Московский лабиринт - Олег Кулагин

Один крохотный осколок. Всего один…

Грэй заглянул внутрь через соседнее окно. Я торопливо вскарабкалась следом.

В комнате – пусто. Недоструганная деревяшка валяется на полу. А ножа – нет. И никакого оружия.

Добрый знак. Вероятно, детей увели к остальным, едва погиб их главный «опекун». И всё оружие тоже прихватили…

– Эй! Есть кто живой? – на всякий случай позвала я.

Никого.

Последний квартал. Обходим здание. И как вкопанные замираем.

Может, мы не туда вышли? Здесь должен быть дом. Относительно старый, вероятно пятидесятых годов прошлого века. Там, внутри – лестница с затёртыми ступенями, железная дверь, подвал… И крышка люка над спасительной туннельной шахтой…

Ничего нет. Только большая, догорающая груда обломков.

Мы подходим, кашляя, вытирая слезящиеся глаза. Как завороженные, бродим вокруг дымного кирпичного холма. Словно всё ещё не можем поверить…

Слишком долго мы ускользали от судьбы. Но нельзя обманывать её постоянно.

– Что ж, – мрачно пробормотал Грэй, – в этом есть и хорошая сторона. По крайней мере в ближайшие часы будем наслаждаться солнечным светом. И свежим воздухом…

Он закашлялся, поперхнувшись дымом.

Мы отошли и сели на подоконник многоэтажки.

– Есть две возможности, – сказал доктор, задумчиво царапая рукоятку «барса», – во-первых, ждать ночи. В отличие от группы Влада, в темноте мы видим не хуже «чистильщиков». К тому же нас мало. Шансов просочиться больше. Вот только не уверен, станут ли в полиции так долго тянуть с «зачисткой». Они и сами пока не решили.

– А второй вариант?

– Идти с местными. В направлении автодорожного института. Тогда надо спешить. Люди Влада могут наделать шума. И если опоздаем – в том месте не протолкнёшься от полицаев. Это, кстати, и для первого варианта справедливо. Разумнее оказаться подальше от точки, где «засветился» мой «пальм». Логичный вывод – надо уходить прямо сейчас.

– Я иду искать Артёма.

Грэй вздохнул. И улыбнулся, не очень весело:

– Не думай обо мне плохо, Таня… Вместе пойдём.

Перейти от слов к делу мы не успели.

Знакомая нескладная фигура возникла из мутной пелены. Пригибаясь, двинулась в нашу сторону. Впрочем, сейчас его трудно было назвать нескладным. И рюкзак, и автомат были при нём. А взгляд казался хотя и диковатым, по сосредоточенным.

Я замахала рукой. Артём издал радостный вопль. Грэй прищурился:

– Я же говорил, Таня. Он – парень ловкий. Когда по-настоящему испугается…

В следующую секунду мы оба слегка напряглись.

Вместо того, чтобы идти прямиком к нам, физик вдруг развернулся и снова исчез из виду.

– Он что, контуженный? – удивился Грэй, спрыгивая с подоконника.

Но тут мы опять его увидели. Уже не одного. Прихрамывая и опираясь на приклад «калаша», рядом ковылял щупленький, благообразный старичок. Тот самый, что спорил с Медведем. И который так резво выпрыгнул в окно по моей команде.

– Вы целы? – на всякий случай поинтересовался Артём и, не дожидаясь ответа, представил спутника: – Это Ромыч… Мы еле выбрались. Остальные, наверное…

– Ещё трое – живы, – успокоил доктор, – не считая Влада и Боксёра. Лейтенант послал его вас искать.

– Мы никого не встречали, – качнул головой физик.

– Влад жив? – обрадовался старичок. – А шваркнуло там здорово. Чуть-чуть – и мокрого места не осталось… Если б не ты, девочка…

– Её Таня зовут, – торопливо добавил Артём. Выглядел он слегка взвинченным. Впрочем, как раз это – естественно. Трудно сохранять безмятежность, когда целая экскадрилья пытается нанести «точечный удар» по твоему темечку… Можно сказать, держался физик совсем неплохо.

– Артём, я ведь тебя звала… Не слышал?

Он замотал головой.

– Мы ж с вами в разные стороны шуганулись, – улыбнулся старичок. – Там и себя не услышишь… в таком грохоте.

– Слушай, Таня, ты бледная, – вдруг испугался физик. – У тебя точно ничего не…

– Я – не бледная. Я – закопченная. – Достала платок и вытерлась. – Ты, кстати, тоже.

– Ну и пускай. Для лучшей маскировки, – расплылся Артём.

Потом лицо его вдруг переменилось. Он завертел головой по сторонам.

– Что-то потерял?

– Таня… тут, кажется… был дом? Где-то рядом… Нет, наверное, я путаю… Да, путаю.

– Дом? Такой большой, красивый? С просторным удобным подвалом? С подземным ходом…

– Ага, – слегка изменившимся голосом выдавил Артём. И покосился на окутанный дымом и пламенем холм.

Бедняга. До него только сейчас начало доходить.

– Значит, опять под землю – дороги нет, – выговорил Ромыч, почёсывая редкую бородёнку.

Артём в беседе не участвовал. Пинал ногами обугленные кирпичи и хрипло матерился вполголоса.

– Да, дело плохо… – Старичок пристально взглянул на нас.

Чем-то он начинал меня раздражать. Слишком уж любопытен. И из выцветших карих глазок сочится этакий холодноватый интерес. Будто у таксидермиста, гуляющего по зоопарку.

– Куда ж вы теперь?

– Ещё не знаем, – прищурился Грэй. – Может, дашь ценный совет?

Мы уже рассказали Ромычу о маршруте Влада, но догонять своих он почему-то не спешил. Или считал, что пробиваться вместе с нами надёжнее?

– А вас только трое? – равнодушно поинтересовался старичок.

– Нет, нас три сотни. И ещё дивизия в придачу – во-он за тем домом.

– Ну, не знаю… Может, вы ещё кого ждёте…

Он что, думает, будто мы для него спектакль разыгрываем? Переглянулась с доктором – пора отсюда уходить. Тратить время на выяснение отношений – глупо.

Ромыч кашлянул, отворачиваясь. Сделал несколько шагов. Носком ботинка разворошил пепел.

– Артём! – вдруг позвал, наклоняясь. – Смотри…

Физик буркнул какое-то очередное ругательство. Но всё-таки подошёл ближе.

Что интересного можно отыскать в пепле?

Артём склонился, недоумённо морщась. И тщедушный старичок резким уверенным хватом сжал его горло. Закрывшись телом физика, приставил к его виску «Макаров».

– Ты что, Ромыч, офонарел?

– Тише, Артёмчик, тише… Не надо дёргаться… – ласково зашептал. – И вы стойте тихо. Нервы у меня уже не те… Расшатаны. Организм ослабленный…

– Опусти пушку, старый хрыч, – нахмурился доктор. – Я ведь тебе её вместе с клешнёй отстрелю…

– Это вряд ли, – донеслось сзади. – Не оборачиваться! Бросить оружие!

Глава 6

– Не искушайте фортуну, молодые люди… – осклабился Ромыч. – «Железки» кидайте сюда!

Я встретилась взглядом с Грэем. Бегать наперегонки с пулями сейчас не смогу. Он это знал. И молча кивнул.

Медленно начала снимать «вайпер» с плеча. Доктор так же медленно опустил «барс»:

– Ромыч, ты большую ошибку делаешь…

– Наоборот. Хочу её исправить, – добродушно прищурился старичок. – Ты просил совета? «Их есть у меня». Расслабься и постарайся получить удовольствие… Когда всё проиграно, надо наслаждаться минутами…

– В сторону! – опять скомандовал его невидимый сообщник. – Лечь на землю!

Знакомый голос.

– Боксёр… Неужто ты?

Тяжело разочаровываться в людях. Вероятно, отпросившись у Влада, храбрый «доброволец» направился прямиком сюда. Нас с Грэем поджидать… Бойкий паренёк. Сволочь ещё та…

– Ложись! Руки за голову!

Пришлось подчиниться. Мы нужны живыми, но в живых можно остаться и с простреленными ногами.

– На что рассчитываешь? – процедил Грэй. – Думаешь, загибаться в спецлагере легче?

– В лагере? – усмехнулся Ромыч. – Не думаю…

Я надеялась, что теперь он отпустит Артёма. Но старый «мухомор» всё ещё держал пистолет у его виска.

Снять бронежилеты они нас не заставили. Вероятно, опасались сюрпризов в ходе этой процедуры. Они нас боятся. И правильно делают… Во внутреннем кармане моего жилета – совсем игрушечный «керамик». В рукаве – нож. Только пока я ничем не могу воспользоваться – нельзя рисковать Артёмом…

И Грэй тоже не станет рисковать.

– Боксёр, ты-то зачем связался с этой поганкой? – Голос у меня уверенный. Будто он, а не я лежала на земле.

Боксёр молча подобрал оружие.

– Влад тебе доверял. Кто угодно, но не ты…

– Жить-то всем хочется, – облизал тонкие губы Ромыч. И посмотрел в небо, словно ждал чего-то.

– Уроды, вас ведь всё равно не отпустят, – доходчиво объяснил Грэй. – За «колючкой» сгниёте. Как падаль…

– Отстал ты от жизни, сынок, – прищурился Ромыч. – Ещё утром министр обещал полную амнистию. И изрядную сумму подъёмных. За ваши головы.

Уже тошнило от его приторной ухмылки. Словно полковник Карпенко настиг меня в виде злой пародии. Маленькая, тщедушная фигурка, но с тем же спокойным цинизмом в голосе, с той же уверенностью в равнодушно блестевших глазках…