Пепел короля, проклятого звездами - Карисса Бродбент

В этом рабе нет ничего выдающегося. Он не единственный среди собственноручно обращенных королем. Он даже не пользуется особой благосклонностью короля. Время, которое некуда деть, и скука побудили правителя создать нечто вроде отменного зверинца для развлечений, где собраны мужчины и женщины любого происхождения, телосложения и внешности.

Раб усиленно старается держаться за свой человеческий облик.

Но тот неумолимо ускользает от него, тает день за днем. Вскоре раб уже не может вспомнить, сколько времени прошло с момента его обращения. Когда он думает о своей прежней жизни, возникает ощущение, будто это мысли не о себе, а о давнем друге. Дорогие, но очень далекие воспоминания.

Каждый день он встречает восход солнца, пока солнечные лучи не впиваются ему в кожу.

Дни превращаются в недели, потом в годы, а потом в десятилетия.

В дальнейшем он безуспешно попытается описать словами степень своего падения в то время. Для окружающих он был лишь движущимся мешком с мышцами и костями, предметом, домашней зверушкой, но никак не личностью. Когда тебе подобное вдалбливают годами, в это легко поверить.

И только одна особа относится к нему по-другому.

Жена короля – тихая женщина, с большими темными глазами. Она редко говорит и редко отходит от мужа. Поначалу раб считает, что она ничем не отличается от остальных. Но позже он начинает видеть в ней сестру по несчастью, жертву мужниной жестокости. Возникает молчаливая дружба двух жертв королевского самодурства и издевательств.

Так продолжается долгое время.

И вдруг однажды раб оказывается наедине с королевской женой. В тот день его жестоко избили за какую-то вымышленную провинность. Когда остальные уходят, он остается, чтобы перевязать раны. Привычное занятие. Так было тысячу раз до этого, и так будет еще тысячу раз.

Жена короля тоже остается.

Она не произносит ни слова, а просто берет лоскуты ткани и перевязывает раны там, где ему не дотянуться.

Поначалу он противится ее помощи, но она деликатно настаивает. Раб перестает сопротивляться. Закончив перевязку, она встает и уходит, так и не сказав ни слова.

Он забыл, что такое ласковое прикосновение. Оно вызывает больше боли, чем побои. Всю ночь раб ощущает прикосновения ее рук к своему телу. Его это пугает, поскольку он знает, что не сможет забыть ее помощь.

С этого все и начинается.

Их сближение занимает долгие годы. Они поддерживают друг друга после очередного выплеска королевской жестокости. Проходят месяцы, прежде чем они решаются заговорить. Но слова значат для них меньше, нежели доброта. В ту первую ночь, с первым нежным прикосновением они перешли черту.

То, что было потом, – неизбежные следствия.

В темном мире, естественно, глаза стремятся найти свет. В его мире она становится самым ярким пятном.

К моменту, когда их молчаливые встречи становятся бессвязными разговорами, они уже давным-давно спрыгнули со скалы.

К моменту, когда он впервые целует ее губы, где едва запеклась кровь после удара мужа, они уже стремительно летят вниз.

К моменту их любовного слияния они так жаждут общения, что даже не думают о неизбежном ударе о землю.

Глава двадцать девятая

Орайя

Время тянулось безмятежно, и эта безмятежность превратилась в обыденность.

Без Райна дом казался пустым. Какое неожиданное ощущение! Вот уж не думала, что так будет. Мише и раньше болтала без умолку, а теперь стала еще разговорчивее. Я была ее единственной спутницей и слушательницей. Единственной, кто с ней общался, поскольку солдаты Кетуры держались отстраненно и говорили только по необходимости. Однако я никак не могла избавиться от чувства, что в этой головоломке недостает важного куска; от ощущения пауз между вдохами и выдохами, которые мне хотелось заполнить.

Распорядок наших дней сложился сам собой: исцеление, упражнения, отдых, затем все повторялось.

Мише была хорошей учительницей, хотя уроки с ней очень сильно напоминали мне время наших совместных занятий магией во время Кеджари. Но тогда Мише передавала мне лишь половину знаний и навыков. Вторую я получала от Винсента, чья манера обучения была прямой противоположностью ее. Жесткие команды и требования управлять каждым моментом противоречили попыткам Мише раскрыть мои сердце и душу. Возобновление занятий с ней лишь подчеркивало то, что Винсента больше нет… В отличие от ран на крыльях, эта рана вряд ли когда-нибудь затянется.

Во время отдыха мы пытались проникнуть в тайну кулона. Мише не только прекрасно владела магией, но была сведуща в колдовстве и хорошо знала историю магии. Однако даже совместными усилиями мы так и не могли понять смысл и предназначение этой штуковины. Дотрагиваться до кулона могла только я, хотя ощущения были не из приятных: я сразу чувствовала близкое присутствие Винсента. Даже его меч не обладал таким свойством. Наверное, кулон был частью чего-то большего. Это все, до чего сумела додуматься Мише. Возможно, был некий ключ или какое-то устройство, способное повышать уровень магической силы. По мнению Мише, само это устройство не обладало магической силой, однако могло раскрывать ее в других источниках. Красивые догадки, но не более чем догадки, не имевшие реального подтверждения.

На закате и рано утром Мише лечила мои раны, и они успешно заживали. Наложение мази уже не сопровождалось такой болью, как в первый день. Наоборот, мазь теперь вызывала… приятные ощущения.

Как-то, осмотрев состояние моих ран, Мише заметила:

– Небо и земля по сравнению с тем, что было! Да, Райн не напрасно потратил столько усилий, чтобы достать эту мазь.

– Потратил столько усилий? – переспросила я.

– Достать такое снадобье непросто. Но он был непреклонен.

Она помолчала и осторожно добавила:

– Он так волновался. Мы думали…

Я вздрогнула, вспомнив слова Райна: «Я думал, что потерял тебя».

Мне вдруг стало не по себе. Наш разговор зашел совсем не в то русло.

– Ему же надо оберегать свое приобретение, – пробормотала я, хотя от этих слов во рту появилась горечь.

Я знала, что все совсем не так.

Мише вздохнула, наложив последнюю порцию мази на мое левое крыло.

– Орайя, у Райна куча недостатков, но любить он умеет.

Я не знала, что ответить.

У меня почему-то вообще пропала всякая способность думать.

– Ты загораживаешься, – пятнадцатый раз за день упрекнула меня Мише.

Я скрипнула зубами, стараясь не обращать внимания.

С тех пор как я получила печать наследницы, моя магия, естественно, сильно возросла. Я постоянно ощущала ее пульсации у себя под кожей. Но одновременно все стало куда неустойчивее, и я