Обещание страсти - Даниэла Стил

Листья усыпали дорожки в парке и кружились вокруг ее ног. Дети, подпрыгивая на помосте, с визгом требовали еще одной поездки на пони. Животные в зоопарке поворачивали голову в ее сторону, когда она проходила мимо, а карильон начал свою мелодию, когда она подошла к нему. Кассия остановилась и стала наблюдать за матерями с детьми. Интересно. Об этом она никогда не думала. Это не для нее. Дети. Как странно было бы иметь маленького человечка рядом. Кого-то, с кем можно посмеяться, с чьего лица приходилось бы вытирать остатки шоколадного мороженого, кого нужно укладывать в кровать, почитав на ночь сказку, или обнимать, когда он взберется на твою кровать утром. Но помимо этого пришлось бы сказать ему, кто он такой, и чего ожидают от него, и что он должен делать, когда вырастет, «если он ее любит». Именно по этой причине она даже отдаленно не планирует заводить детей. Зачем поступать так с кем-то еще? Достаточно того, что она сама живет со всем этим всю свою жизнь. Нет, никаких детей. Никогда.

Карильон закончил свою мелодию, и танцующие золотые животные перестали кружиться в механическом вальсе. Дети начали расходиться или побежали к находящимся вблизи автоматам. Она понаблюдала за ними и вдруг захотела купить себе красный воздушный шар. Она купила его за четверть доллара и привязала к пуговице на рукаве. Он начал танцевать на ветру, поднимаясь высоко над ее головой, прямо к нависающим веткам деревьев, и она радостно рассмеялась. Ей захотелось бежать вприпрыжку всю дорогу до дома.

Ее маршрут пролегал мимо пруда для моделей лодок, и на Семьдесят второй улице она с сожалением покинула парк. Она замедлила шаг, ее шарик болтался на веревочке, пока она шла позади нянек, которые степенно шествовали по дорожке, толкая впереди себя огромные английские коляски, украшенные кружевами. Группа французских нянек шагала, как батальон, навстречу громко переговаривающимся английским нянькам. Как забавно видеть очевидную, но скрываемую враждебность между двумя национальными кланами. Впрочем, американские няньки презираемы и английскими, и французскими. Швейцарки и немки охотно держатся в стороне от всего этого. А чернокожих нянек, которые ухаживали бы за такими же роскошно экипированными детьми, просто не существует. Это каста неприкасаемых.

Кассия подождала, пока движение утихнет, и в конце концов очутилась на Мэдисон-авеню. Медленно прогуливаясь мимо бутиков по пути к дому, она порадовалась, что пошла пешком. Ее мысли вернулись к Люку. Кажется, прошла вечность с тех пор, как она видела его. И она так старается вести себя хорошо. Много работает, смеется с ним, когда он звонит, но что-то внутри ее сжимается в тугой узел. Небольшой, мрачный узелок тоски, и что бы она ни делала, она не может избавиться от него. Узел тяжелый и жесткий, как кулак. Как она может так скучать по Люку?

Швейцар распахнул перед ней двери, и она опустила свой шарик пониже, чувствуя себя глупо, в то время как лифтер делал вид, что ничего не замечает.

– Добрый день, мисс.

– Добрый день, Сэм.

На нем была темная зимняя униформа и неизменные белые перчатки, и он смотрел на какую-то точку на стене. Кассии стало интересно, не хотелось ли ему хоть раз обернуться и посмотреть на людей, которых он возит вверх и вниз целый день. Но это было бы грубостью. А Сэм не был грубым. Упаси бог! За двадцать четыре года Сэм никогда не был грубым, он просто возил людей вверх и вниз, вверх и вниз, никогда не глядя им в глаза. «Доброе утро, мадам», «Доброе утро, Сэм», «Добрый вечер, сэр», «Добрый вечер, Сэм». Двадцать четыре года, с глазами, прикованными к точке на стене. И в следующем году его отправят на пенсию, подарив позолоченные часы и бутылку джина. Если он раньше не умрет, с взглядом, вежливо уставленным на стену.

– Спасибо, Сэм.

– Да, мисс.

Двери лифта закрылись за ней, и она вставила ключ в замок.

Попутно она взяла со столика на лестничной площадке вечернюю газету. Привычка быть в курсе новостей, к тому же иногда это развлекало ее. Но не в последнее время. Газеты уже несколько недель были напичканы неприятными историями. Кажется, более неприятными, чем обычно. Умирающие дети. Землетрясение в Чили, с тысячами жертв. Арабы и евреи на тропе войны. Проблемы на Дальнем Востоке. Убийства в Бронксе. Ограбление на улице на Манхэттене. Бунты в тюрьмах. Последнее волновало Кассию больше всего.

Она лениво бросила взгляд на первую страницу и застыла на месте, все еще не отрывая руку от двери. Она внезапно почувствовала, как все вокруг замерло. Ее сердце перестало биться. Заголовок в газете гласил: «Забастовка в Сан-Квентине. Семеро убитых».

О господи, сделай так, чтобы с ним все было в порядке!

Словно в ответ на молитву, которую она произнесла вслух, зазвонил телефон и отвлек ее внимание от ужасного заголовка. Только не сейчас, не по телефону. Что, если? Машинально она направилась к телефону, с газетой в одной руке, пытаясь читать ее на ходу.

– Алло, – произнесла она, не отрывая взгляда от газеты.

– Кассия? – Голос показался ей чужим.

– Что?

– Мисс Сент-Мартин?

– Нет, мне очень жаль, но она… Лукас?

– Да, черт возьми. В чем дело?

Они оба растерялись.

– Извини. О господи, с тобой все в порядке?

Внезапно нахлынувший ужас все еще сжимал ее горло, но она боялась сказать что-нибудь слишком откровенное по телефону. Может быть, он находится не в том месте, где можно откровенно разговаривать. Статья в газете неожиданно многое прояснила для нее. Раньше она подозревала, но теперь знает наверняка. Что бы он ни говорил ей, она знает.

– Разумеется, я в порядке. По твоему голосу можно подумать, что ты увидела призрак. Что-нибудь не так?

– Это исключительно подходящее выражение, мистер Джонс. И я не знаю, все ли в порядке. Может, ты скажешь мне.

– Может быть, ты подождешь несколько часов, и я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, и многое другое. В пределах разумного, естественно.

Его голос стал глубоким и хрипловатым, в нем угадывался смех вперемешку с явной усталостью.

– Что именно ты имеешь в виду?

Она затаила дыхание, ожидая и надеясь. Она только что испугалась до смерти. Она не смеет надеяться. Но она этого хочет.

– Я имею в виду, тащи свою задницу сюда, леди. Я с ума схожу без тебя! Вот что я имею в виду. Как насчет того, чтобы сесть на ближайший самолет, летящий сюда?

– В Сан-Франциско? Ты это имеешь в виду?

– Чертовски верно, я имею в виду именно это. Я так скучаю по тебе, что с трудом ворочаю мозгами, и я закончил все свои дела здесь. И прошло слишком много времени с тех пор, когда я в последний раз гладил твою попку. Мама, мне кажется, прошло пятьсот лет!

– Дорогой, я так тебя люблю. Если бы ты только знал, как я скучала по тебе, и только что я думала. Я получила вечернюю газету, и…