Эдера 2 - Операй

Вернувшись на «Ливидонию», Отторино первым же делом вызвал к себе в каюту Джузеппе Росси.

Видимо, Росси уже спал, и звонок графа разбудил его — он явился с взлохмаченной головой, с сонными, ничего не видящими глазами.

— Ты мог бы хотя бы умыться, — неприязненно покосившись на своего личного секретаря, промолвил дель Веспиньяни,— тем более, что у меня к тебе очень ответственное дело...

— Простите, синьор, — виновато пробормотал Джузеппе, — я действительно уже спал...

После того, как Росси привел себя в порядок, дель Веспиньяни, предложив ему присесть за столом напротив, поинтересовался:

— Так что — синьор Давило действительно звонил сегодня из Палермо?

Росси кивнул.

— Да. А почему вы спрашиваете?

— Ты неправильно ставишь вопрос, Джузеппе, — ответил Отторино, — ты отвечаешь, потому что я тебя об этом спрашиваю, а почему спрашиваю я — не твоего ума дело... Понятно?

— Понятно, синьор дель Веспиньяни, — помявшись, произнес секретарь.

Граф улыбнулся.

— Вот и хорошо.

— Прикажите дать распоряжение отправить на Сицилию самолет?

— Ты просто угадываешь мои мысли, сказал дель Веспиньяни, — но не совсем...

Джузеппе, поняв, что теперь последует какое-то распоряжение, насторожился.

— А что же?

— В Палермо полетишь ты...

— Я?

В голосе Джузеппе прозвучало очевидное удивление, смешанное с недоумением.

— Да, ты...

— А, понимаю — я должен буду сопровождать синьора Давила сюда, в Ливорно?

Отторино нехорошо усмехнулся.

— Знаешь, Джузеппе, — произнес он после непродолжительной паузы, — у тебя есть довольно скверная привычка — строить предположение, недослушай меня до конца...

И вновь Росси замолчал.

А дель Веспиньяни, поднявшись, прошел к бару и, достав оттуда бутыль сухого мартини и два бокала, поставил это на стол.

— Не откажешься?

С этими словами он коротко кивнул на стол, приглашая Джузеппе.

Это была неслыханная милость — за те семь лет, которые Джузеппе находился я услужении графа, Отторино лишь несколько раз приглашал его к столу, и то в преддверии какого-нибудь важного и достаточно щекотливого поручения, дель Веспиньяни, как истый аристократ крови и духа, гнушался делить трапезу с прислугой, каковой, по сути, несмотря на свой статус «личного секретаря», являлся Росси.

Джузеппе оживился.

— О, вы так добры ко мне, синьор...

Ничего не отвечая, Отторино аккуратно разлил вино по бокалам.

— Итак, а должен буду отправиться на Сицилию? — спросил Росси, пред чувствуя, что этот вояж будет не из простых.

Граф кивнул.

— Да.

— Когда?

Немного поразмыслив, дель Веспиньяни почему-то улыбнулся и произнес:

— Думаю, что завтра, на рассвете... Никак не позже, Джузеппе.

— У меня будет какое-то поручение? Миссия? — важно поинтересовался Джузеппе; слово «миссия» он почерпнул из какого-то американского боевика, и то, что он синьор Росси, может также, как и Шварценнегер или Сталлоне исполнять какую-нибудь «миссию», чрезвычайно тешило самолюбие этого мелочного и тщеславного человека.

— Совершенно верно... А как ты сам догадался? — спросил граф.

Росси хитро улыбнулся.

— Я ведь не первый год служу вам... Кроме того,— он кивнул на стол, — все это... Я ведь понимаю, что понадобился вам...

— Ты неплохой психолог, — ответил Отторино, взяв бокал и задумчиво рассматривая его на свет, — тем более, что я действительно отправляю тебя на Сицилию, как ты довольно точно выразился, с миссией...

— Я слушаю.

Действительно, Джузеппе Росси весь превратился вслух — а скорее, изобразил это.

— Дело в том, что в настоящее время присутствие синьора Давила в Ливорно будет... — Отторино запнулся, подыскивая нужное, наиболее приличествующее данной ситуации выражение, — ну, я хочу сказать, что ему лучше остаться на Сицилии... До поры, до времени...

Джузеппе ухмыльнулся.

— Хотите сказать, что...

Зло скосив глаза на своего секретаре, дель Веспиньяни произнес:

— Только без уголовщины... Ты, надеюсь, хорошо понимаешь, что граф дель Веспиньяни никогда не пойдет на конфликт с законом?

— Да, — произнес Джузеппе.

— Вот я хорошо.

— Так я не понял, что я должен делать? — вновь спросил Росси после непродолжительной паузы.

— Ты должен будешь его задержать...

— Каким образом?

— Во-первых, и это, пожалуй, самое главное — без насилия...

— Понял, — вставил секретарь.

— Во-вторых... — граф на минутку задумался, — во-вторых, его задержка должна будет выглядеть совершенно естественно..

— То есть?

— Об этом потом...

— А в-третьих?

— Никто и никогда не должен будет даже и подумать, что это каким-нибудь образом, даже косвенным, может быть связано со мной...

— То есть — обвинить в задержке на Сицилии вас, синьор? — осведомился Росси.

— Даже косвенно.

— Понятно...

Отторино принялся объяснять:

— Дело в том, что я не хочу, чтобы его супруга, синьора Эдера, беспокоилась...

После этих слов Росси не смог подавить в себе понимающую улыбку, что, однако, не укрылось от взгляда графа дель Веспиньяни.

— Послушай, я тебе уже сто раз повторял — в последнее время ты что-то слишком много позволяешь себе, — сказал Отторино.

— Я?

Росси всем своим видом продемонстрировал искреннее недоумение.

— Да, ты...

— Но, синьор...

— Вот и сейчас, — перебил его граф, будто бы и не видел недоумение, которое всем своим существом пытался выразить его личный секретарь, — вот и сейчас, вместо того, чтобы слушать меня и вникать в суть дела, ты сидишь и растягиваешь свою мерзкую неаполитанскую физиономию в улыбке...

— Извините, синьор, но я не виноват, что моя физиономия вам не по вкусу, — с видимой, очень показательной обидой промолвил Росси, — и я не знаю, что мне делать, синьор дель Веспиньяни...

— Сидеть и слушать меня, — ответил Отторино, — чтобы потом не переспрашивать, или, упаси тебя Бог, не сделать того, чего