Город и псы - Марио Варгас Льоса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ваша жена, наверное, вся на нервах, – сказал Альберто. – Это естественно. В таких обстоятельствах…
– Да, да, – сказал отец Араны, – ее не уговоришь даже поспать. Весь день сидит в медпункте, ждет врача. И все зря. Он почти с нами не разговаривает, представляете. Спокойно, сеньоры, немного терпения, мы делаем все возможное, мы вам сообщим. Капитан, конечно, очень милый человек, он хочет нас успокоить, но и на наше место нужно стать. Уму непостижимо, после трех лет в училище… Как такое может произойти с кадетом?
– Хм, – сказал Альберто, – да, непонятно. Точнее…
– Капитан нам разъяснил. Я все знаю. Военные, сами понимаете, люди прямые. Называют вещи своими именами. Вокруг да около не ходят.
– Он рассказал вам подробности?
– Да, – сказал отец, – у меня волосы дыбом встали. По-видимому, он не удержал винтовку, когда спускал курок. Понимаете? Отчасти это вина училища. Как вас обучают обращению с оружием?
– Вам сказали, он сам в себя выстрелил? – перебил его Альберто.
– Капитан был немного резок, – сказал отец Араны, – не надо было так при матери. Женщины слабые. Но военные говорят без обиняков. Я хотел, чтобы и мой сын таким же стал, как скала. Знаете, что он нам сказал? Армия ошибок не прощает, слово в слово. И долго нам объяснял: эксперты проверили винтовку, все отлично работает, виноват сам парень. Но у меня есть сомнения на этот счет. Возможно, винтовка все же сама разрядилась, из-за неполадки. Словом, точно ничего не ясно. Но военные лучше в этом разбираются. Да и какая теперь уже разница.
– Это капитан вам так сказал? – переспросил Альберто.
Отец Араны взглянул на него.
– Да. А что?
– Ничего, – ответил Альберто. – Мы ничего не видели. Мы были на холме.
– Извините, – сказал Паулино, – мне закрываться надо.
– Лучше я вернусь в медпункт, – сказал отец Араны. – Может, теперь нас пустят на минутку.
Они поднялись, Паулино помахал им на прощание. Пошли обратно по траве. Отец Араны заложил руки за спину и поднял воротник пиджака. «Раб никогда про него не говорил, – подумал Альберто, – и про мать тоже».
– Можно я у вас кое-что попрошу? – сказал он. – Я хотел бы навестить Арану. Не прямо сейчас. Завтра или послезавтра, когда ему станет получше. Вы могли бы меня провести, сказать, что я родственник или друг семьи.
– Хорошо, – сказал отец Араны, – посмотрим. Я поговорю с капитаном Гарридо. Он вроде бы человек порядочный. Суровый, конечно, как все военные. Ну, так у него профессия такая.
– Да, – сказал Альберто, – все военные такие.
– Понимаете, – сказал отец Араны, – мой парень на меня обижается. Я же вижу. Я с ним поговорю, и он, если не дурак, поймет, что это ради его же блага. И что во всем виноваты его мать и эта чокнутая старуха Аделина.
– Это его тетя, правильно? – уточнил Альберто.
– Да, – разъяренно подтвердил отец, – истеричка. Растила его как бабу. Кукол покупала, кудряшки завивала. Меня не обманешь. Я видел карточки из Чиклайо. Моего сына рядили в юбки и завивали на бигуди, представляете? Воспользовались тем, что я был далеко. Но ничего у них не вышло.
– Вы много ездите, сеньор?
– Нет, – грубовато ответил отец, – никогда из Лимы не выезжал. И не собираюсь. Но когда я их забрал, он был уже испорченный, никчемный, ни на что не годился. Кто может пенять мне, что я хотел сделать из него мужчину? Я что, должен этого стыдиться?
– Я уверен, он скоро поправится, – сказал Альберто. – Уверен.
– Ну, может, бывал резковат, – продолжал отец Араны, – так это из любви. Настоящей любви, правильной. Его матери и этой чокнутой Аделине не понять. Хотите совет? Когда у вас будут сыновья, держите их подальше от матери. Ничто так не портит мальчика, как бабы.
– Ну вот, – сказал Альберто, – пришли.
– Что там такое? – спросил отец Араны – Почему все бегут?
– Свисток. К построению. Мне нужно идти.
– Всего доброго, – сказал отец Араны. – Спасибо, что составили компанию.
Альберто бросился бежать. Вскоре нагнал одного из своих. Это оказался Уриосте.
– Семи же еще нет, – сказал Альберто.
– Раб умер, – задыхаясь, сказал Уриосте. – Мы бежим всем сообщить.
II
В тот год день рождения у меня выпал на выходной. Мать сказала: «С утра пораньше отправляйся к крестному, а то он, бывает, за город уезжает». И дала мне соль на проезд. Я поехал к крестному, в чертову даль, в квартал Под мостом, но его уже не было. Открыла его жена, которая меня никогда не любила. Он сделала кислую рожу и сказала: «Мужа дома нет. И до вечера не приедет, так что даже не жди». Я, расстроенный, вернулся в Бельявисту. Я-то думал, крестный мне, как обычно, подарит пять солей. Собирался купить Тере коробку мелков, на этот раз – в подарок, как полагается, и тетрадь в клеточку на сто листов, а то у нее тетрадка по алгебре кончилась. Или позвать в кино, вместе с теткой, само собой. Я подсчитал: пяти солей хватило бы на три билета в партер в «Бельявисте», и еще пара монет осталась бы. Дома мать сказала: «Крестный твой подонок, и жена его такая же. Крестнику подарок зажал, хорош, нечего сказать». Я подумал, права она. И тут она сказала: «Да, Тере просила тебя зайти. Она приходила». – «Хорошо, – сказал я, – интересно, зачем я ей понадобился?» Я и вправду не знал. Она раньше так не делала, и я что-то заподозрил. Но того, что случилось, я никак не ожидал. «Наверное, узнала, что у меня день рождения, и хочет поздравить», – думал я. В два счета оказался у ее дома. Постучался, открыла тетка. Я поздоровался, а она, как меня увидела, тут же развернулась и ушла в кухню. Она всегда со мной так обращалась, как с вещью. Я постоял перед открытой дверью, не решаясь войти, но тут появилась она, с этакой особенной улыбкой. «Привет, – сказала она, – заходи». Я только и ответил: «Привет» – и слабо улыбнулся. «Пойдем ко мне в комнату», – сказала она. Я молча пошел за ней, было ужасно любопытно. В комнате она выдвинула ящик, достала сверток и сказала: «Это тебе на день рождения». Я спросил: «Как ты узнала?» А она ответила: «С прошлого
