В круге времен - Вадим Панов

Смелое заявление сородичи поддержали громкими воплями, однако разделили радость не все.

– Так что, в эмиграцию-то поедем? – тоном заправского правозащитника осведомился Йога. – Не пора ли валить из этой страны?

– Пора, – поддержал бойца уйбуй.

– А зачем? – осведомился Шкварка.

– То есть? – поперхнулся Коряга, желающий как можно скорее избавиться от враждебного окружения чудов, людов, хванов и даже родственных навов. Коряга прекрасно понимал, что их последняя выходка вызовет если не бешенство, то уж раздражение – точно, а у зелёных – дикую ярость, и собирался пересидеть опасное время в какой-нибудь заморской дыре.

Но вредный Шкварка ухитрился нанести подлейший удар:

– Мы зачем мотать хотели? Потому что не знали, как с напастью разной справиться, живыми остаться и за грабежи не отвечать. А теперь все круто вытекает: уйбуй наш – нав в натуре, хоть и спрятанный пока в обличье тайном, но все штучки колдовские вспомнил и всех убьет и каждого, кто пикнуть пожелает.

В настоящий момент Коряге хотелось убить конкретно одного бойца, и в реале, без всякой магии: шваркнуть Шкварку ятаганом поперек шеи да пойти себе веселым…

– Мы теперя и денжищь настрогать можем, и от всего отмазаться.

– А если не получится? – осторожно осведомился Мотыга.

– Тогда мы этой магией и сбежим, – пожал плечами Шкварка. – Как только что сбежали.

Его уверенностью можно было осветить пару небольших городов.

– И ещё князю нажалуемся, – поддакнул Натуга.

И на радостях сделал большой глоток из фляжки. На запах виски потянулись руки.

– Нет! Князя пока отвлекать не будем, – опомнившийся Коряга попытался захватить управление разговором.

– А чего будем?

Уйбуй почесал под банданой. Больше всего он хотел смыться из Тайного Города подальше и побыстрее. На втором месте в списке предпочтений стояла идея забиться в тихую, укромную, никому не известную щель и запереться на тысячу и один запор. Третье место отсутствовало. Но сейчас, глядя на вожделеющие дальнейших приключений физиономии подчиненных, Коряга понял, что благодаря идиоту Шкварке им придется задержаться в городе, и прикидывал, как можно убедить мутных сородичей спрятаться, не потеряв при этом вновь обретенного навского авторитета.

– А давайте захватим Южный Форт? – неожиданно предложил Йога.

И немедленно оказался в «расстрельном» списке уйбуя.

– Ты, в реале, сбрендил? – удивился Натуга.

– Сам сбрендил, – обиделся Йога, попытавшись засветить Натуге по уху. Но промахнулся. – Я чиста по-навски расчётливый.

– Чего расчётного в том, чтобы нам бо́шки посекли?

– Или повесили, – добавил Мотыга. – Копыто, гад, любит за бошку повесить.

– Не за бошку, а за измену.

– За это тоже, только больнее.

Дикари дружно вздохнули: быть повешенными, хоть за бошку, хоть за измену, никому не хотелось.

Но Йога не собирался сдаваться.

– Мля, бойцы, вы чиста расчёт не сечете! Уйбуй у нас колдун или не колдун?

И на Корягу уставился. А за Йогой уставились все, желая своими ушами услышать подтверждение.

– Колдун, – скрипнул зубами прижатый к стенке уйбуй.

– Вот и прибей Кувалду, в реале, – хихикнул сообразивший что к чему Шкварка. – Что он против тебя? Вошь вокзальная, мля.

А Йога добавил политики:

– И семью нашу полунавскую из-под зелёного гнета в Тёмный Двор переселишь…

– Из Форта в Цитадель? – растерялся Коряга.

Ему совсем не улыбалось выселять навов из их штаб-квартиры. Он даже представить себе не мог, что…

– Какой-то нам тупой колдун достался, – прокомментировал ситуацию вконец оборзевший Шкварка.

– По документам переселишь, – дипломатично объяснил Йога. – Типа официально заявим, что Шапки – те же навы.

– Не все! – тут же вылез Мотыга.

– Только мы! – согласился Натуга.

– Ну ещё Фляга и Зверюга.

– И Бодяга.

– Сам ты бодяга.

– Политику потом обсудим, – махнул рукой Шкварка. – Сейчас договориться надо, как Форт брать.

– Они как только узнают, что мы – временно перекинутые диверсионные навы, так сами разбегутся, – предположил Йога.

– Кто они? – не понял Коряга.

– Шапки эти, дебилы, тупые, – брезгливо уточнил боец. – Которыми нам стать пришлось ради великой Тьмы!

Истинно навское заявление вызвало у окружающих замешательство. Натуга даже потеть перестал от изумления.

– А как же они узнают? – продолжил расспросы уйбуй.

– Мы им скажем, – легко, как само собой разумеющееся, выдал Йога.

– И тебе поверят, как же.

– Фляга мне точно поверит, я с ним бухал на той неделе.

– А Центрифуга мне денег должен, – вздохнул Натуга. – Он не поверит. И всем растрезвонит, что не нав. И тогда мы тоже как бы не навы.

– Плохо…

Заговорщики пригорюнились.

– Мы Форт захватим тем, что зверьё на них выпустим, – громко произнес Коряга. – Типа того, что у нас уже есть. Типа грифона, в реале.

Бойцы вновь загрузились. С одной стороны, захватывать Форт не собой, а зверьём дикарям нравилось – даже навам под пули лезть неинтересно. Но при этом все понимали, что кому-то придется монстра освобождать от пут и натравливать на бывших родственников. И быть этим кем-то никому не хотелось.

Но Корягу понесло:

– Они тогда, в Форте засевшие, как зверьё зубастое увидят, так все сразу забоятся, разбегутся, и нам, мудрым навам, снова не надо будет никого убивать.

– А зверьё нас не съест? – опасливо поинтересовался Натуга.

– Оно же дрессированное, – напомнил уйбуй. – Съест, кого скажем.

И многозначительно посмотрел на Шкварку.

– Мля… – обрадовался Мотыга, припоминая, как страшно ему стало при виде грифона. – Да мы зверьём их, как маленьких, конкретно, в минуту разбежим по углам разным.

– В секунду!

– Опомниться не успеют!

– А потом? – осведомился Йога, который в отличие от сородичей припомнил чуть дальше – как быстро они бежали от буйного монстра, прятались и тихо плакали, надеясь, что сонный Спящий уведет монстра куда подальше. – Что делать будем, когда наши разбегутся, а зверьё в Форте запрется?

– Шкварка их снова в кузов соберет, как этого собрал, – выдал заготовленный ответ уйбуй. – У него опыт есть.

– Да, Шкварка, ты ведь можешь?

– Как ты того упаковал, мля…

– Только клюв не тронул…

Теперь в дурацком положении оказался скандалист. Несколько мгновений он глупо таращился на гомонящих бойцов, беззвучно открывая и закрывая рот в такт отсутствующим мыслям, после чего прогундосил:

– Со всеми сразу могу не управиться.

Чем вызвал уйбуйское похлопывание по плечу и ободряющее:

– Справишься, в реале. Никто, кроме тебя.

У Шкварки задрожали колени.

– Одним грифоном не обойдемся, – подсчитал расчётливый Йога. – Одного не забоятся, так что ещё звери нужны.

– Объявление напиши, – съязвил Мотыга. – Может, кто и подарит.

Сородичи посмотрели на бойца осуждающе.

– А где мы этого взяли? – попросил напомнить Натуга.

– На складе.

И в следующий миг забывчивый боец родил гениальную в своей простоте идею:

– Тогда надо снова туда ехать. Может, ещё привезли.

– На склад надо ехать ночью, – воспользовался неожиданным подарком Коряга. – А до ночи надо в надёжном месте спрятаться.

– Это в каком? – подозрительно осведомился Шкварка.

– В том, о котором, кроме нас, вообще никто не знает.

Москва, где-то под землей,

15 июня, среда, 13:46

Напор воды стекал повсюду,По стенам нашим шла река.И только славные героиБоролись с ней издалека.

В Лабиринте не просто пахло сыростью – он ею был. Несмотря на приложенные усилия, навам не удалось досконально высушить подземелья, и воздух в них сочился липкой влагой. Промозглой, острой, злой колючкой, пробирающейся в легкие и разрывающей их резким кашлем. От которого с трудом спасал даже «Медовый аркан брата Клевуса».

Тяжёлая ударила волна,Все вздрогнули от ужаса и горя,Когда вся Ось – великая семья,Чуть было не накрылась с головою…

Едва пережив катастрофу и сбагрив на тёмных труды по устранению последствий, мужская половина «великой семьи» Ось занялась искусством: принялась наперегонки воспевать утреннее наводнение в многословных балладах, добавляя работающим колдунам головной боли.

В буквальном смысле слова.

– Хорошо, что у них нет барабанов, – хмыкнула Яна.

– Промокли, – объяснил командующий навским контингентом Бога. – Но нам, говоря откровенно, хватает и а капелла.

Высокий, темноволосый, как все навы, он был одет в неизвестно где раздобытый комбинезон специального агента «Мосводоканала», потертый на локтях и коленях. На голове – оранжевая каска с фонариком. А в глазах – вселенская грусть. Боге было скучно, грязно, сыро, а самое главное – тошно от местной культуры, щедрые порции которой выливались на несчастного темного на каждом шагу.