Дежавю - Татьяна Шмидко

Адель же, видя его полувменяемое состояние, сунула ему монету в ладонь и велела идти развлекаться:

– Чтобы я тебя до завтра не видела! – сказала она строго, отдавая ему поводья лошадей.

Адель хотелось оттянуть время встречи с местным обществом. Мать и дочь, взявшись под ручку, медленно продвигались вверх по улице, к центральной площади. Они рассматривали лотки со сладостями, нехитрыми поделками и медленно приближались к центральной площади.

Я засел на крыше ратуши, став еще одной застывшей фигурой на его портике. Отсюда открывался прекрасный вид на площадь. Мне без труда удавалось следить за всем происходящим и за Аделью. Ее дыхание было учащенным, пока она рассматривала толпу прохожих, надеясь увидеть меня среди них.

Добравшись до площади, они сразу же встретились с мэром Калельи, который низко поклонился дамам и пригласил их за свой столик на импровизированном помосте, где пировали за удобными столами все знатные семейства города. Катарина была польщена приглашением и с самым довольным видом уселась на скамью возле дородной жены градоначальника. Практически час Адель перманентно участвовала в беседе, но когда речь пошла о достоинствах вислоухих свиней, она перебила жену мэра и сказала:

– Мама, я, с твоего позволения, отлучусь ненадолго.

Мне очень хочется взглянуть на новые гребни для волос и браслеты…

Катарина, немного захмелев от выпитого, сказала:

– Да, дорогая, иди. Только не забудь еще и жениха себе найти!

Жена мэра глупо засмеялась, и раздраженная Адель встала из-за стола и ушла так быстро, как только смогла. Бесшумной тенью я следовал за ней по черепичным крышам домов.

Она некоторое время бродила по боковым улочкам, чтобы как можно дольше оставаться в одиночестве, а я неслышно ее преследовал. Адель дошла до лавки кузнеца и хотела было про меня расспросить, но увидев, что тот уже довольно пьян, ушла ни с чем.

Потом постояла около факира, наблюдая за его фокусами, также послушала песню уличного менестреля. Она пыталась зажечь в себе огонек веселья, но легкая эйфория праздника не тронула ее – она все время пробегала глазами по толпе.

В небольшой ювелирной лавке Адель увидела прекрасные серебряные гребни, которые великолепно бы смотрелись в ее волосах. Но зная, что они слишком дорого стоят, развернулась и вышла на улицу.

Все возможности увиливания от танцев были исчерпаны. Адель знала, что ради спокойствия мамы нужно станцевать хотя бы пару тарантелл, иначе получит новую порцию упреков от нее. Она вздохнула и, решив поскорее с этим расправиться, направилась в самую гущу толпы.

Солнце как раз спряталось за горизонт, и приятная южная ночь опустилась на неспящий город. Посреди площади на помост вышел мэр и довольно сумбурно прочитал праздничную речь. Он покраснел, пытаясь перекричать говор толпы, парик немного съехал на сторону с потной головы. Отмучившись с торжественной частью, он наконец-то объявил долгожданные танцы.

Молодежь охотно выстроилась в две длинные шеренги – парни напротив девушек. Адель стояла практически в середине муслиновой вереницы красоток, успев помахать матери рукой, чтобы та зачла ее попытку. Катарина величественно кивнула головой и, приосанившись, собралась отслеживать хмельным глазом, кто же все-таки покусится на ее дочь. И не одна она. Меня тоже интересовал этот вопрос. Увлечется ли она кем-то сегодня? Надеюсь, что если это будет так, то я смогу уйти, дав ей возможность прожить нормальную человеческую жизнь.

Когда над площадью полились первые бодрые звуки мелодии, Адель, дежурно улыбнувшись, вместе с остальными девицами на выданье шагнула навстречу разношерстным претендентам. Сложный рисунок танца выкинул ей навстречу восторженного юнца, тщедушного телосложения, разодетого в пух и прах. Он, едва окинув взглядом Адель, призывно посмотрел на нее с наигранным томлением. Она же едва сдерживала смех от того, как нелепо это выглядело. Парень, который нежно держал руку Адель, уже строил планы на сегодняшний вечер. Он планировал пригласить ее еще на один танец, а потом делать всю романтическую чепуху – песни под балконом, цветы и даже героический подвиг ради прекрасной дамы. То есть ухаживания ради самих ухаживаний. А Адель? Он что, слепой? Он не понимает, какой драгоценный дар у него в руках? Я не мог в это поверить. Поэтому стал читать мысли других парней. Вполне эгоцентричный набор: я, как я выгляжу, красив ли я в глазах девушек и крут ли в глазах парней?

Я с прискорбием вынужден был констатировать факт: никто не оценил ее по достоинству, никто. Все судили лишь по внешним данным, находя ее слишком худой, чтобы родить здоровых сыновей, не слишком богатой, чтобы брать ее в жены из-за наследства. Что она за человек, вообще никого не волновало. Она была обречена на одиночество или постыдный мезальянс.

А тем временем Адель, воплощение красоты и женственности, плавно переходила из одного хоровода в другой и передавала свою драгоценную руку от одного партнера к другому, думая лишь об одном – она вспоминала тот момент, когда впервые посмотрела мне в глаза. В ее сердце загорался огонь, который она не могла унять, словно крылья вырастали за спиной, и она начинала бесконтрольно улыбаться.

Катарина же, с явным удовольствием следила за происходящим, намечтавшись до того, что сам сын мэра города попадет под очарование ее дочери. В ближайших планах было пышное венчание, уважение горожан и обеспеченная старость.

Я с рычанием оторвался от чтения ее мелочных мыслей и сосредоточился на Адель. Как раз начался новый танец, в котором девушки переходили от одного партнера к другому, потом расходились и снова встречались. Нехитрый рисунок этого танца, который, видимо, придумала какая-то старая сводня, позволял парням получше рассмотреть всех претенденток и даже немного их пощупать. Так как Адель просто светилась от счастья, все находили ее привлекательной и даже не такой странной, как это было принято считать. Пару парней про себя даже назвали ее красавицей. Только моя любимая была счастливой недолго. Прагматичный ум подсказал ей, что в последний раз мы виделись три месяца назад, после чего я бесследно пропал. Даже не навестил ее, больную. И это не странно – потому что такой необычный, замечательный, загадочный человек, просто не мог ею заинтересоваться. Ее веселое настроение мгновенно испарилось, и она рассеянно переходила от одного партнера к другому с отсутствующим выражением лица.

«Я даже не хочу за него замуж, – думала она. – Мне не нужны подарки и комплименты. Мне не нужны богатства, даже если у него нет ничего за душой – мне все равно. Мне бы только быть рядом с ним, вот и все. Он так много пережил, это видно. Столько историй скрыто за его сдержанным, внимательным взглядом. Я просто не могу без него жить!» Она тоскливо осмотрелась вокруг, ища глазами меня и подумала: «Ну где же ты, Прайм?». Все вокруг закружилось вокруг нее, сливаясь в безумный водоворот. Ее вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа и забирая у нее силы, звеня в моей голове. Не особо раздумывая, идя больше на поводу моего сердца, которое оказалось не таким уже мертвым, как мне казалось, я тихо спрыгнул на землю в безлюдном тупике.