Песня чудовищ - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, Зверь на тебя злится? – Нежата взяла его руки в свои. – О, Прародительница! У тебя же пальцы дрожат, милый. Неужели потребовалось столько сил?
– Ничего страшного. – Вьюга изумлённо приоткрыл рот, когда Нежата поднесла его руки к губам.
– Я согрею, – шепнула она, дохнула и принялась целовать костяшки.
– Ну вас. – Домир махнул рукой и вернулся на своё место. – Теперь и не уснём все.
Ивлад опустил голову и отошёл, оставив сестру с колдуном. Скорее бы закончить этот путь и не волноваться хотя бы за Литу с Грайей. Он присел на землю к девоптицам и попытался подбодрить их.
– Всё будет хорошо. Надеюсь, вы не сильно испугались.
Лита и правда выглядела напуганной, но её взгляд смягчился, когда Ивлад ей подмигнул. Грайя невозмутимо отряхнулась и снова устроилась для сна, втянув ноги под себя.
– Чего нам бояться, – буркнула. – С нами и вы, и верховный колдун. Как-нибудь доберёмся. Уже полпути пройдено.
«И то верно», – подумал Ивлад.
* * *
День стоял погожий, звонкий. В лучах солнца кувыркались и серебрились мелкие снежинки, из ноздрей коней вырывался сизый пар. В другое время Ивлад бы радовался, а Ружан наверняка затеял бы если не охоту, то хотя бы долгую конную прогулку со своей дружиной. Но сейчас Ивлад постоянно оглядывался по сторонам, и тревожные мурашки ползали по спине. Домир сидел спереди, иногда они менялись и по очереди брали в руки поводья, не перекидываясь друг с другом ни единым словом. Пару раз Ивлад просил брата пересесть к Нежате, а себе брал Литу, чтобы его Ветер хоть немного отдыхал от двойной ноши.
– Серебряный лес нам поможет, если кто-то задумает повторить то ночное колдовство, – произнёс Вьюга, когда гребнистая спина леса стала ясно видна впереди, сверкающая на солнце, будто драгоценное ожерелье. – Я воспользуюсь чароплодами и смогу отразить любую силу, которая может быть направлена против нас.
Ивлад обернулся на него и встретился глазами с Нежатой. Та печально качнула головой, Ивлад сжал губы и не стал ничего говорить Вьюге.
Ему нельзя ступать в Серебряный лес. Придётся остаться где-то в ближайшей деревне. А там – думать, как быть дальше.
Он украдкой посмотрел на Литу. Девоптицы снова становились вялыми, даже Грайя почти всегда молчала. Щёки Литы красиво розовели от холода и скачки, волосы переливались оттенками мёда. Ивладу хотелось сказать: «Потерпи, дом уже близко», и он обязательно сказал бы, будь они одни. Сказал бы это и что-нибудь ещё.
Несколько раз Ивладу казалось, будто скоро налетит новая буря с волчьими головами, но это всего лишь ветер менял направление ближе к вечеру. Вьюга на всякий случай держал посох наготове и ещё более настороженно щурился по сторонам.
Наконец впереди расстелились замёрзшие болотца, тонкими тёмными струйками растеклись ручьи, текущие в приток Белой, скрытый от глаз вереницей деревенек. Девоптицы затихли в предвкушении, Грайя приподняла крылья, расправила их, оттолкнулась лапами от спины коня и взлетела: невысоко, неуклюже от слабости, но всё же зрелище это впечатляло. Солнце засияло на её волосах и серьгах. Пролетев немного, Грайя села на ветку – пока ещё на простую берёзу, растущую на подходе к лесу, и довольно распушилась.
– Давай ко мне!
Лита украдкой обернулась на Нежату, раскинула крылья и тоже взмыла в воздух. У неё получилось ещё ниже, чем у Грайи, но у Ивлада захватило дух. Он никогда не видел Литу такой свободной и величественной. Буро-рыжие крылья отливали медью и бронзой, волнистые волосы разметались по воздуху. Размах крыльев девоптиц был огромным, куда больше, чем размах человеческих рук. Лита по-прежнему берегла раненое крыло, и Ивлад едва не взвыл от досады: вот если бы не стрелял, как красиво и легко она сейчас бы парила! Пролетев меньше, чем Грайя, она тоже села на дерево и засмеялась.
– Что за дивный смех… – прошептал Домир. Ивлад едва сдержался от того, чтобы сбросить его в снег.
Грайя полетела дальше, к серебряным яблоням, и издала на лету пронзительный крик. Через несколько мгновений ей ответили: где-то далеко в лесу отозвались таким же криком.
Ивлад спешился и отдал поводья Домиру. Вьюга уже стоял у границ Серебряного леса и ждал остальных. Нежата тоже соскользнула со спины коня и подошла к Ивладу, с тревогой заглядывая ему в лицо.
– Ты куда собрался? Дальше я тебя не пущу. Прощайся с нашими попутчицами.
Лита спустилась с дерева и села на снег рядом с ними. Впервые она выглядела по-настоящему счастливой.
– Пойдём скорее, покажемся Верине и скажем, что со мной всё в порядке, а ты сдержал слово. Она простит тебя.
Ивлад вымученно улыбнулся ей в ответ. Вдруг отец соврал? Вдруг та клятва ничего не значит? И что, если той девоптицы, которой он клялся, больше нет? Неужели он не может хоть на шаг зайти под сень Серебряных яблонь?
Лес возвышался величественной стеной. Когда Ивлад бывал здесь впервые, желая выполнить отцовское желание, он не обращал внимания на деревья, но теперь они его поразили. Яблони тянулись вверх так высоко, что ветви терялись в морозном тумане, позолоченном солнечным светом. Плоды поблёскивали в лучах и казались диковинными украшениями, отлитыми из дорогого цветного стекла. Ветер шевелил ветви, и яблоки поворачивались обледенелыми боками, переливаясь от медового до румяно-кровавого.
– Эти яблони неправильно высокие, – только и смог выдавить Ивлад, чувствуя себя чужаком. Вот-вот – и придётся признаться Лите, что дальше он не пойдёт. Он искоса глянул на неё, и воспоминания о том, как он ранил её где-то недалеко от этого места, обожгли стыдом.
– Просто ты слишком мало чего видел. Кроме своего царского дворца, разумеется, – с улыбкой ответила девоптица.
– Лита, Грайя, как вы? Чувствуете себя лучше рядом с лесом? – спросил Вьюга.
– Я… наверное, немного лучше, – ответила Лита, быстро сменив тон с насмешливого на вежливый. – Будет совсем хорошо, когда подкреплюсь яблоками. – Она тут же хитро стрельнула глазами на Ивлада. – А ты бы раздобыл мне яблочко, раз из-за тебя все наши беды.
– Я тоже мог бы, – вызвался Домир.
– Раз мог бы, то иди, – крикнула Грайя сверху. – Подкрепимся и как улетим! Наконец-то попадём к сёстрам, а то надоели ваши унылые лица.
Ивлад ободрился, глядя на девоптиц. Раз шутят, значит, и правда воспряли духом, оказавшись рядом с родными местами. Они даже стали лучше выглядеть, а может, это просто предвечерний свет так удачно подсвечивал их оперение, делая переливчатым и
