Московский лабиринт - Олег Кулагин

Человечек проворно метнулся к груде консервов и ухватил большую пластиковую банку с тресковым филе. Банка вывалилась и покатилась по полу. Ребёнок опять схватил её и опять выронил. Слишком большую банку неудобно держать в маленькой ладошке.

Было странно, что человечек не помогает себе второй рукой. Потом я присмотрелась к болтавшемуся длинному рукаву. Рукав был пустой.

Я села на корточки, подняла банку и сунула в тонкий пластиковый кулек. Протянула отпрянувшему ребёнку. Глаза из-под косынки боязливо-радостно сверкнули в ответ. Тонкая ручонка потянулась в мою сторону.

– Не трогай, – с безнадёжностью выдавила девочка. Она всё ещё держала нас на мушке и боялась двинуться с места.

Но тут не выдержал Павлик. Подскочил к разложенным консервам и схватил упаковку с жареным мясом. Отбежал в угол и принялся изо всех сил кромсать её маленьким ножичком.

– Брось, брось! – закричала девочка. – Оно отравлено!

Тот и ухом не повёл. Подцепил кусок, торопливо отправил прямиком в рот. Потом ещё один, ещё… Словно целый мир стоял у него за спиной и только о том и думал, как бы отнять у него вожделенную сочную мякоть.

Девочка опустила пистолет и кинулась к упрямому Павлику, отчаянно пытаясь выдрать упаковку из его цепких «клешней». Мальчуган хныкал, но не сдавался. Замотанный в косынку ребёнок-калека удивлённо наблюдал за этой титанической борьбой.

Грэй и Артём подняли рюкзаки и через дыру в стене выбрались из комнаты. Я замешкалась. Всё-таки вернулась и схватила из груды продуктов точно такой же пакет с мясом. – Смотрите!

Разорвала упаковку, дослала кусочек и принялась жевать под пристально-испуганным взглядом девочки. Проглотила.

– Не отравлено. Понимаешь?

Она слабо кивнула.

– Можно есть. Только не всё сразу. А то заболеете.

Пора было идти.

Но что-то не отпускало меня. Я сдвинула «ночники» и несколько секунд смотрела на детей так. Пляшущий огонёк светильника придавал худеньким лицам больше жизни, чем её было на самом деле.

– Вам надо уходить, – выговорила я наконец. – Из этого дома. Из этого квартала. Следом за нами могут прийти другие… Опасные.

Распахнула железную дверь и, взлетев по лестничному пролёту, догнала своих. Грэй и Артём молча стояли в сумрачной комнатке без окон и ждали.

Они слышали? Да, я сделала глупость. Теперь по Развалинам поползут слухи. О трёх выбравшихся из-под земли беглецах. О том, что по пятам за ними движется беда.

Такую интересную историю осведомители не прохлопают. А честные – могут испугаться. И не пустить нас в свой район.

Доктор был без «ночников» и шапочки. Я могла видеть лицо.

– Грэй…

– Да, я знаю… Всё правильно, Таня.

Взглянул на меня, будто ничего не произошло. Прищурился почти весело:

– А теперь нам надо оказаться как можно дальше отсюда.

Глава 2

Короткий коридорчик. Перекошенная и свисающая на одной петле дверь. Наконец-то мы шагнули к яркому дневному свету. Первое, что я заметила – кусок выгоревшего календаря на стене. Число «2012» и смешной разноцветный драконник всё ещё отчётливо выделялись на желтоватом фоне. Точно такой – я купила на вокзале, по дороге домой… Повесила его у нас в гостиной, рядом с книжной полкой… Январь 2012-го, как раз после успешного завершения первой сессии… Последняя мирная поездка в Воронеж.

Деревянный пол – едва ли не весь выломан с мясом, а это клочок бумаги – уцелел.

Другие открытия оказались не такими приятными.

У пустого оконного проёма стоял юноша лет шестнадцати и пристально вглядывался куда-то наружу.

Был он высок и костляв. Одет в драный российский камуфляж. В руке держал нож. Хороший спецназовский нож. Кажется, что-то строгал из куска деревяшки. Рядом с его коленом к стене был прислонен АКМ.

Остатки половиц заскрипели у нас под ногами, но юноша обернулся не сразу. Пробормотал:

– Иришка, я же говорил внизу посидеть…

Увидев нас, он оцепенел.

– Привет, – сказал Артём. – Мы тут проходили мимо…

Физик нервно ухмыльнулся. Запас его красноречия слишком быстро исчерпался.

Грэй более конкретен, хотя и вежлив:

– Пожалуйста, положи ножик и отойди в сторонку.

Юноша покосился на свой АКМ, но не стал возражать. Пистолеты-пулемёты в наших руках выглядели разумными аргументами.

Доктор взял автомат, а нож зафутболил глубоко под края половиц.

В это мгновение ситуация осложнилась. В оконном проёме возникла ещё одна физиономия. Почти детская. Физиономия удивлённо моргнула и не слишком дружелюбно на нас вытаращилась. А со стороны дверей заскрипело. Кто-то невысокий зыркнул внутрь и исчез, быстро, как привидение.

Грэй, не сводя глаз с местных, хлопнул меня по плечу. Я поняла без слов. И пока мы с Артёмом шли в дальний конец комнаты, балансируя на гнилых досках, и карабкались через высокий подоконник, Грэй осторожно пятился, прикрывая отход.

Когда он последним спрыгнул на кучу мусора, мы бросились за угол ближайшего здания. Промчавшись квартал, резко метнулись влево. Нырнули в кусты. Ещё пару кварталов бегом. Удивительно сохранившийся скверик. Грэй освободился от трофейного АКМа, сунув его в густую траву.

Минут пятнадцать мы без передышки неслись, петляя между домами и никого не встретив. Кругом был обычный пейзаж. Мусор, остатки домашнего скарба, разбросанные поперёк улиц. Всё покрыто застарелой грязью и пылью. Только трава, пробивавшаяся везде сквозь мусор, сквозь трещины на асфальте – да ещё деревья были живыми. И совсем живыми казались солнечные лучи в россыпях битого стекла на тротуарах.

Солнце пекло так, что мы сразу взмокли, словно лошади на скачках. А воробьи радовались и громко чирикали. Солнцу и воробьям не было дела до наших игр.

Чуть сбавили темп. Артём уже порядочно запыхался. Но держался молодцом:

– Ребята… а куда мы вообще-то движемся? – спросил он, сдирая с себя шапочку.

– До следующего входа в подземную сеть – километра три, – пояснил Грэй. – Это другая ветка, по ней даже в Химки можно добраться.

– Ты проверял, от Чингиза нет сообщений? – напомнила я.

– Ничего, – вздохнул доктор.

Спустя пару минут мы поняли, что за нами следят. Да, мы по-прежнему никого не видели. Кругом было пустынно. И воробьи чирикали так же беззаботно. Только ко всему этому добавились шорохи – едва различимые. Иногда – слабый хруст стекла под ногой. Иногда в окнах мелькали неясные силуэты. Это раздражало. Будто чужой взгляд, всё время направленный тебе в затылок.

Но на самом деле чужаками здесь были мы.

И так уж погано вышло, что с самого начала гостям и хозяевам пришлось наставлять друг на друга оружие. После такого глупо ожидать радушного приёма.

Асфальт мягчел под солнцем. Даже в тени было жарко. Я давно последовала примеру товарищей и стащила шапочку. И всё равно пот заливал глаза.

Мы шли вперёд. Нас не останавливали. Пока они только наблюдали.

Откуда-то издалека послышалось характерное жужжание. Я рванула Грэя и Артёма за плечи. Мы нырнули в ближайший дверной проём и замерли, прижавшись к стене.

Вертолётный робот пронёсся над крышами. Завис. Опять начал приближаться. Физик беззвучно, одними губами выругался матом. Потом так же беззвучно попросил у меня прощения…

А «шпион» ещё долго ходил над кварталом большими кругами. Но снижаться не стал. Не по нашу душу.

Мы обождали, пока всё стихло. И высунулись из укрытия.

– Э-эй! – донеслось от соседнего здания.

Грэй дёрнул Артёма за куртку, пригибая книзу, а сам осторожно глянул в окно. Снова присел. Зашептал:

– Не меньше трёх. С автоматами. Второй этаж, угол.

– Эй! Поговорить надо! – голос звучал молодо, но с командирски-басовитыми нотками. Как у человека, не привыкшего разбрасываться пустыми словами.

– Думаю, с той стороны тоже ждут, – почесал подбородок Грэй.

– Я проверю, – дёрнулся физик.

– Зачем. И так ясно. Нас взяли в кольцо.

Артём нервно поёжился. Достал из кармана флягу с водой, сделал изрядный глоток. Спохватился и торопливо предложил мне. Я не отказалась. Потом дала флягу доктору. Пока он пил, ещё раз проверила своё оружие. Чисто машинально. Но неужели нам всё-таки придётся в них стрелять?

– Эй! Вы чё там, оглохли на хрен? – тем временем вмешался другой, более тонкий и нетерпеливый голосок.

– Что будем делать? – наморщил лоб Артём. – Отбиваться?

– Иногда ты меня пугаешь, мой друг, – усмехнулся доктор. – Люди соскучились по общению. Откровенному и неформальному. Что ж их убивать за это?

– Под дулом автомата – это уже не общение, а извращение.

– Если бы нас хотели пристрелить, Артёмчик, – застрелили бы без всяких церемоний. С детской непосредственностью.

– Пускай кто-нибудь выйдет без оружия! – донёсся командирский голос. – Я тоже буду чистый.