Однажды в СССР - Андрей Михайлович Марченко

– Она тут! – воскликнул он. – Он в тенек отъехал.

«Таблетка» защитного цвета стояла под тополями, водитель дремал. Быть может, он не слышал взрыва, который раздался за два цеха отсюда. Может, слышал, но не обратил внимания – в заводе постоянно что-то гремело, бахало, свистело.

Подойдя сзади, Пашка, распахнул дверь «скорой», вытащил из-за руля водителя за шкирку и тут же приложил его лбом о борт машины. Водила сразу обмяк.

– Оттащи его за куст, быстро! – распорядился Пашка.

От удара помяло металл машины, да на нем образовалось красное пятно, не особо заметное на бурой краске. Пока Аркадий оттаскивал бесчувственное тело, Пашка стал оттирать кровь краем футболки. Но сделал еще хуже, поскольку его футболка была в собственной крови.

Он, видимо соображал плохо, и Аркадий втолкнул друга в салон:

– Ложись, я поведу.

Действительно, сел за руль, завел машину. Из кармана вытащил и натянул медицинскую маску.

«Скорая» помчалась по дороге меж цехами. Была она по обыкновению пуста. Лишь где-то на средине пути встретился побитый жизнью «КрАЗ», неспешно тянущий на прицепе огромную металлическую конструкцию.

Поворот, площадь, именуемая в заводе «пятачком», мост над рельсами. Проходная.

– Газуй! – прошипел Пашка, приподнявшись на локте.

Проезд через проходные закрывал трос, висящий где-то на высоте бампера легковой машины. Его иногда срывали пьяные водители, забывшие притормозить. Иногда после этого ехали дальше, волоча вырванные столбы. Чаще – автомобили отправляли на ремонт.

Существовал мизерный шанс, что «рафик» сорвет трос. Но в последний момент Аркадий ударил по тормозам.

– Выпускай! – гаркнул Аркадий подошедшему охраннику.

– Не велено!

– Ты нормальный? У меня тут человек кончается!

– Не велено, кому сказано! Есть команда никого не выпускать!

Действительно: на «пятачке» стояла дюжина грузовиков. Водители курили на лавочке под каштанами

– Если его в больницу не отвезти – он умрет к чертовой бабушке. Как хоть тебя зовут, чтоб я мог его матери сказать, из-за кого он умер?

Охранник заглянул в открытое окошко: на носилках Пашка корчился от боли. Глядя в зеркало заднего вида, Аркадий подумал, что тот переигрывает. Вохровец, впрочем, отшатнулся.

– Да что же его так, сердечного… А врач где ваш?

– А этого у станка порвало! Его приказано везти в больницу! – ответил Аркадий. – Врач остался в заводе – там какой-то взрыв! Я не знаю, что у вас там случилось!

Потом, на допросах боец говорил, что именно это «у вас», убедило его в том, что «скорая» – самая обычная. И водитель к творящемуся на заводе имеет отношение десятое.

Однако же имелся приказ. И вохровец подбежал к караулке, на окошке которой стоял телефонный аппарат. На солнце он раскалился словно сковорода – трубка просто обжигала ухо. Боец набрал номер штаба. Трубку взяли тут же, но не ответили. И вохровцу было слышно, как начальник караула кому-то говорил:

– Да! Поймали вроде, сейчас к нам везут…

Речь шла о двух неудачниках, которые ровно в час ограбления решили вынести и выгодно пропить электродвигатель. Конечно же, вохровцы наперечет знали все дыры в заводском заборе. Конечно же, взметенные тревогой, в напряжении они могли перекрыть все крысиные хода, что и сделали. Могли бы делать это и каждый день – но было это ленно и напряжно.

И, положив трубку, вохровец вернулся, снял тросик с крючка. Машина проехалась по нему, впечатав в раскаленный асфальт.

За транспортными воротами «Скорая», пропустив трамвай, свернула на Донецкое шоссе.

Запоздало Аркадий вспомнил про маячки и сирену, хотел их включить, но так и не понял, как это делается.

Впереди тарахтел «запорожец», за задним стеклом которого был выставлен портрет Сталина. Ходили слухи, что по негласному распоряжению Брежнева машины с ликом генералиссимуса реже останавливали. Малолитражка даже с горки катилась небыстро, ее водитель – полный собственного достоинства ветеран занимал вопреки правилам две полосы.

Аркадий думал посигналить, но побоялся особо привлекать к себе внимание. Повезло, что далее был светофор, и ветеран занял полосу на Донецк. Аркадий же съехал на Тополиную улицу.

Не доезжая до винзавода, где из здешних яблок гнали недорогую бормотуху, Аркадий свернул на проселочную дорогу, что через крошечный хуторок сбегала к берегу реки. Хуторок был пуст, двери – закрыты, окна забраны в тяжелые ставни. «Скорую» лишь облаяли собаки. Зато ближе к реке машина чуть не сбила старика, который катил велосипед с тремя мешками травы. Тот посмотрел на машину неодобрительно, оглянулся, но затем продолжил путь.

До дрожи Аркадий боялся, что место, куда они ехали сейчас кем-то уже занято, что там, к примеру, обнаружится машина, в которой какая-то парочка, сбежав от морали, будет заниматься друг другом…

Но нет, узкая полоска пляжа, помост были пусты.

– Приехали. Как ты?..

Молчание.

Горячий пот, становится жутко.

– Ты жив?

– А то…

Шатаясь, Пашка вышел из машины. Выглядел он прескверно. Несмотря на перевязку, сделанную самостоятельно по дороге, в крови была рубашка, штаны. Зато лицо его было белей снега.

– Слушай, тебе надо в больницу.

– Не говори глупостей. Меня тут же повяжут. Ничего, оклемаюсь, отлежусь. Рана навылет… Только ты сам пока… Ты знаешь, что делать.

Аркадий действительно знал: из «скорой» он выбросил мешки с деньгами, вытащил оружие. Затем опять завел машину, и, направив ее на помост, выпрыгнул на берег. «Скорая», перевалившись через край помоста, шлепнулась на воду и быстро начала тонуть. Тут же поднятая волна, отшатнувшись от противоположного берега, накрыла крышу машины ряской. Однако глубины едва хватило – мигалки все же остались над водой.

Из кустов Аркадий вытащил велосипеды, забросил на них мешки. Один велосипед подкатил к Пашке, сам запрыгнул на второй. Павел ногой стал на педаль, несколько раз оттолкнулся от земли, набирая скорость. Перекинул ногу через раму, задницей опустился на седло… И, завыв, упал на землю.

– Пашка, нам надо уходить, – отчего-то напомнил Аркадий.

Павел зло кивнул: знаю.

Аркадий помог ему подняться на ноги, спросил:

– Идти можешь?..

– Могу.

– Тогда пошли…

Глава 42

Старик не любил выносить сор из избы, но тут шило явно лезло из мешка. Огласки избежать было уже невозможно. И тянуть не имело смысла.

– Телефон с выходом на город где есть? – и тут же, сообразив, взял Легушева за локоток цепкими пальцами и потащил его вверх, к кабинету.

Старик не сказал ни слова, но Легушев открыл двери. Они вошли в кабинет, за ними последовали сопровождающие, и внутри сразу стало тесно.

Дойдя до стола с телефоном, Старик, не оборачиваясь, бросил:

– Все вон из кабинета!

Свита поспешила исполнять приказания, остался лишь младший Легушев.

– Эй, я