Не бойся глубины - Наталья Солнцева

Собственно, у него не осталось выбора – Изабелла чуть ли не на колени ему взобралась. Не сбрасывать же ее? Пономарев был вежлив с дамами.

– Я знаю, кто это! – воскликнула блондинка. – Привидение! Я его вчера видела! Вернее, ее…

Это было уж слишком – черные маги, привидения! Артему стало смешно.

– Да-да, это она, старуха…

– Ж-жена Альшванга? – дрожа от страха, спросила хозяйка. – До сих пор я не слышала, чтобы она бродила по квартире.

– Раньше топали многие: сам Герман Борисович, его домработница, его ученики, друзья, – вот мы и не обращали внимания, – возразила Изабелла. – И потом, это не покойная супруга Альшванга! Это графиня…

Артем решил, что пора вмешаться, иначе Динаре станет плохо. Она неважно выглядела – вот-вот упадет в обморок.

– Что вам пришло в голову? Какая графиня?

– Это все он, – пробормотала Динара. – Господин Вольф…

Глава 26

Анна Наумовна вернулась домой засветло. Ей хотелось остаться одной. Юрий проводил ее до квартиры, и они расстались. Он не посмел поцеловать ее, хотя думал об этом всю дорогу.

– Какой вы… застенчивый, – улыбнулась она на прощание. – Я устала и хочу спать. Так что в гости не приглашаю.

Она посмотрела из окна, как Салахов вышел из подъезда, сел в машину, и его «мерседес» исчез за поворотом. Анна вздохнула и пошла в ванную. Она добавила в горячую воду ароматическую соль с запахом фиалок. Этот запах напоминал ей прошлое, которое иногда просыпалось в ее сознании…

Вода в бассейне посреди внутреннего дворика пахла фиалками. Фионика и Гликера с удовольствием плескались в ней. В самую жару они укладывались спать, а перед этим купались. Дно бассейна, выложенное розовой мозаикой, просвечивало сквозь воду.

– Кто тебя научил так красиво переплетать волосы?

– Федра, – ответила Фионика. – Она научила меня почти всему, что я умею.

– Покажешь, как укладывать пряди?

– Конечно. Смотри…

Фионика распустила длинные светлые волосы Гликеры, разделила их на несколько прядей и принялась ловко скручивать и перевивать, а потом закрепила на затылке. На голове девушки получилась корона, из-под которой выбились несколько мокрых локонов.

– Чудесно… – восхищенно прошептала Гликера, любуясь прической. – У меня так не получится.

– Никогда не говори подобного! – строго сказала старшая подруга. – Мы не можем себе этого позволить. Слабость и неумение – удел греческих жен. Думаешь, почему их мужья осыпают нас дарами и добиваются нашего внимания?

– Потому, что мы красивые…

– Этого мало, Гликера.

– Тогда потому, что мы… умные.

– И этого мало!

Девушка задумалась. Она села на край бассейна, подставляя влажное тело солнечным лучам.

– Тебе трудно угодить, Фионика, – сказала она.

– Это и нравится мужчинам. Когда женщине легко угодить, они не в состоянии применить как следует свои способности.

– Значит, мужчины любят нас потому, что нам трудно угодить?

– Отчасти…

– Это еще не все? – удивилась Гликера.

– Далеко не все. Напряги свой ум, дорогая!

– Стало быть, они любят нас потому, что мы… свободны.

– Браво, Гликера! Ты делаешь успехи! – засмеялась Фионика, набирая воду в пригоршни и поливая плечи девушки.

К гетерам подошла служанка с полной корзиной рыбы, и Фионика начала объяснять ей, как нужно приготовить рыбу на ужин. Гликера вся превратилась в слух. Она ловила каждое слово, каждый жест старшей подруги, которая казалась ей настоящей Афродитой, лучезарной богиней любви.

– Пойдем в дом, – сказала Фионика, отпуская служанку. – Нужно как следует выспаться. Сон сохраняет нашу молодость.

Обычно гости приезжали к ним вечером и оставались на ночь. Летние сумерки были теплые, ветер приносил с моря запах водорослей и остывающего песка. Фионика любила ночные развлечения. Во дворике разводили огонь и жарили тушки зайцев, куски оленя или рыбу. Служанка разливала вино в серебряные кубки. Звенели цикады…

Бдения могли продолжаться до самого утра, поэтому гетеры много спали днем. А мужчины возвращались к своим важным делам, к женам и домочадцам.

– Знаешь, о чем они будут теперь мечтать? – спрашивала Фионика юную подругу. – О том, как приехать сюда еще раз!..

Звонок телефона заставил Анну открыть глаза. Она задремала в ванной? Неудивительно, после столь бурной ночи. С грустью отпуская от себя греческий сон, госпожа Левитина встала, завернулась в огромное полотенце и вышла в гостиную. Через пару минут телефон зазвонил вновь.

– Как ты провела время? – спросил Князев. – Довольна?

– Мне понравилось, – ровно ответила Анна, игнорируя его раздражение. – А ты праздновал со своей семьей? Хорошо было?

– Нормально. Я тебе звонил несколько раз!

– Зачем? Тебе было скучно с твоим сыном, с Элей?

– Где ты была? – вместо ответа спросил Князев. – Ты была с мужчиной?

– Допустим… А ты предпочел бы, чтоб я сидела одна в квартире, пока ты развлекаешься в кругу семьи?

– Анна… ты же прекрасно знаешь, что если бы ты захотела…

– Я уже не хочу, – отрезала она. – Раньше я еще могла принять от тебя эту «жертву», а теперь нет.

– Но ты никогда мне не говорила этого! Я не знал! Наоборот, ты всегда была сторонницей свободы.

– Нужно быть более чутким, – усмехнулась Анна Наумовна. – Особенно к женщине, которую… любишь.

– Я приеду к тебе! – сказал Виталий Андреевич. – Прямо сейчас, сию минуту!

– Брось… к чему такие подвиги? Когда-то я ждала их от тебя… но сегодня все изменилось. Весной цветут фиалки, а зимой идет снег…

– Что?

– Я хочу спать, Виталий. Прости. Позвони вечером, если захочешь…

Анна положила трубку и легла на диван. Она уснула, едва голова коснулась подушки. Больше ей ничего не снилось – ни песчаный берег Эгейского моря, ни тройка лошадей, несущаяся по заснеженному городу…

– Извините, ради бога, я вас очень прошу!

Динара спросонья не могла сообразить, кто звонит.

За окнами рассвело, но в спальне царил полумрак, создаваемый темными шторами. Вчера – вернее, уже сегодня – она проводила гостей. Первой отправилась домой Иза, в подпитии и совершенно не держась на ногах. Артему и Динаре пришлось чуть ли не нести ее домой. Потом и он откланялся, поблагодарив за приятно проведенное время.

Динара легла, и тут – звонок.

– Сегодня же праздник, – недовольно объясняла она назойливой клиентке. – Все отдыхают, и я, между прочим, тоже!