Песня чудовищ - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лита ахнула так громко, что Ивлад шевельнулся во сне. От костра почти ничего не осталось, с сухим треском взмывали в воздух последние искры, и Ивлад казался каким-то сказочным, нездешним. Лита только что осознала, что почти весь рассказ Нежаты слушала не сводя взгляда с царевича. Ей стало так стыдно, что она уткнулась лбом в плечо Нежаты.
– Вот такие дела, – тихо заключила царевна. – Давай-ка тоже спать. Как-нибудь потом ещё расскажу. Ох, крепкое же было вино у проклятого трактирщика… Ты извини, если что. Наверное, неприятно такое выслушивать.
– Что ты, – заверила Лита, – я сама попросила. Спасибо, что рассказала.
– Да не за что, – хмыкнула Нежата.
Они устроились на земле, укрывшись той самой накидкой. Лите сперва было неловко представлять, как накидка лежала тогда на пролесках, но вскоре её всё-таки сморил сон. К счастью Литы, без сновидений.
* * *
Ивлад почти не поспал – так, покрутился, полежал в полудрёме. Шишки впивались в рёбра, в лесу кричали совы. Нежата с Литой о чём-то долго шептались, ахали и хихикали, но потом так и устроились вместе, едва ли не в обнимку. Бедная Грайя крепко уснула после трёх больших глотков вина, Домир тоже храпел. Хотел бы Ивлад вовсе его не слышать, но не получалось: тут как ни старайся, куда ни отходи, а всё равно окажешься рядом. Едут-то все вместе.
После вести о том, что Ивладу нельзя входить в Серебряный лес, все мысли в голове путались. Он договорился с собой: сперва – Лита и Грайя. Нужно отвести девоптиц домой, а уже потом можно будет разобраться с собой и своими бедами. Пусть пока мысли о Ружане, о смерти отца и его страшной клятве, о том, что у троих из четверых царских детей больше нет дома, побудут где-то на задворках разума и подождут своей очереди.
Не выдержав, Ивлад встал и тихо, чтобы никого не разбудить, подобрался к Вьюге. Он тронул колдуна за плечо. Тот резко развернулся и облегчённо выдохнув, узнав Ивлада.
– Не спится? – хмыкнул Вьюга.
– Никак. Ты ложись, я тебя подменю. Ты и так много сил тратишь, чтобы нас уберечь от этого постоянного холода и снега.
Брови Вьюги приподнялись в удивлении, но он быстро вернул себе прежний хмуро-настороженный вид.
– Это разумно: стараться сберечь ту силу, которая тебя защищает. Благодарю, царевич.
Ивладу стало неловко.
– Нет же. Я не так сказал. Я беспокоюсь за тебя не только потому, что ты нам полезен. Просто… Иди отдохни. И прости.
– Тебе что девоптица велела? Меньше извиняться.
– Да. Прости.
Вьюга широко ухмыльнулся и хлопнул Ивлада по плечу, да так, что тот едва устоял на ногах: Ивлад и сам утомился, но что поделаешь, раз сон не идёт. Лежать и ворочаться ещё хуже.
Конечно, стоять на страже, не имея при себе никакого оружия, было тревожно. С другой стороны, он мог хотя бы всех предупредить в случае опасности: лучше, чем ничего. Да и что может произойти? Вряд ли кто-то знает, где они. И возведённая Вьюгой стена бурана скрывала их поляну от глаз.
Ивлад покосился на колдуна. Он устраивался на отдых, прислонившись спиной к поваленному дереву. Седые волосы падали на глаза, но он даже не поправлял их: сел, сложил руки, а голову уронил на грудь. Ивлад в который раз поразился: неужели он всё это терпит из-за Нежаты? Она, конечно, девушка красивая и знатная, но характер-то далеко не сахар.
Вдруг впереди Ивлада что-то завыло. Он насторожился: неужели волки? Да нет. Звук был хриплым, надсадным и стремительно приближался. Стена бурана вдруг задрожала, словно снаружи что-то пыталось её прорвать.
– Вьюга! – тихо позвал Ивлад.
Колдун услышал. В один миг вскочил на ноги, схватил свой посох и примчался к Ивладу.
Стена содрогнулась, шквалы снежинок прорвались внутрь, обдав Ивлада ледяным дыханием. В темноте мелькнули белоснежные вихри, и на несколько мгновений показалось, что они приняли очертания разинутых волчьих пастей.
– Кто-то колдует, – проскрежетал зубами Вьюга. – Притом вьюжные. Совсем честь позабыли, щенки.
Он поднял посох над головой и шагнул прямо в стену бурана. Волчьи пасти снова выступили из снежного вихря, захрипели, защёлкали. Вьюга двигался дальше, и скоро буран поглотил его целиком. Ивлад окликнул колдуна, но сам не расслышал своего голоса, такой сильный поднялся шум.
– Что там такое? – крикнула проснувшаяся Нежата.
– Не знаю, – ответил Ивлад.
Вдруг на рощу налетел лютый ветер, такой студёный, что даже дышать стало трудно. Вспомнился сон, увиденный накануне отцовской просьбы: буран, покрывший лес ледяной коркой, детский плач и птичьи когти, метившие в лицо. Расчищенное от снега место стало покрываться инеем. Звездочёт и Ветер проснулись, тревожно зафыркали, запрокинув головы.
На ходу перебрасывая распущенные волосы за спину, к Ивладу подбежала Нежата.
– Он ушёл туда? – спросила она. Ивлад кивнул.
Тотчас на поляну обрушилась густая метель. Ивлад успел посмотреть наверх: небо так и оставалось чистым, без облаков. Он прижал к себе Нежату, закрывая её от порывов ветра. Домир что-то кричал.
– Прикрой девоптиц! – попросил его Ивлад.
В следующую минуту метель исчезла, будто собралась в одной точке и растворилась. Нежата отстранилась, всматриваясь в очертания ближайших елей. Оттуда, слегка покачиваясь, вышел Вьюга.
– Сивар! – крикнула Нежата и, вырвавшись из объятий брата, кинулась к колдуну.
Он поймал её на лету и прижал к груди. На поляну вновь вернулось тепло, но буранная стена едва виднелась, совсем прозрачная и слабенькая.
– Что это было? – спросил Ивлад.
– Колдуны. Мои. Сдаётся мне, охотятся на кого-то из вас, царские дети. И не знают, что я с вами.
– Кому понадобилось на нас охотиться? – с ужасом спросил Домир.
– Да кому угодно, – сонно буркнула Грайя. – Вы-то на нас охотились. Почему на вас нельзя?
– Ружан, – выдохнул Ивлад. – Да нет. Не может быть. Он боится колдовства хуже огня.
– Тогда кто-то из других верховных? – предположила Нежата. – Сивар, пошли им весточку, что ты нас сопровождаешь.
– Но из-за этого его могут заподозрить в предательстве. – Ивлад потёр лоб и глаза. – Ох. Теперь они поймут, что встретили отпор?
