Передряга - Иван Сербин

— Почему с театральным уклоном? — поинтересовался высокий парень с непомерно широченными плечами.

— Что это за группа такая: много подростков и один — один! — взрослый? Наверняка тамошняя интеллигенция. Небогатые, на дорогую одежду свидетели обратили бы внимание. Да богатых и не отпустили бы с одним взрослым. Не из области. Из области проще выбраться в Москву — не было бы смысла тащить видеокамеру. Фотоаппарат — да. Камеру — нет. Люди, не испорченные цивилизацией. Романтики. Девяносто против десяти — какой-то местечковый подростковый театр. Куда они пойдут первым делом? Станиславский, Высоцкий, Рублёв, Третьяковка. На столичные театры у них денег нет, конечно. Равно как и на приличные гостиницы. В своём «мотеле» они не сидят. Мотаются по экскурсиям. Нам важно узнать, где они проживают, выяснить, куда поехали на экскурсию сегодня, найти их и перехватить видеозапись прежде, чем это сделает милиция или ФСБ. Тому, кто обнаружит группу, премия — две «штуки» баксов. От меня лично. Тому, кто принесет запись, — три. Вы, — Олялин повернулся к свободным людям, — займетесь вот этими ребятами, — на стол лёг принесенный Михаилом список. — Я хочу знать о них все. Где они сейчас, что делали вчера в течение дня. Подробно. Остальные остаются в качестве мобильных групп. По командам разобьётесь сами. Ты — координатор. Если поиски проведёшь быстро и, главное, результативно, — «штука». — Олялин хлопнул в ладоши. — За работу, парни. У нас очень мало времени.

— Половина восьмого. Пора.

Тонколицый поднялся, проверил обойму и с резким щелчком загнал её в магазин «узи». Оснащенное глушителем оружие он сунул в специальную наплечную кобуру. Сегодня Тонколицый был одет необычно. Тяжелые ботинки на толстой каучуковой подошве, широкие штаны, однотонная светлая куртка и полосатый свитер навыпуск. Талию перепоясывала массивная сумка-кошель. За плечами — джинсовый рюкзачок. На голове, обручем, цветастый платок. При помощи пены Тонколицый зачесал волосы гладко назад и разделил на отдельные пряди. Глаза скрывают большие солнцезащитные очки. Короткие, едва касающиеся острых скул бачки. Над верхней губой тонкий росчерк щегольских усиков. Лицо и руки благодаря тональному крему приобрели коричневато-жёлтый оттенок. Словом, внешность его претерпела значительные изменения.

— Значит, действуем как договорились. Никаких отступлений.

Киноёктер, затянутый в привычный классический костюм, голубую рубашку и галстук, выглядел довольно уверенно, несмотря на то, что именно ему предстояло идти на встречу с посредником и он не мог взять с собой оружия. Молчаливый, одетый в тёмно-серые штаны, такую же куртку и высокие башмаки, передернул затвор, поставил автомат на предохранитель и бросил в небольшую сумку, которую закинул на плечо.

Тонколицый повернулся к Рыхлому.

— Ты помнишь, что должен сделать?

— Да, конечно, — кивнул тот. — Подберу его парней, — он мотнул головой в сторону Киноактёра, — и мы все вместе закупорим «берлогу».

— Отлично. Что делаешь ты? — Тонколицый повернулся к Суровому.

— Смотрю, чтобы эти придурки никуда не смылись.

— Если они все-таки попробуют уйти до приезда подмоги, как ты поступишь?

— Да помню я все, не мальчик, — не без раздражения отмахнулся Суровый.

— Как ты поступишь? — терпеливо повторил Тонколицый.

— Свяжусь по телефону с Шустриком, а потом с вами.

— Правильно. Где мы встречаемся, если что-то пойдёт не так?

— В «Измайлове», — ответил Шустрик.

— В семь вечера, — добавил Суровый.

— Все верно. Ну, — Тонколицый обвел взглядом компанию, — с Богом, ребята. Поехали.

Они спустились во двор, где расселись по машинам. Молчаливый, Киноактёр и Тонколицый в вишнёвую «четвёрку», Суровый и Шустрик, — в светло-серую «трёшку». Киноактёр отсалютовал им через стекло. Машины покатились к выезду со двора и здесь разъехались в разные стороны.

Посредник оглядел своих людей. Их было семеро. Они расселись по комнате — кто в кресле, кто на кровати, смотрели на посредника внимательно, ловя каждое его слово.

— Схема простая, — спокойно вещал тот. — Коля и Митя — «закрываете» номер; Толик и Сергей — блокируете стоянку с правой стороны; Антон и Сема — с левой. Ты, Веня, останешься со мной. Все помнят свои задачи? Как только я войду в гостиницу, можете начинать. Желательно подойти максимально близко и стрелять наверняка. Ни один из них не должен уйти.

Киллеры закивали. Они все помнят. Никто — так никто.

— Ты думаешь, эти парни приедут все вместе? — поинтересовался Митя.

— Конечно. Полагаю, они не слишком доверяют друг другу. Когда речь идет о таких деньгах, доверять можно только себе самому. Да и то лучше не рисковать. — Вся компания засмеялась. — Проверяем оружие, ребята. И помните, эти парни — волки натасканные. Случится осечка — можете смело записывать себя в покойники. Они сориентируются в ситуации мгновенно. Дадите им время очухаться, взяться за оружие — не досчитаетесь троих, а то и четверых.

Из сумок появились две короткие автоматические винтовки с оптическими прицелами. Убийцы проверяли наполненность магазинов, щелкали затворами, навинчивали на стволы глушители. Каждый из них был уверен в оружии, но проверка никому и никогда не мешала. Как говорится, надеяться — надейся, а сам не плошай.

— Готовы? — Посредник посмотрел на часы. — Двадцать минут девятого. Пошли, пора. Надо занять позиции заранее, пока наши «друзья» не появились.

Они вышли из номера и направились к лифтовой площадке, шагнули в кабину. Внизу, в холле, было шумно. Толчея. Оно и понятно, суббота и воскресенье — базарные дни. В столицу съезжается много самого разного народа. Не каждый может позволить себе «Метрополь», «Савой», «Асторию» и даже «Интурист». С другой стороны, не пойдут же уважающие и уважаемые люди в Дом колхозника? «Минск», «Москва» и «Россия», ввиду неменяющейся близости к центру, оккупированы постояльцами со времен Ноя и до второго пришествия. Тотально. Да и хлопотно там. Власть имущие — плохие соседи, беспокойные. Из-за них крутятся рядом многочисленные представители МВД и ФСБ. То проверку паспортного режима затеют, потому что какому-то депутату не понравилось, как на него в буфете залетный южный гость посмотрел. То облава случится. Доказывай потом, что ты не верблюд и приехал торговать не анашой, а всего лишь безопасными ананасами и киви, выращенными «э… на своем огороде, вот этими руками. А он говорит, что я не работаю, э…»

Потому-то в «Измайлове» всегда много народу. Местечко спокойное. Набеги милиции случаются нечасто. А что еще нужно честному гражданину? На это рассчитывал посредник. На это же рассчитывал и Тонколицый.

Убийцы пробились через толпу к дверям и здесь разделились. Четверо направились к дверям, посредник и трое плечистых ребят — к стойке администратора. Правда, остановились они, не доходя. Стояли, наблюдая за товарищами, не замечая, что за ними, в свою очередь, тоже наблюдают. Высокий легкомысленно одетый мужчина. По виду из-за загара, тонких усиков и баков — похожий на испанца.

Тонколицый, расположившийся в кресле, метрах в десяти от убийц, держал в руке сотовый телефон, но, несмотря на гомон, говорил довольно тихо. Так, что его плохо слышали даже сидящие рядом. Во второй руке он держал ручку и по ходу дела «заполнял» гостиничную анкету.

— Выходят. Четверо, — почему-то на английском языке бубнил «испанец». — Видишь их?

— Ага, вижу, — откликнулся собеседник. — По-моему, собираются блокировать стоянку. Точно. Заказчик намеревается нас убрать.

— Очевидно, мы нужнее ему мертвыми, чем живыми. А ты думал, будет иначе?

— Надеялся. Вот и верь честным людям после этого, — вздохнул сидящий за рулем пикапа Молчаливый, прижимая к глазам бинокль. — Мы «сняли» их «тачки».

— Хорошо.

— Внутри много народу?

— Трое и посредник. У каждого, конечно, по «стволу» за пазухой.

— Справишься?

— Думаю, да.

— Смотри, поосторожнее там.

— Вам тоже удачи. Отбой.

Тонколицый сложил телефон, сунул в карман и, повернувшись к сидящему рядом пожилому южанину, спросил с непередаваемым акцентом:

— Скажьитье, пожалюста, я прафилна написат сдиес?

Лифт остановился на шестом, а затем на девятом этаже. Дело осложнялось тем, что, помимо посредника и трех убийц, в кабину вошли две женщины. Тонколицый аккуратно сложил анкету, подхватил рюкзак и поднялся. Беспечно насвистывая, он вошел в освободившуюся кабинку и нажал кнопку девятого этажа.

На стоянке в салонах двух «девяток» с затененными стеклами Антон и Толик примеривались к винтовкам. Через оптические прицелы они разглядывали машины, выверяя сектор обстрела.

Сема, сидящий за рулем одной из машин, повернулся к Антону, спросил не без любопытства: