В круге времен - Вадим Панов

В настоящее время несчастный шас бегал между работающими магами, призывая их:

– Бережнее! Осторожнее! Это не мусор, а произведения искусства! – и перемежая призывы жалостливым: – Он раздавил концепцию винного бокала! Спящий всевыдумыватель, что же я скажу Андардендонису? Замысел разрушен! Замысел!

Нагир умело впаривал богатеям и сверхбогатеям поделки актуально-концептуального искусства и шумно переживал за чистую прибыль. А вот высшие маги, до которых то и дело долетали шасские стенания, пытались докопаться до сути происходящего.

– Получается, пока Ива гоняла големов по «Европейскому», Ризнык что-то искал в ящиках Нагира, – прищурился де Лаэрт. – С трудом представляю, что ему могло понадобиться в этом мусоре.

Маги сжалились над шасом и относились к барахлу художников со всем вниманием, однако не стыдились чувств, которое вызывали у них образчики современного человского искусства.

– В первую очередь Нагир проверил предметы по списку, – улыбнулся Сантьяга. – Уверяет, что все на месте.

– Предварительный отчет: Ризнык применял «Каменную стену», «Щит» и «Кузнечный молот».

Дружинница прибыла на «Винзавод» первой и потому рассказывала о результатах магического сканирования воевода.

– И «Тройной прыжок», – поднял указательный палец Гуго. – Давайте быть точными.

– Я всегда точна, – сверкнула глазами Ярина. – Все знают, как Ризнык ушел отсюда.

И увидела в ответ уставную гвардейскую улыбку.

Воевода могла взорваться и наговорить колкостей – никто бы не упрекнул её, учитывая обстоятельства и давнюю «любовь» их с де Лаэртом. Но следующее сообщение показалось Ярине настолько важным, что ведьма решила повременить со скандалом.

– Непосредственно перед порталом здесь случилось возмущение магического поля неясной природы.

– Сильное возмущение? – насторожился Сантьяга.

– Нет, – тут же ответила зелёная.

– Сканирование выявило в Ульме такое же возмущение, – сообщил де Лаэрт. – Мои маги сочли его помехой, но доложить доложили.

– Перешли мне параметры, – попросила Ярина.

– Я переслал доклад двадцать минут назад.

– Не видела.

– Посмотри в спаме.

– Найми толкового секретаря.

– Одинаковые магические возмущения, после которых Ризнык уходит, наводят на мысль о поиске скрытых артефактов, – громко произнёс Сантьяга, одним замечанием остановив разгорающийся скандал.

– Ты тоже был маленьким? – притворно изумилась Ярина, намекая на широко распространенную игру юных волшебников.

– Наблюдал за детьми.

– И как?

– Нормально… – протянул комиссар, машинально припомнив пару безнадёжно испорченных костюмов. – К сожалению, шасы категорически отказываются отвечать за проделки своих отпрысков.

– Что?

– Не важно. К делу не относится. Если Ризнык вытаскивает из объектов скрытые артефакты, становится ясным, почему весь этот… – Комиссар покосился на груду художественных ценностей, но воспитание взяло свое, и нав ограничился нейтральным: – Почему все эти предметы остались на месте… Нугар!

– Компенсация, комиссар, – немедленно отозвался шас. – Компенсация, или я разорен! Художники сожрут меня с потрохами, откажутся от ангажемента, подговорят коллег обходить меня стороной, и моим детям придется…

– Меньше пессимизма, Нугар, – поморщившись, попросил Сантьяга. – В крайнем случае вы сами придумаете пару инсталляций.

– Комиссар!

– Не сомневаюсь в вашем таланте.

– Гм…

– А пока скажите, пожалуйста, в этих ящиках есть что-нибудь действительно древнее?

– Вы именно на такое «что-нибудь» смотрите, комиссар, – улыбнулся шас. – Один из ключевых элементов центральной экспозиции выдающейся инсталляции…

– Оставим несущественные детали.

– Наковальня VI века. Аутентичная до последней молекулы. Не знаю, где этот кретин Андардендонис её украл, но я проверял: настоящая.

– Магический фон повышен, однако арканов я не вижу, – доложила метнувшаяся к наковальне воевода. – Возможно, при детальном сканировании…

– Аркан с наковальни только что сняли. – Сантьяга лишь на мгновение опередил с выводом Ярину. И повернулся к рыцарю: – Гуго, скажите, какие предметы находились у «странного» возмущения в Ульме?

– Я выясню.

– Спасибо.

– И ещё я узнал, откуда взялись големы, – добавил де Лаэрт, читая пришедшее в смартфон сообщение. – Тыц позаимствовал их в местном арсенале хванов.

– Когда позаимствовал? – удивился нав.

– Вчера.

– И хваны об этом не доложили?

– Хваны решили, что Тыцу они для чего-то понадобились.

А что они ещё могли подумать?

– Десять вооруженных до зубов големов, – медленно произнес Сантьяга, буравя рыцаря тёмным взглядом. – И – да, они действительно «для чего-то» понадобились Тыцу.

– Значит, хваны не ошиблись, – пожал плечами Гуго, даже не вздрогнув под давлением антрацитовых глаз комиссара. – Големы пригодились.

Продолжать разговор не имело смысла.

История четырехрукого семейства насчитывала много тысяч лет, но хваны так и не доросли до феодализма, абсолютной монархии, империи и демократии, навсегда застряв на стадии общинного строя. Важные решения четырехрукие принимали строго коллегиально, наибольший вес имели слова уважаемых личностей, уровень авторитета которых высчитывался настолько сложным способом, что демократия с её «крестик поставил – проголосовал» являла собой образец абсурдного примитивизма. Тыц занимал в семье весьма высокое положение, поэтому никому из хванов, включая Фета, даже в голову не пришло поинтересоваться, куда это он сгружает десяток боевых големов. Сгружает, значит, надо, в смысле – они ему для чего-то понадобились.

– Надеюсь, после всех этих событий авторитет Тыца пошатнется, – не сдержалась Ярина.

– Он с утра водит за нос три Великих Дома, – вздохнул Гуго. – Хваны о его подвигах легенды сложат.

– Дикари!

– Не без этого, – признал де Лаэрт. И вздохнул: – Лучше надеяться на то, что у Тыца не было собственных нычек, и больше големов не предвидится.

– Нычки, – неожиданно повторил Сантьяга с таким видом, словно «поймал» нужное слово. – Нычки… Схроны… Старые склады… Ризнык покинул Тайный Город десять лет назад, все его нычки – старые… А Кортес как раз попросил не искать старую машину – «М35». – Пауза. – Ортега!

– Да, комиссар? – помощник, до сих пор вежливо державшийся в стороне от высших магов, мгновенно оказался в шаге от руководителя.

– В Тайном Городе был «М35», а потом пропал. Проверьте, кому он принадлежал и не эта ли машина сегодня вернулась?

– Грузовик «М35» только что засветился в бою на Щелковском шоссе, – неохотно произнесла Ярина, убирая телефон.

– Там был бой?

– Какой-то невразумительный.

– Не нужно стесняться позорных поражений, – ухмыльнулся Гуго. – Кто вам навалял на этот раз?

Воевода с трудом сдержала ругательство. И ответила настолько спокойно, насколько было возможно в данных обстоятельствах:

– Говорят, на месте происшествия видели хванов…

– Настоящих?

– Расследование продолжается.

У де Лаэрта зазвонил телефон, и ведьме стало легче – воспитанный Сантьяга не позволял себе уничижительных замечаний.

– В Зелёный Дом поступил анонимный звонок, что в грузовике перевозят краденого грифона, – рассказала Ярина, недружелюбно глядя на отвернувшегося рыцаря. – Дружинники решили проверить, наткнулись на ожесточенное сопротивление, и бой закончился не в их пользу.

– Так все-таки кто рискнул оказать сопротивление дружинникам Зелёного Дома? – без иронии спросил нав.

– Сначала говорили о хванах и Красных Шапках.

– Дикари? – Комиссар покачал головой: – Нонсенс. У них отлично развит инстинкт самосохранения, который не позволит им напасть на дружинников.

– Дальше будет интереснее, – пообещала Ярина. – Мы нашли командира отряда – штурм-сотника Осмола, который заявил, что его взяли в плен гигантские Красные Шапки.

– Насколько гигантские?

– Ростом – не менее трех с половиной ярдов.

На этот раз Сантьяга взял основательную паузу. Примерно десять секунд он, прищурившись, смотрел на воеводу, одновременно пытаясь припомнить, когда в последний раз был столь же удивлен, после чего деликатно осведомился:

– Вы уверены в психическом здоровье штурм-сотника?

– Осмол сказал, что «огромный дикарь поднял его одной рукой и, словно котенка, выбросил из кузова».

– Осмол видел хванов?

– Да. Но утверждает, что в кузове был именно Шапка.

– С хванами проблема, – сообщил вернувшийся в разговор Гуго. Собственно истории он не слышал, иначе бы не преминул отпустить в адрес дружинников пару едкостей. А может, и не отпустил бы: слишком уж его занимали свежие новости: – Эта маленькая мерзавка – дочь Тыца – успела позвонить домой и сообщить, что арестована.