Дневник Бриджит Джонс - Хелен Филдинг

Марк Дарси вернулся в Лондон еще ночью. Я оставила ему на автоответчике сообщение с благодарностью за помощь и участие, но он не перезванивает. Что ж, не могу его винить. Нечего и сомневаться, Наташа и ей подобные не стали бы кормить его синим супом и не оказались бы дочерьми уголовниц.

Юна и Джеффри сказали за папу не беспокоиться, потому что Брайан и Мейвис поживут у них и помогут за ним ухаживать. Я ни с того ни с сего задалась вопросом: почему всегда говорится «Юна и Джеффри», а не «Джеффри и Юна», но почему-то «Малькольм и Элейн», «Брайан и Мейвис». И, опять же, «Найджел и Одри Коулз». Никогда никто не скажет «Джеффри и Юна» и точно так же невозможны «Элейн и Малькольм». Почему? Сама не заметив как, я стала думать, где окажется мое собственное имя через многие годы, когда Шерон и Джуд будут доводить своих дочерей до белого каления словами: «Ты ведь помнишь Бриджит и Марка, доченька, они живут в большом доме в Холланд-Парк и часто ездят в отпуск на Карибы». Так вот как оно выйдет. «Бриджит и Марк». «Бриджит и Марк Дарси». «Супруги Дарси». Никаких «Марк и Бриджит Дарси». Боже упаси. Ни в коем случае.

Вдруг мне стало стыдно и неловко, что я думаю о Марке Дарси в таком ключе. Словно он капитан фон Трапп из «Звуков музыки», а я Мария. Сейчас побегу к матери-настоятельнице, и она споет мне знаменитую песню.

Пятница, 24 ноября

56,6 кг, алкоголь: 4 порц. (но пила в присутствии полицейских, значит, ничего предосудительного), сигареты: 0, калории: 1760, звонки в «1471», чтобы проверить, не звонил ли Марк Дарси: 11.

22.30. Дела обстоят все хуже и хуже. Думала, есть в истории с матерью-преступницей светлая сторона: эта ситуация может сблизить нас с Марком Дарси, но от него, с тех пор как он уехал от Олконбери, нет ни весточки. Меня только что приходили допросить полицейские. Стала вести себя, как люди, у которых берут интервью по телевизору в связи с тем, что в сад у их дома рухнул самолет, т. е. говорить официальными фразами из новостных программ, фильмов про судебные процессы и т. п. Поймала себя на том, что при описании мамы употребляю выражения «европеоидной внешности» и «среднего телосложения».

Полицейские были невероятно обходительны и старались меня приободрить. Задержались допоздна, а один из детективов сказал, что заглянет ко мне, когда будет в нашем районе, и расскажет, как продвигается расследование. Оч. милый.

Суббота, 25 ноября

57 кг, алкоголь: 6 порц. (шерри, фу), сигареты: 3 (курила в форточку у Олконбери), калории: 4567 (исключительно печенье с кремом и бутерброды с лососевым паштетом), звонки в «1471», чтобы узнать, не звонил ли Марк Дарси: 9 (хор.).

Слава богу. Папе позвонила мама. Сказала, волноваться не надо, с ней все в порядке и вообще все будет хорошо, а потом сразу же бросила трубку. В доме Юны и Джеффри полицейские поставили телефон на прослушивание (как в «Тельме и Луизе»). Они сказали, что звонок был точно из Португалии, но откуда именно, им определить не удалось. Как жаль, что Марк Дарси не звонит. Нет сомнений, его оттолкнули мои кулинарные таланты и криминальные наклонности близких родственников, но из вежливости он не показал этого сразу. Игры в детском бассейне несколько теряют в весе по сравнению с тем фактом, что нехорошая мама шалунишки Бриджит стырила сбережения его родителей. Сегодня еду навестить папу; словно жалкая старая дева, презираемая всеми мужчинами, – а вовсе не так, как привыкла: в обществе крупного адвоката на машине с личным шофером.

13.00. Ура! Ура! Только я собралась уходить, послышался телефонный звонок, но кроме отдаленных гудков на другом конце ничего не было слышно. Телефон зазвонил снова. Это оказался Марк. Он в Португалии. Какой он умный и великодушный! В промежутках между крупным адвокатствованием он всю неделю общался с полицией и вчера вылетел в Албуфейру. Тамошние полицейские нашли маму, и Марк считает, что ей ничего не грозит, потому что она явно не знала, чем занимается Жулиу. Удалось также узнать судьбу части денег, но Жулиу пока не обнаружен. Мама возвращается в Англию сегодня вечером, но ей придется сразу же идти в полицию на допрос. Он сказал, что волноваться не надо, все должно пройти нормально, но если потребуется внести залог, то он уже сделал необходимые приготовления. Потом нас разъединили, и я даже не успела его поблагодарить. Руки чешутся взять трубку и позвонить Тому, чтобы поведать потрясающие новости, но я помню, что про маму никто ничего не должен знать, и к тому же, когда я в последний раз говорила с Томом про Марка Дарси, я, кажется, обозвала его паршивым маменькиным сынком.

Воскресенье, 26 ноября

57,6 кг, алкоголь: 0, сигареты: 1/2 (и вряд ли будет больше), калории: да кто его знает; время, проведенное в желании убить маму: 3 ч. 8 мин. (по самым осторожным подсчетам).

Кошмарный день. Сначала готовилась к приезду мамы вчера вечером, потом сегодня утром, теперь сегодня днем. Три раза чуть не выехала в «Гатвик», и тут выясняется, что она прибывает сегодня вечером в «Лутон», в сопровождении полиции. Мы с папой наивно полагали, будто перед нами предстанет изменившаяся мама, совсем не тот человек, который еще недавно шпынял нас при любой возможности, что мы будем утешать и поддерживать ее, смотрящую на жизнь другими глазами после всего, через что она прошла.

– Уберите от меня руки, болваны! – огласил зал прибытия громкий голос. – Мы теперь на британской земле, меня наверняка узнают, и мне совершенно ни к чему, чтобы меня тащил за руку полицейский! Ой, погодите, я, похоже, забыла пляжную шляпу под сиденьем в самолете.

Полицейские закатили глаза и устало потащились за мамой, устремившейся обратно в зал выдачи багажа. Облачена она была в черно-белое клетчатое пальто в стиле шестидесятых (возможно, специально подобранное для соответствия полицейской форме), темные очки и головной шарф. Вернулись они через сорок пять минут. Один из полицейских нес в руках пляжную шляпу.

Когда они попытались усадить ее в полицейскую машину, разразился чуть ли не кулачный бой. Папа сидел в своей «Сьерре» и тихо плакал, а я пыталась втолковать маме, что она должна поехать в участок и узнать, будут ли ей предъявлены какие-нибудь обвинения. Но она и внимания не обращала:

– Не говори ерунды, доченька. Ну-ка, иди сюда. Что это у тебя за грязь на лице? Платка разве с собой нет?

– Мама, – протестующе сказала я, когда она достала из кармана носовой платок и плюнула на него, – тебе грозит обвинение в уголовном преступлении, – я попыталась увернуться, но она начала тереть мне лицо, – ты должна сесть в машину и поехать с полицейскими в участок.