторону. Встал на узком бортике, как часовой у Мавзолея, судорожно сглатывая и стараясь не смотреть вниз.

— Здравое решение, — похвалил Олег. — Теперь повисни на руках, раскачайся и прыгай на нижний балкон. Там невысоко. Метра два останется.

— Ни за что в жизни.

— Прыгай, говорю. Через минуту они войдут в квартиру.

— Нет уж. Сначала ты.

— А, чтоб тебя!.. — Олег ухватился одной рукой за изогнутый прут, поддерживающий перила, второй впился в моё запястье. — Висни. Я помогу.

— Говорю же тебе, у меня с детства боязнь…

— Да провались ты пропадом со своей боязнью! — завопил Олег. — Висни, пока держу!

Была не была. Умру гордо, как горьковский буревестник, черной молнии подобный. Я встал на колени и медленно, обдирая живот о жестяной бортик, начал сползать в пустоту.

— Быстрее, быстрее, — торопил Олег.

— Тебе легко…

Я собирался сказать „легко говорить“, но в этот момент мое тело ухнуло вниз, и слова застряли в горле вместе с сердцем.

— Мне легко? — хрипло возмутился покрасневший от напряжения Олег. — Руку! Вторую руку отпусти!

Ох, как тяжело было разжать пальцы! Я не мог заставить себя сделать этого, и тогда Олег… впился зубами мне в кисть. Истошный крик прокатился над двором, заглушив и рев машин на проспекте, и чириканье тысячи наглых воробьёв. Вы, конечно, уже догадались, кто кричал.

Олег принялся раскачивать мое тело в воздухе. Все сильнее и сильнее. Я невольно посмотрел вниз и зажмурился. Зубы сами собой сжались так, что заныли скулы. Под ногами издевательски моталась туда-сюда крыша тёмно-синих „Жигулей“. Голова закружилась, глаза полезли из орбит.

— Олег, это та самая машина… — прохрипел я.

— Хрен с ней! На счёт „три“ прыгаешь, — просипел Олег в ответ. За его спиной вдруг гулко плеснул выстрел. — Они вошли! Три!

Я почувствовал, что пальцы, мертвой хваткой сдавливающие мое запястье, разжались. Полет продолжался считанные доли секунды, но эти доли показались вечностью. Ветер страшно засвистел в ушах, а затем я ударился ногами и упал на бок. В животе что-то перевернулось. Не было даже сил подняться. Но глаза мне все-таки удалось открыть.

Над головой маячили жухлые цветы в длинных деревянных ящиках, а над ними, на фоне голубого неба, болтались ноги — Олег торопливо сползал следом за мной. Я услышал какой-то грохот, ещё один выстрел, а затем торопливые шаги».

Они поднимались почти беззвучно, прижимаясь к стенам, выставив оружие перед собой. Впереди Шустрик, за ним четверо наемников.

— Эта, — шепотом сказал Рыхлый, указывая на нужную дверь. — Открывается внутрь. Ведет в кухню.

— Посторонись, дядя.

Один из наемников, плечистый румянощекий малый, небрежно отодвинул Шустрика к стене и что было сил ударил ногой по двери на том уровне, где обычно расположен замок. По черной от грязи створке пробежала длинная тонкая щель.

— Там накидной крюк, — сообщил Шустрик.

— Чего же ты раньше молчал, дядя? На каком уровне петля?

— Примерно вот здесь. — Тот ткнул пальцем в дверь. — Или чуть выше.

— Ясно. — Наемник достал из-под куртки «клин» и вдавил курок.

Трескучая очередь вспорола непроницаемую тишину черного хода. Полетели щепки. Пули, высекая искры из металла, увеличили петлю. Наконец тяжелый крюк звонко лязгнул. Наемник мгновенно сменил обойму и, подняв оружие стволом вверх, ударил ногой по двери. В следующую секунду из кухни грохнул оглушающий выстрел помповика. Язык пламени достал почти до самой двери. Двенадцать девятимиллиметровых картечин превратили внушительный кусок створки в труху, а грудь наемника — в месиво из деревянной щепы, осколков костей и обрывков плоти. Силой выстрела плечистого приподняло в воздух и отшвырнуло к противоположной стене. Оставив темную смазанную полосу, тот рухнул на лестницу и сполз на пару ступеней головой вниз. Наемники мгновенно опустились на колени, укрываясь кто за стеной, кто за ступенями.

— У них что, помповики есть? — спросил один у Шустрика.

— Ну есть, наверное, раз из них стреляют.

— Твою мать! — выругался наемник. — Надо было с вас в два раза больше брать. За тебя, дурака.

— Я не знал о ружье.

— Ты припомни, — зло прошептал парень, поднимаясь в полный рост, — у них случайно ПТУРСы не завалялись? Или пулемет станковый?

Осторожно, по стенке, наемник шагнул к развороченной двери и, резко выставив перед собой автомат, исчез в кухне. За ним вошел второй, потом третий. Шустрик был последним. Он сразу увидел ловушку — «ремингтон», привязанный бельевой веревкой к стулу. Один конец веревки удерживал курок, второй — тянулся к дверной ручке.

Наемник зацепил веревку пальцем, оглянулся и указал товарищам в сторону коридора. Те медленно, держа оружие на изготовку, пошли вперед, прислушиваясь и замирая при малейшем шорохе. Ванная — чисто. Туалет — тоже. Прихожая — никого.

Один из наемников быстро шагнул к входной двери, повернул засов, нажал на ручку. В образовавшуюся щель проскользнули еще четверо.

Александр вопросительно шевельнул бровями: «Где?» Наемник показал ему на запертые двери комнат: «Там». Кто-то встал за стену, сбоку, кто-то перед дверью. Шустрик и Суровый отошли в сторону. Александр поднял руку, повел отсчет, оттопыривая пальцы: «раз» — указательный палец, «два» — средний, «три» — безымянный. Два удара прозвучали практически одновременно. Створки пушечно грохнули о стену. Мгновение спустя из полумрака комнаты полыхнул еще один выстрел. Александр был готов к подобному «сюрпризу», да и реакция у него оказалась отменной. Он рухнул пластом на пол и откатился в сторону. Картечины ударили в стену и раскрошили кирпич, подняв облако рыжей пыли.