Песня чудовищ - Анастасия Александровна Андрианова

– И они тут же. Не волнуйся так, царевич. Повезло вам, что мы были с вами.

Она произнесла это отстранённо – «мы были с вами». Ивлад смотрел, как Лита сидит среди сестёр, таких же девоптиц, как она сама, и не понимал, радоваться за неё или злиться. Казалось, он так привык к той Лите – беспомощной, раненой, чужой, единственной в своём роде, чуду среди людей, а теперь она очутилась вновь на своём месте, и видеть её другой, свободной и здоровой, дерзко ухмыляющейся, было непривычно и странно.

– Я хочу увидеть их, – проговорил Ивлад медленно. На него разом обрушилась неимоверная усталость – и от облегчения, что остальные в порядке, и от этой новой, чужой Литы.

– Спустить тебя, царевич? – спросила Лита насмешливо.

Девоптицы захихикали, уже громче, чем прежде, осмелели и придвинулись на ближайшие ветки, разглядывая Ивлада беззастенчиво и жадно. Шагнув к краю помоста, Ивлад с опаской взглянул вниз.

– Не нужно, – отрезал он.

Ивлад перекинул ноги за плетёный борт, повис на руках и, упершись стопами в ствол, перебрался на нижнюю толстую ветку, а оттуда спрыгнул на землю, в снег. Девоптицы засмеялись на разные голоса. Ивладу было не до веселья.

– Прошу в очередной раз, – крикнул он, скрипя зубами от злости. – Отведи меня к Нежате и Вьюге!

Сбоку послышался шелест перьев, и, подняв небольшой вихрь снежного крошева, рядом села крупная девоптица с телом, похожим на совиное. Судя по лицу, она была гораздо старше Литы. Глаза под тяжёлыми веками смотрели пристально и недоверчиво, волосы седеющими длинными волнами спускались до самых лап.

– Не шуми так в зимнем лесу, юнец, – проговорила незнакомка. – От тебя и без того немало бед.

Ивлад хотел было возмутиться, но понял, что всем уже, конечно, известно, что это он ранил и пленил Литу. Смутившись, Ивлад поборол желание спрятать взгляд: наоборот, вздёрнул подбородок и приосанился.

Смешки и шепотки младших птиц стихли – от новоприбывшей веяло властью и мощью, как будто воевода заглянул к простым ратникам. Она шагнула к Ивладу, покачиваясь с боку на бок, и остановилась, продолжая придирчиво разглядывать царевича из-под набрякших век.

– Иди за мной.

Старшая девоптица молча повернулась спиной, тяжело взлетела на нижнюю ветку и двинулась дальше, прыгая по деревьям, а где позволяло расстояние – помогая себе крыльями. Ивлад пошёл следом, стараясь не упускать девоптицу из виду.

– От оно как мы справились! – Невдалеке послышался задорный голос Грайи. – Я на одного царского ребёнка сторговалась, а колдун аж троих привёл!

Раздался девичий смех. Ивлад прибавил шагу, неприятное предчувствие подгоняло его вперёд. На поляне сидела Грайя, вокруг неё стояли девушки – простые, без птичьих тел, и расчёсывали её густые тёмные локоны. Тут же сидел Домир с потерянным видом. Он разглядывал серебряные яблони. Старшая девоптица села на дерево и осталась в стороне. Чуть дальше, сгорбившись, на снегу сидел Вьюга, а рядом со служанками Грайи, гневно раздувая ноздри, стояла Нежата.

– Что-что ты сказала? Грайя, повтори!

Девоптица заметила Ивлада и махнула ему крылом.

– Подходи, соколик. Про тебя потолкуем.

Нежата тоже наконец увидела брата и бросилась навстречу, обвила Ивлада за шею, едва не сбив с ног. Он крепко прижал сестру к себе, зарылся лицом в волосы и услышал, как она тихонько всхлипывает.

– С тобой всё хорошо? – спросил он.

– Всё в порядке, – отозвалась Нежата, не размыкая объятий. – Со мной уж точно. Но погоди, тут, кажется, что-то…

– Что?

– Идём.

Нежата отстранилась и взяла Ивлада за руку, увлекая за собой.

– Что бы она сейчас ни сказала, помни о том, что я тебе говорил, – процедил Вьюга, даже не оборачиваясь.

– Продолжай! – потребовала Нежата, останавливаясь перед Грайей. Девоптица широко ухмыльнулась и задержала взгляд на Ивладе.

– Хорош получился младший царёв сыночек. Какой же умницей я была двадцать три года назад! Теперь-то заживём. Благодаря мне и колдуну.

– Ты можешь сказать яснее? – зашипела Нежата. – При чём здесь он?

Ивлад беспомощно обернулся на Вьюгу. Он ждал, что тот сейчас встанет и всё объяснит, но колдун только с отсутствующим видом протирал посох концом накидки.

– Так и быть, – с наслаждением протянула Грайя, упиваясь таким вниманием к себе. – Скажу. Однажды я заполучила себе знатного любовника – юного аларского царевича, готового вот-вот взойти на престол. Он полюбил меня как великое чудо – я тогда была совсем юной и не такой острой на язык. Я спела ему свою песню, и он потерял голову. Но вот беда: у моего Радима была невеста. Кажется, Горица… Не важно. Серебряный лес уже тогда начинал истощаться, и девоптицы не могли надолго отлетать от дома. Его сил должно было хватить ещё лет на двадцать, но потом он мог бы вовсе зачахнуть. Про связь царской крови и девоптиц толковали уже давным-давно. Оно и понятно: кровь царей не водица, если уж простые служанки какое-то время питают силу колдовства леса, то цари и подавно должны.

Я взяла с Радима клятву, что он отдаст Серебряному лесу своего последнего ребёнка, рождённого женой. Ой, дурочка какая я была! Надо было просить всех. Но почти так и вышло. Гораздо лучше, чем я сама придумала.

Грайя причмокнула губами и послала Вьюге нежный взгляд, но он даже не поднял головы и, видно, напряжённо прислушивался к её словам. На челюсти колдуна играли желваки.

– Дальше, – потребовала Нежата.

– А потом мы с Вериной посовещались и решили, что и правда нужно взять побольше царских детишек. Благо его у них аж четверо. Серебряный лес умирает. Яблони дают всё меньше яблок, служанки быстрее чахнут. Улетев за пределы леса, девоптицы с трудом могут протянуть несколько дней – я убедилась в этом на собственной шкуре, и малышка Лита тоже. Тогда Верина попросила Вьюгу – он частенько к нам захаживал – помочь нам и привести сюда кого-то из царских детей. В конце концов, моя старая клятва отличалась несовершенством. Царь легко мог бы обмануть её и сделать так, чтобы младший сын всю жизнь провёл вдали от Серебряного леса. Колдун согласился на сделку: здоровый Серебряный лес даст столько колдовских яблок, что силы вьюжных многократно возрастут, если мы поделимся с их верховным таким сокровищем. И, как видите, он сдержал слово. Привёл даже троих.

Ноги Ивлада будто приросли к земле. Он с трудом повернул голову к Нежате. На сестру было страшно смотреть. Её глаза недобро потемнели, губы сжались в нитку. Она резко развернулась, подбежала к Вьюге и, широко замахнувшись, ударила его по лицу.

– Как ты мог!

Нежата принялась колотить сидящего колдуна по спине, плечам, по бокам, вцепилась в накидку и попыталась разорвать её, но ничего