Московский лабиринт - Олег Кулагин

Он нажал клавишу, обрывая «коннект», и захлопнул экранчик. Откинулся назад, привалился спиной к холодному бетону.

– Что теперь? – спросил лейтенант.

– Ты слышал. Ждать.

– Чего?

– Полезной информации.

– И долго?

– Не знаю. Через час мы трое уходим. В любом случае.

– А если всё выйдет… Много это даст?

– Если удастся взломать сервер Московской полиции, будем знать куда больше…

– Это что, добавит нам боеприпасов?

– Добавит вам шансов. И нам, кстати, тоже. – Грэй посмотрел на меня и слегка отодвинулся на ящике. – Присаживайся, Таня.

Улыбнулся:

– Извини… дерьмовый из меня джентльмен.

Глава 4

Прошло минут пятнадцать. Сначала – в напряжённом молчании. Но долго так не просидишь. Слово за слово, и ледок между нами понемногу начал оттаивать.

– Ты где был в две тысячи двенадцатом? – спросил Влад.

– В шестом добровольческом, – отозвался Грэй.

– Надо же… Почти соседи. А я – в четвёртом!

– Помню. Ярославское шоссе…

– Я кое-кого знал из шестого… – задумался Влад. – Капитана Савенко… Высокий такой, артиллерист?

– Толковый мужик… был.

– Был?

– В ночь перед штурмом – ракетой накрыло… Я его вытаскивал… Его и остальных.

– Нам тоже досталось. Уже утром. Контузило меня… Оклемался – танки прут, от батальона – меньше половины… И ихние снайперы звереют. В общем, мрак…

– А шестой – ночью западнее перебросили, – сказал Грэй, – железную дорогу прикрывать… Думали, будет подкрепление…

– Мы тоже ждали. И дождались… Слышим – гудит… Ну, слава богу. Вертолётный полк из Дмитрова, как вчера обещали… Уже молиться на них были готовы, честное слово. – Лейтенант негромко выругался. – Появляются эти долбаные «вертушки». Едва не орём от радости: давайте, родные, давайте. А они разворачиваются и начинают работать по нам! Долбаные уроды… Уроды… От нас только клочья полетели.

Грэй кивнул:

– Нас тоже хорошо «проутюжили». Две волны, около часу дня…

Влад расстегнул куртку. На лбу у него выступили крупные капли пота.

– Знаешь, я ведь сначала подумал, что это какая-то ошибка… Ну не может быть, чтобы наши вертолёты, с нашими звёздами – и против нас. Схватил флаг и выскочил на открытое место – чтоб заметили. Ору, флагом машу: «Что ж вы, гады, делаете! Своих молотите!».

Шрам на щеке лейтенанта белеет. Губы расползаются в кривой усмешке:

– Дурак… Так они по мне врезали – шагов на двадцать отлетел… Почему живой остался – загадка… В левой руке до сих пор осколок сидит… Повезло.

– Повезло, – кивает Грэй.

Целую минуту они молчат. Только это уже не прежняя, враждебная тишина. Они вспоминают… Лица товарищей, их голоса, навсегда растворившиеся в жарком воздухе… Как будто рядом, как будто вчера… Как будто всё ещё продолжаются те несколько дней, которые навсегда отделили их, погибших и живых, от равнодушной человеческой массы.

Я закрываю глаза. В Москве меня тогда не было… Уже тянула срок в питерской тюрьме. А если бы осталась? Вряд ли оказалась рядом с этими двумя… Тогда я просто хотела жить. Любить. Не задумываясь о том, что кто-то должен оплатить кровью это моё такое естественное право…

Встала с ящика.

– Ты далеко? – спросил Грэй.

– Артёма успокою.

Минут двадцать пять прошло. Он, бедняга, заждался. И, наверное, вообразил себе бог знает что…

Я пересекла лестничную площадку и снова оказалась в маленькой прихожей.

Ещё из коридора услышала хотя и приглушённый, но возбуждённый разговор. И обиженный голосок Артёма. Чёрт, неужели они за физика взялись…

Вошла в большую комнату, морально готовая к тому, что местных придётся раскидывать тумаками.

– Ни фига! Джокер бьёт туза!

Артём восседал на матрасе, брошенном прямо на голый бетонный пол, и грозно потрясал веером из замасленных карт.

– Ни фига, – сердито повторил он – я сто раз «резался» со своим компом в эту игру и правила помню!

Местный тощий паренёк что-то доказывал – не очень уверенно.

На полу рядом с Артёмом уже лежала горсть монет. Выигрыш.

Третий юный игрок почти не участвовал в споре. Валялся на драном матрасе, болтая ногами, и наблюдал за всем, словно за аттракционом. Вероятно, жизнь в Развалинах, несмотря на постоянный риск, – довольно однообразна. Не каждый день сюда заявляется с гастролями такая личность, как Артём.

Физик заметил меня и сделал в мою сторону выразительный ораторский жест:

– Таня, они играть не умеют! Тёмные люди!

– Зато ты – светлый, – поморщилась я. – Артёмчик, посиди тихо, ладно? И верни ребятам деньги.

Он сердито фыркнул:

– При чём тут это… Важен принцип!

Да уж. Упрямства у него хватит на десятерых.

Я пристально на него взглянула.

Иногда мой взгляд творит с мужчинами чудеса. Даже с Артёмом.

Он неловко усмехнулся, пожимая плечами. Отодвинул от себя монеты.

– Вообще-то, ваш друг прав, – чей-то высокий голос за спиной. – Принцип – это главное.

Я повернулась. Бледный немолодой мужчина с остатками седой шевелюры был серьёзен, как если бы речь не о картах шла, а о главных вопросах мироздания:

– В зависимости от принципов меняется всё. Чем больше новизны в исходных постулатах, тем менее тривиальна выигрышная стратегия. – Он извлёк из кармана потёртый блокнот и шариковую ручку. С надеждой проговорил: – Если вам интересно, я мог бы набросать пару алгоритмов…

Местные засмеялись. Включая тех, кто дежурили у окон.

Широкоплечий мужик, выделявшийся даже на фоне общей небритости ухоженной чёрной бородой, сплюнул:

– Опять за своё… Решил отыграться на новых людях, да?

Лысый бесхитростно улыбнулся:

– Я же математик. У меня это получается лучше всего…

– Неправда, – сказал юноша, тот, что валялся на матраце. – Помнишь, как снял полицая? Со ста шагов – и прямо в лоб.

– Это случайность, – отмахнулся лысый. – Я даже мог бы рассчитать вероятность…

– Не надо, – хором попросили остальные.

– Как хотите, – слегка огорчённо развёл руками математик. Но блокнот не спрятал. Начал писать мелким убористым почерком. Кажется, всё-таки формулы.

Владелец ухоженной бороды вздохнул:

– Одни учёные кругом… Придумали бы, как нам выбраться? А?… Не дождёшься от вас толку… – Окинул меня внимательным взглядом: – А может, наши герои помогут?

Я промолчала.

– В Подполье всё такие симпатичные?

Здоровый, сильный мужик. И не дурак. Но чем-то он мне не нравится.

– В Подполье – все разные, – ответила спокойно. В конце концов он не виноват, что я не настроена для флирта.

– А может… пока прогуляемся?… – Крепкие зубы обнажились в ухмылке. – Вдвоём?

Вот это уже перебор, мальчик… Впрочем, какой он мальчик… Настоящие мальчики, оставив карты, таращились на меня с робким любопытством. Только Артём разглядывал бородача. В глазах у физика плясали едва заметные чёртики.

– И далеко идти? – прищурилась я ласково.

– Рядом, – ухмыльнулся чернобородый. – Или брезгуешь? Не бойся, я не заразный… А хоть и заразный – один хрен помирать. Давай обрадуемся… Напоследок…

– Уверен, что тебе понравится?

– Точно… – осклабился он, прислоняя «калаш» к стене. – Детка, для меня эти минуты будут сказочными…

– Да?… Обычно мало кому нравится подыхать с отстреленными яйцами.

– Стерва, – дёрнул он головой. Словно боднуть хотел. И отвернулся. – Ничего. Скоро полицаев обслуживать будешь.

– Хватит, Медведь! – выпалил математик, роняя блокнот.

– Шучу я. Юмор такой… Предсмертный.

– Да что ты заладил… И не из такого выпутывались, – вмешался благообразный старичок, до сих пор дремавший с автоматом в обнимку.

– Легко тебе рассуждать, дедуля. Тебе и так на кладбище прогулы ставят…

– Медведь, не надо быть сингулярностью на нашей функции, – поморщился математик. – Заткнись, а? Будь другом.

– Ага, только и хватает ума рот мне затыкать… Я ведь давно предупреждал. Хорошим это не кончится. Ещё Косому говорил… А Косой только Владика слушал. Вот и заработал пулю…

– А что тебе Влад? – удивился старик. – Мало он тебя прикрывал?

– Владик наш молодец, конечно. Только у него после контузии и лагеря мозги в одну сторону повёрнуты. Он думает, что до сих пор воюет. И нас – заставляет. А война давно кончилась.

– То есть как? – вскинулся один из юношей.

– Вот так. Хорошо или плохо – но кончилась. Ещё три года назад.

– А что же сейчас? – пожевал губами старик.

– Разборки, дедуля. Обыкновенные разборки. Мы бьём полицаев. Они нас бьют…

– Это не война?

– Дураков и на футболе убивают. Умные всегда могут договориться.

– Умные?