Сердце русалки - Ида Миллер

— Не стоит так рыдать, это неприлично, — шикнула на нее мать, и Леда, пытаясь подавить истерику и икоту, продолжала всхлипывать, но уже прикрываясь черным платком.

Всю службу Лея наблюдала за сестрой и вскоре, кажется, поняла, из-за кого она плачет. Мальчик, в которого та была влюблена в детстве, слишком рано ушел, а вот священник ее точно совсем не волновал. Лея жалела их обоих, хотя и успела наслушаться разных версий произошедшего, пока они были в церкви. Стоявшие сзади крестьяне только и судачили об этом: что Вергий с Гансом не поделили золото, что один убил другого, а второй покончил с собой, или они смертельно ранили друг друга, и уже не смогли позвать на помощь.

— Вот что бывает, когда на русалке хочешь жениться, — хохотнул кто-то сзади, но на шутника тут же сердито цыкнули.

«Русалка?» — подумала Лея и тут же вспомнила о своей встрече с водяным. Если здесь замешаны русалки, то с Леей точно такое не случится. Она-то замуж за водяного не собирается.

Леда тоже услышала это, про русалку. Она обернулась, ища заплаканными, красными глазами наглого шутника, но мать тут же похлопала ее по спине, и Леда опять выпрямилась. В паре метров от нее стоял гроб с телом Ганса. И она не нашла в себе смелости при всех подойти к нему и попрощаться.

Глава 2

После происшествия с Вергием и Гансом запрет на прогулки в лесу для Леи был как будто подзабыт. Неожиданная насильственная смерть двух жителей деревни вытеснила все мелкие неурядицы прошлых месяцев. Тем более что, как и ожидала Лея, никаких следов разбойников, опасных чужаков, ни крестьяне, ни монахи в лесу не нашли.

Лея, как могла, пыталась поддержать сестру в ее скорби, водила ее гулять, даже предлагала увести недалеко в лес, на светлую зеленую опушку, где она любила летом устраивать пикники и собирать цветы для гербария, но Леда наотрез отказывалась даже соваться в проклятый Черный лес.

Ночные голоса больше не беспокоили Лею. Она стала думать, не приснилась ли ей недавняя встреча с водяным. Она решила сходить к утесу сама. Там она водяного встретила, может, получится убедиться в реальности его существования еще раз.

Как и в прошлый раз, она набрала еды втихаря с кухни, когда служанки отошли. И быстрым уверенным шагом знакомой дорогой ушла в лес. Там Лея просидела около двух часов, но никто не приплыл. Она даже снимала обувь и шла по воде до каменной глыбы, за которым прятался в прошлый раз водяной, но и за камнем никто ее не ждал. Со скуки Лея сама съела все гостинцы, которые принесла.

«Надо было взять апельсин, но их больше не привозят из города. Уже несезон», — думала она, перекусывая хлебом с ветчиной. Снова ее укололо странное чувство стыда, что она думает об этом существе из озера, как о голодной собаке, которую она прикармливает из жалости. Ну прикормит она его, а потом уедет с мужем в новый дом. Зачем привязывать его к себе? Да и, похоже, сам водяной встречи с ней не ищет больше.

Она решила еще немного подождать, раскрыла свой чемоданчик, достала плотную открыточную бумагу и принялась тушью писать окружавший ее пейзаж. Йохан просил свою невесту что-то ему нарисовать в подарок, а она так и не придумала. Она сделала несколько набросков, но они ей не понравились. Она еще раз взглянула на стоявший в воде валун, соскользнувший со скалы с незапамятных времен. Она нарисовала эту глыбу, лежащую в спокойной глади озера. Чего-то не хватало, какой-то детали. Лея прикинула, поставила кисть сначала в один угол открытки, потом в другой. Тут начал вырисовываться сюжет. Она добавила на валун русалку. Русалка сидела спиной к зрителю, длинные волосы лежали у нее на плечах и прикрывали ягодицы, изящный хвост покоился на камне. Лея радостно вздохнула. Вот теперь это не просто скучный пейзаж, такое Йохану точно понравится.

Лея убрала бумагу и кисти и хотела было уже уходить, как увидела шевеление за камнем. Сердце ее бешено забилось. Неужели не зря ждала?

Ларс опасливо, одним глазом, выглянул из-за валуна. Как и в прошлый раз, его длинные масляные пряди замерцали в свете солнца, соскользнули с плеч и мягко упали в воду. На берегу, в нескольких метрах от него, стояла девушка, опрятно одетая в нежно-голубое платье, ее собранные в пучок волосы украшала блестящая золотая заколка в форме стрекозы.

— Спасибо за еду, — выпалил водяной, даже не поздоровавшись. — Ты недавно принесла корзину, там было вкусное мясо, мы все съели. Я оставил корзину тут на берегу, но сейчас ее нет. Наверное, кто-то из ваших, двуногих, утащил, или ее смыло приливом, я попробую поискать по зарослям. Это же твоя вещь, неприятно будет, если потеряешь… — Ларс шлепнул себя по лицу. Он опять начал тараторить от смущения.

Лея вздрогнула, когда увидела, что водяной зачем-то ударил себя по щеке.

— Я могу приносить вам еду хоть каждый день. Но сегодня долго ждала, и все сама съела. Прошу прощения, — она не понимала, за что извиняется, но было бы невежливо это не сделать. И что он сказал? Упомянул, что «мы съели», сколько их тут?

Лея теперь уже не собиралась уходить домой, а решила выманить существо на сушу. Он разумный, а значит, можно много интересного у него узнать. Это же невероятно!

— У меня тут еще осталось чуть-чуть хлеба с ветчиной. Хотите?

Ларс закивал, пропал в воде и выплыл из нее уже совсем у берега. Он подполз к суше, сел на песок и согнул хвост в коленях. Лея отломила ему хлеба, положила сверку кусочек нарезанной ветчины и протянула. Водяной случайно коснулся когтем ее пальца, и они оба вздрогнули, словно ощутили электрический заряд. Снова повисло неловкое молчание.

Девушка теперь уже смелее, как будто она это заслужила, и без стеснения рассматривала рыбий хвост Ларса: он был однородного бледно-зеленого цвета с тысячами мелких и больших чешуек. Они как живые, двигались от малейших шевелений своего хозяина. Вместо ступней, как у людей, хвост венчал огромный полупрозрачный плавник.

— Как тебя зовут? — прервал тишину водяной. Активно, с аппетитом жуя хлеб, он уже не казался неведомым пришельцем.

— Лея, — тихо сказала девушка.

— Меня — Ларс.

— Приятно познакомиться. А у вас тут есть еще кто-то? Ваша семья?

— Сестра моя, Сейра. Она где-то недалеко. Я слышал, как ты пришла. У каждого из вас, двуногого, своя поступь, я каждого чую задолго до того, как вы придете к воде. Но сегодня