Передряга - Иван Сербин

— Как он тебя нашёл? — спросил Молчаливый.

— Позвонил. Сказал, что слышал обо мне. Предложил работу. Я согласился.

— Давно занимаешься этим делом?

— Таким? Ни разу не занимался. В основном передаю деньги. — Посредник закурил, отметив, что пальцы у него ходят ходуном. — Знаете, если кому-то не хочется рисковать или светиться, на «стрелку» берут меня. Я отношу деньги или товар. От машины до машины, от машины до квартиры, от квартиры до машины. По-разному.

— Если что-то срывается, первая пуля — твоя, — констатировал Киноактер. — Опасная работенка, к тому же пыльная. И сколько за неё платят?

— Все зависит от степени риска. В среднем пятнадцать процентов.

— Негусто, — покачал головой Киноактер.

— На хлебушек с икоркой хватает. И на коньячок остается. И даже на чёрный день получается откладывать.

— А сколько обещал заплатить заказчик за наши головы?

— Пол-«лимона». Но это за всё.

— Что-то дешево они нас оценили, — повернулся к остальным Киноактёр. — А, мужики? По-моему, наши головы стоят дороже.

В этот момент зазвонил телефон. Тонколицый потянулся, кивнул посреднику:

— Ответь.

— Понял. — Посредник торопливо схватил трубку, пролепетал: — Алло? — и тут же передал телефон Тонколицему.

— Ты всё сделал? — услышал тот спокойный мужской голос.

— Во всяком случае, он попытался, — ответил Тонколицый.

Несколько секунд на линии висело молчание, затем заказчик поинтересовался:

— Кто это?

— Один из тех, кого ты приказал убить.

— Вот как?

— Да вот так уж.

— Акции у вас?

— Конечно, у нас.

— Чего ты хочешь?

Тонколицый вслушивался в голос и пытался представить себе говорящего, ловил нюансы интонации, манеру произношения отдельных звуков и сочетаний, тембр.

— Поскольку ты первым нарушил наше соглашение, мы оставляем за собой право изменить условия.

— Что ты имеешь в виду?

— Сумму гонорара. Тебе придётся заплатить штраф.

— Разумно. И каков же размер штрафа?

— Вдвойне.

— Двадцать миллионов долларов? — Заказчик хмыкнул, подумал секунду, спросил: — А вы не боитесь?

— Чего?

— За такие деньги я могу нанять целую армию надёжных ребят.

— Одних ты уже нанял. И где они теперь?

— Вы устранили всех?

— Почти всех. Один еще жив. К тому же нужные тебе акции до сих пор у нас.

— Вы не сможете их сбыть.

— Верно, но мы можем их сжечь. Или пропустить через измельчитель бумаг. Восемьдесят миллионов долларов — слишком большая сумма, чтобы рисковать.

— Разумно. Когда вы хотите получить деньги?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Надеюсь, вы понимаете, чтобы собрать двадцать миллионов наличными, понадобится время.

— Сколько?

— Минимум день.

— Устраивает.

— Предлагаю следующую схему обмена. Вы абонируете пару ячеек в автоматической камере хранения на Курском вокзале. В одну из них кладете акции. Скажем, две сотни. Я проверяю, все ли с ними в порядке, и, если да, кладу в названные вами ячейки требуемую сумму.

— Мы дадим даже больше, чем ты просишь. Получишь четверть акций от общего количества. Проверяй сколько душе угодно. Но учти, если ты не положишь деньги или купюры окажутся фальшивыми, распрощаешься с остальной частью акций. Заметим кого-нибудь из твоих псов рядом — уберем их, а потом отыщем тебя. Не за тем, чтобы отдать бумаги, конечно. Так что не советую наступать на одни и те же грабли дважды.

— Разумеется. Вы проверите деньги и положите в ячейки остальные акции. Я перезвоню по этому же номеру через три часа. Вы сообщите мне номера ячеек и коды. Устраивает?

— Вполне. Только учти, никаких фокусов с прослушиванием и тому подобными штучками. У тебя в запасе один десятисекундный звонок. Потом мы выбросим трубку, и ты о нас больше не услышишь.

— Отлично. Надеюсь, я по-прежнему могу вам доверять?

— Если с деньгами все будет в порядке — безусловно. Мы не удрали с акциями и десятью миллионами долларов в кармане, а дождались твоего звонка. По-моему, этого вполне достаточно.

— Разумно. Хорошо. Через три часа я перезвоню.

— Кстати, что нам делать с посредником? Не таскать же с собой такую обузу?

— На ваше усмотрение.

— Понятно.

Тонколицый поднял автомат и нажал на спуск. Крик посредника отозвался в трубке. Заказчик усмехнулся.

— А вы крепкие ребята, верно?

— Ты еще сомневаешься?

— Уже нет.

Запищали короткие гудки. Тонколицый спрятал трубку в карман и повернулся к бледному как сама смерть посреднику, над головой которого в стене темнела чёрная пулевая дыра, сказал:

— С тобой вопрос решённый. Собирай манатки и уматывай. Попадёшься нам на глаза — убьем. Попадёшься на глаза заказчику — убьёт он. Всё. Ясно?

— Я все понял. Не беспокойтесь.

— А кто тебе сказал, что мы беспокоимся?

Тонколицый, Молчаливый и Киноактер поднялись.

— Бесплатный совет, отец, — ухмыльнулся последний. — Перетащи труп в соседнюю комнату, сдай ключи и беги со всех ног. Эти игры — не для таких, как ты.

Они вышли из номера. Посредник откинулся в кресле, закрыл лицо руками и заплакал.

Андрей и Павел вошли в местное отделение милиции. Всё как обычно. Гомон в коридоре, кто-то приходит, кто-то уходит. Бубнит что-то рация, на столе у дежурного трещит телефон. В клетке напротив окна человек десять кавказцев, среди которых молодая женщина. Стоят у решётки, смотрят на вошедших. Может, за ними кто. Свои не бросят.

По предбаннику медленно прохаживается белобрысый парень в «бронике» с «АКМС» в руках. Скучно ему. И то сказать, четыре шага от двери до «дежурки» да три от «дежурки» до «обезьянника» — вот и все его «царство».

— Вы по какому вопросу? — заметив посетителей, шагнул навстречу парень.

— По служебному. — Те предъявили удостоверения. — Насчет вчерашнего взрыва.

— Володь, тут насчет взрыва интересуются, — крикнул парень дежурному и мотнул головой: — Вон! К нему обратитесь.

— Кто интересуется? — выглянул в окошко расхристанный лейтенант.

Запарился. Галстук съехал набок, китель расстегнут.

— Мы интересуемся. — Андрей толкнул дверь «дежурной части», держа раскрытое удостоверение в руке.

— Здравь, товарищ капитан, — изучив «корочки», поприветствовал коллегу дежурный.

— Слушай-ка, лейтенант, вчера после взрыва ваш экипаж первым прибыл на место происшествия?

— Вчера-то? Наш. Мухинский. А что?

— Этот Мухин, он здесь еще? Или уже ушел?

— Здесь, — вздохнул лейтенант. — Теперь разве уйдёшь? Неделю будем торчать, пока всё успокоится.

— Я могу с ним поговорить?

— Пожалуйста. — Лейтенант взгромоздился животом на стол, позвал белобрысого: — Вить! Ви-ить!

— Ау! — откликнулся тот. — Чаво?

— Мухина найди!

— А где он?

— Да в восемнадцатой, по-моему. У Свиридова.

— Щас позову.

Белобрысый потопал по узенькой лестнице на втог рой этаж.

— А что, товарищ капитан, — полюбопытствовал лейтенант, — разве это дело не передали в ФСБ? Я вроде бы слышал, что передали.

— Правильно слышал. Передали.

— А чего ж вы тогда… это… — Дежурный улыбнулся смущённо.

— Так ведь, лейтенант, у «конторы» свои дела, а у нас — свои, — уклончиво ответил Андрей. — Волка ноги кормят.

— Понятно, — улыбнулся тот, хотя на самом деле ничего ему понятно не было.

Разговор исчерпал себя. Андрей терпеливо ждал, поглядывая на лестницу. Наконец вернулся белобрысый. Следом за ним топал низенький коренастый мужичок, похожий на Антошку из известного детского мультфильма. Типично деревенская фактура. Широкий в кости, с большими крепкими ладонями и длинными руками. Рыжие вихры торчат во все стороны. Мухин прищурился, отчего вокруг глаз собралась сеточка морщин.

— Это вы меня спрашивали? — поинтересовался сержант, на ходу застегивая китель.

— Они, они, — кивнул белобрысый.

— Здравствуйте, сержант. — Андрей шагнул на встречу. — Давайте отойдём в сторонку, поговорим. Чтобы людям не мешать.

— А что такое случилось?

— Насчёт вчерашнего взрыва, — сообщил громко белобрысый.

Павел бросил на него такой взгляд, что не в меру разговорчивый «солдат Фемиды» мгновенно умолк. Втроем они прошли в коридор, остановились у курилки — крохотного закутка с одинокой урной.

— Нам сказали, что ваш экипаж вчера первым прибыл на место происшествия, — начал Андрей.

— Так точно. — Мухин вздернул белые, почти бесцветные брови, ожидая продолжения.

— Расскажите, что вы увидели.

— Что увидел? — Сержант уставился в какую-то точку на стене, собираясь с мыслями. — Да в общем-то там уже и смотреть не на что было. Несколько погибших, трупов то есть, обгорелых. В кухне, в прихожке, в зале. Потом — окна выбиты. Мусоропровод снят был.