Талтос - Энн Райс

— Это и есть ваша женщина? — мягко спросил Эш. Он смотрел на Тессу, даже слегка улыбался, но не сделал шага вперед и не коснулся ее протянутой руки. — Это и есть та женщина, из-за которой ты убил Эрона Лайтнера, из-за которой ты пытался убить Юрия, женщина, к которой ты хотел привести мужчину любой ценой? — медленно проговорил он.

— Что ты такое говоришь? — со страхом в голосе произнес Гордон. — Если ты посмеешь причинить ей зло хоть словом, хоть делом, я убью тебя!

— Не думаю, — возразил Эш и обратился к женщине: — Милая, ты меня понимаешь?

— Да, — ответила она негромко звенящим, как колокольчик, голосом. Потом пожала плечами и вскинула руки, почти как какая-нибудь впавшая в экстаз святая. — Талтос… — повторила она и коротко, печально кивнула, потом снова нахмурилась с почти сонным огорчением.

Могла ли стать обреченная на смерть Эмалет такой же прекрасной и женственной?

Майкл вдруг потрясенно вспомнил, увидел лицо Эмалет, исказившееся, когда в него ударили пули, увидел тело, опрокинувшееся назад… Может быть, поэтому Роуан теперь плакала. Или она просто устала и гадала, что будет дальше, глядя повлажневшими глазами, как Эш смотрит сверху вниз на женщину, а женщина снизу вверх смотрит на Эша… Что все это значило для нее?

— Прекрасная Тесса, — сказал Эш, слегка вскинув брови.

— В чем дело? — спросил Гордон. — Что-то не так… с вами обоими! Скажите, что не так? — Он шагнул было к ним, но остановился, явно не желая встревать между ними. Его голос стал низким и полным боли. Это был голос оратора или человека, умеющего повлиять на слушателей. — Ох, отец небесный, я совсем не такое себе представлял… не думал, что вы встретитесь здесь, в этом месте, да еще и на глазах тех, кто не может по-настоящему уловить смысл происходящего…

Но он был сейчас слишком переполнен эмоциями, чтобы управлять своими словами или поступками. Его жесты перестали быть нервными. Теперь они стали трагичными.

Эш стоял, как и прежде, спокойно улыбаясь Тессе, а потом кивнул с удовольствием, когда наконец ее маленький рот приоткрылся в ответной улыбке, а щеки при этом стали чуть более пухлыми.

— Ты очень красива, — прошептал Эш, а потом поднес руку к губам, поцеловал собственные пальцы и мягко прижал их к щеке Тессы.

Она вздохнула, вытягивая длинную шею и заставляя длинные волосы качнуться вдоль спины, а потом потянулась к Эшу, и он осторожно обнял ее. Он ее поцеловал, но в этом поцелуе не было страсти. Майкл без труда это понял.

Гордон втиснулся между ними, левой рукой обхватил Тессу за талию и мягко оттащил назад:

— Не здесь, умоляю! Ох, прошу, только не так, как будто здесь обычный бордель! — Он отпустил Тессу и шагнул к Эшу, молитвенно сложив руки и глядя теперь без страха: для него предстоящее явно было важнее собственной жизни. — Где полагается жениться Талтосам? — почтительно спросил он голосом низким и просящим. — Где для вас самое святое место в Англии? Может, там, где через вершину холма проходит тропа Святого Михаила, а разрушенная башня древней церкви Святого Михаила по-прежнему стоит на страже?

Эш почти печально окинул взглядом Гордона, едва слушая продолжение страстной речи.

— Позвольте мне отвезти вас туда, вас обоих, позвольте мне увидеть бракосочетание Талтосов на вершине Гластонбери! — Голос Гордона упал, слова текли ровно, почти медленно. — Если я увижу это, если я увижу чудо рождения там, в священных холмах, в том месте, где сам Христос ступил на землю Англии… где древние боги пали, а новые родились, где была пролита кровь ради защиты святынь, если я увижу рождение отпрыска, взрослого и тянущегося к родителям, чтобы обнять их, то не имеет значения, буду ли я жить или умру.

Его руки поднялись, словно он поддерживал некую священную идею, а голос утратил всю нервозность, и взгляд стал ясным, почти мягким.

Юрий наблюдал за ним с откровенным подозрением.

Эш являл собой воплощенное терпение, но в глубине его глаз и даже в его улыбке Майкл впервые заметил куда более глубокие чувства.

— Тогда, — продолжал Гордон, — я увидел бы то, для чего был рожден. Я стал бы свидетелем чуда, которое воспевают поэты и о котором мечтают старики. Чудо столь же великое, как все те чудеса, о которых я узнал с тех пор, как научился читать, а мои уши стали слышать сказки, что мне рассказывали, и мой язык обрел способность произносить слова, что выражают сильнейшие желания моего сердца. Даруйте мне эти последние драгоценные моменты и время, чтобы добраться туда. Это недалеко. Отсюда не больше четверти часа… всего несколько минут для всех нас. И на вершине Гластонбери я передам ее вам, как отец отдал бы дочь, мою драгоценность, мою возлюбленную Тессу, чтобы вы сделали то, чего оба желаете.

Гордон умолк, глядя на Эша все еще с отчаянием и глубокой печалью, как будто за его словами скрывалось полное примирение с собственной смертью.

Он не обратил внимания на открытое, хотя и молчаливое презрение Юрия.

Майкл был буквально зачарован преображением старика, его абсолютной убежденностью.

— Гластонбери, — качая головой, прошептал Стюарт. — Умоляю вас. Не здесь. Не здесь, — шепотом повторил он и умолк.

В лице Эша ничего не изменилось. Но потом, очень мягко, как будто доверяя ужасную тайну нежному сердцу — сердцу, к которому он испытывал сострадание, он сказал:

— Не может быть союза, не может быть отпрыска. — Он сделал паузу. — Она стара, ваше драгоценное сокровище. Она бесплодна. Ее источник иссяк.

— Стара! — Стюарт отшатнулся, пораженный, не верящий. — Стара! — прошептал он. — Эй, да ты сумасшедший! Как ты можешь такое говорить?

Он беспомощно повернулся к Тессе, которая наблюдала за ним без боли или разочарования.

— Ты сумасшедший, — повторил Стюарт, повышая голос. — Посмотри на нее! Посмотри на ее лицо, на ее тело! Она великолепна! Я привел тебя к супруге такой красоты, что ты должен упасть на колени и благодарить меня!

Внезапно он умолк, все еще не веря, но уже медленно осознавая крушение.

— Лицо у нее будет таким же, пожалуй, и в тот день, когда она умрет, — сказал Эш со своей обычной мягкостью. — Я никогда не видел, чтобы у Талтосов менялись лица. Но у нее белые волосы, и среди них нет ни единой живой пряди. От нее не исходит запаха. Спроси ее сам. Люди пользовались ею снова и снова. Или, возможно, она бродит по свету даже дольше, чем я. Утроба в ней умерла. Источник пересох.

Гордон уже не протестовал. Он прижал ладони к губам, пытаясь ослабить боль.

Женщина смотрела на него с легким, очень легким удивлением. Она шагнула вперед и осторожно обняла длинной рукой дрожащего Стюарта, но заговорила, обращаясь только к Эшу:

— Ты осуждаешь меня за то, что люди сделали со мной, что они пользовались мной в каждой деревне и в каждом городе, куда я приходила, что за многие годы они заставляли мою кровь вытекать снова и снова, пока ее совсем не осталось?

— Нет, я тебя не осуждаю, — горячо откликнулся Эш с нескрываемым беспокойством. — Нет, я не осуждаю тебя, Тесса! Ни в коем случае!

— Ах! — Она снова улыбнулась, легко, почти ослепительно, как будто его ответ был для нее причиной стать невероятно счастливой.

Вдруг Тесса посмотрела на Майкла, а потом перевела взгляд на фигуру Роуан, стоявшую в тени рядом с входом. На ее лице отразились страстное стремление и нежность.

— Здесь я укрыта от всех тех ужасов, — заговорила она. — Стюарт любит меня платонически. Это мое убежище. — Она протянула руки к Эшу и поманила его к центру комнаты. — Не хочешь побыть со мной, поговорить со мной? Не хочешь потанцевать со мной? Я слышу музыку, когда смотрю в твои глаза. — Она притянула Эша ближе к себе и сказала с глубоким, искренним чувством: — Я так рада, что ты пришел…

И только теперь она посмотрела на Гордона, отошедшего в сторону. Он сильно хмурился, все еще прижимая пальцы к губам, и пятился назад, пока не добрался до тяжелого старого деревянного кресла. Гордон опустился на него, оперся головой о жесткие планки, из которых была сделана спинка, и устало склонил ее набок. Воодушевление покинуло его. Похоже было, что его покидает сама жизнь.

— Потанцуй со мной, — попросила Тесса. — И все вы. Разве вам не хочется танцевать?

Она развела в стороны руки и, откинув голову назад, встряхнула седыми волосами, которые и в самом деле казались безжизненными, как у очень старого человека.

Тесса кружилась и кружилась, пока длинная фиолетовая юбка не взлетела вокруг нее, образовав колокол. Тесса продолжала кружиться на цыпочках.

Майкл был не в силах отвести взгляд от ее мягких плавных движений, от того, как она описывала круг, сначала выставляя вперед правую ногу, потом подводя к ней левую, как в неком ритуальном танце.

Что до Гордона, на него и смотреть было больно: это разочарование явно было для него куда важнее самой жизни. И в самом деле, ему как будто уже нанесли смертельный удар.