Песня чудовищ - Анастасия Александровна Андрианова

– Вкусный был?

– Леденец-то? – Нежата усмехнулась. – Не знаю. Я так сильно сжимала его, спрятав руку в прорезь шубы, что он растаял. Все пальцы были липкие.

Лита засмеялась. Ивлад встал, подошёл к Вьюге, хлопнул его по плечу и сказал:

– Разбудишь меня через пару часов, заменю тебя.

Вьюга нахмурился, будто не поверил царевичу, пожал плечом и нехотя согласился. Ивлад вернулся к костру.

– Вы не против, если я… тоже…

– Спи, Золоточек, – Нежата повысила голос, чтобы Ивлад услышал. – Выглядишь неважно. Мы посмотрим за костром.

Домир громко всхрапнул и повернулся на бок. Ивлад чмокнул Нежату в щёку, с робкой улыбкой поклонился Лите и устроился на земле подальше от Домира. Лите вдруг стало стыдно: если бы не они с Грайей, царским детям не пришлось бы ночевать на земле и под открытым небом: могли бы попроситься с любую избу, их бы наверняка приняли, на бродяг и воров они никак не похожи.

– А после? Встретились на кладбище? И он стал тебя учить? – опомнилась Лита.

– Угу. – Нежата зевнула, прикрывая рот рукой, и снова зашептала: – С неохотой. Но я же приставучая. Настояла на своём. Только Вьюга наотрез отказался принимать меня в настоящие ученицы. Сказал, годков мне много – ух, как руки чесались дать пощёчину! И ещё объяснял всякие сложные штуки. В Стрейвине всё не так, как у нас. Мне кажется, на самом деле он просто побоялся, что я смогу стать сильной вьюжной. Но некоторым вещам всё-таки стал потихоньку учить.

Но Лите было интереснее послушать о другом. Она повертела головой, посмотрела на всех собравшихся: колдун далеко, Домир и Грайя спят, Ивлад вроде бы тоже… Тогда она набралась смелости и шепнула Нежате на ухо:

– Ну а как вы с ним… поняли, что у вас… чув…

Она отчаянно покраснела и замолчала.

Нежата смущённо поправила выбившуюся прядь, украдкой хитро улыбнулась и села на землю, прижавшись к стволу спиной. Расстелила уголок накидки и похлопала рядом с собой рукой, приглашая Литу тоже сесть.

Лита устроилась под боком царевны, та приобняла её – совсем легонько, но Лите стало так уютно, что она без колебаний прижалась боком к боку Нежаты. Костёр догорал прямо перед ними, ещё устойчивый, но уже слабеющий. Блики плясали на волосах Ивлада, румянили его щёки – не насмотреться. По верхушкам деревьев пробежался лёгкий ветерок, а может, снова возились совы. Лита вдруг ощутила в груди приятное тепло – вовсе не из-за того глотка вина, а вот Нежате, наверное, именно оно и развязало язык. Лита впервые за долгое время поняла, что не боится и чувствует себя спокойно – не среди врагов.

– Я не поняла, в какой именно момент это случилось, – шепнула Нежата, неловко потирая пальцы. Рассказывать эту часть истории ей, наверное, было тяжелее. – Мы много разговаривали. О разных вещах, но часто делали вид, что мы не аларская царевна и стрейвинский колдун, а равные, давние знакомые, которые решили получше присмотреться друг к другу. Он не заискивал передо мной, я перед ним – тоже. Но с каждым днём мы всё ближе подходили друг к другу, всё чаще касались рук. Они у него тёплые, как у обычного человека, представляешь. Поначалу я боялась, но когда поняла, что он по большому счёту такой же, как я, страх ушёл.

Лита сидела, приоткрыв рот. Ей так нравилось слушать Нежату, её тягучий как мёд голос, нравилось смотреть, как она то хитро щурится, то по-девчоночьи смущается. Хотелось скорее узнать, что было дальше, но торопить она не решалась. Пускай говорит хоть до утра.

– Однажды ночью я поняла, что не смогу больше смотреть ни на одного жениха, которого найдёт мне отец. Никто мне не станет мил. Я проснулась в жару, было такое необычное чувство… будто мне чего-то не хватает. Кого-то не хватает. Рядом со мной. Прямо сейчас. Будто всё вокруг неправильно, будто я потерялась в темноте, а свеча – у него. Я пыталась заснуть снова, но слышала его голос, видела его лицо. – Нежата задумалась и неосознанно провела пальцем по своим губам, будто вспоминая поцелуй. Лита едва сдержала восхищённый вздох. Как же любопытно!

– И представляла его руки. Не только на моих руках. Но и… повсюду.

Нежата с вызовом посмотрела на Литу, будто ждала: осудит ли? Щёки царевны пылали, но в глазах ещё ярче горел огонь.

Лита и не думала осуждать. То, что описывала Нежата, казалось ей почти знакомым. Почти… Будто вот-вот – и это станет её историей тоже.

– Утром я пошла спрашивать служанок про то, что бывает, когда они со своими мужьями и женихами остаются вдвоём. И узнавать, какие травы и когда следует пить. Нет, я знала, но… Мне их рассказы не понравились. Показались нелепыми, неуклюжими. Я такого не хотела. Но во снах всё было иначе. Тонко, нежно, красиво… Многие сказали бы, что я просто дурочка, которая намечтала того, чего не бывает на свете. Но я знала: бывает. И будет так, как я сама захочу.

– А Вьюга что? Он тебя поцеловал?

Нежата снова улыбнулась и мотнула головой.

– Ты что. Представь: он – верховный колдун восьмидесяти девяти лет. Сам Вьюга. Холодный, выдержанный, невозмутимый. Я – на семьдесят лет младше. Царская дочка. Он боялся меня пальцем тронуть, самое смелое – сжимал ладони. Только недавно признался, как давно и сильно желал того же, что и я. Но думал, что уймёт свои чаяния, если мы станем реже видеться. Ага, конечно. Станем.

– Выходит, ты первая его поцеловала?

Лита округлила глаза. Неужто и такое бывает? Девоптицы сами выбирали себе мужчин во время праздника, но там было совсем другое. Вряд ли кто-то из них испытывал тот трепет, о котором говорила Нежата. Если Лита хоть что-то знала о людях, так это то, что их девушкам не принято делать первые шаги. Но Нежате правила были не писаны.

– И не только. – Нежата прислонила ладонь ко рту и склонилась к уху Литы, чтоб совсем никто не услышал, как они шушукаются. – Я приготовилась. Выбрала место – поляну с цветущими пролесками. Куда ни глянь – синий ковёр, сквозь полог леса сочатся золотые лучи. Подгадала погожий весенний день. Собрала корзинку с перекусом, положила туда и эту накидку. С собой взяла только Февету, и то скорее для отвода глаз, а сама попросила её подождать в ближайшей деревне. Волновалась жутко, но другие чувства были сильнее. Любопытство, тяга, жар в груди. Всё это лишь усилилось, когда он пришёл. Я сказала честно, что