Обещание страсти - Даниэла Стил

– Мы остановимся в «Ритце», – сказал он с пафосом, пока ее чемоданы укладывали на переднем сиденье.

– Это правда? – Она рассмеялась, уютно устраиваясь в его объятиях.

– Подожди, сама увидишь. – Внезапно он показался встревоженным. – Детка, может быть, ты предпочла бы остановиться в «Фэрмонте» или «Хантингтоне»? Они намного уютнее, но я боялся, что…

– Ты считаешь, что «Ритц» привлекает к себе меньше внимания?

Он рассмеялся, глядя на ее лицо.

– О да, Мама. Он, безусловно, не привлекает к себе внимания. Поэтому я люблю останавливаться там. Там на самом деле очень спокойно.

«Ритц» находился в огромном сером здании посреди Пасифик Хейтс. В свое время он был элегантным строением, но сейчас давал приют старым женщинам и пожилым мужчинам и иногда вращавшимся в их среде гостям из соседних домов. Интерьер оказался таким же странным, как и сборище обитателей – перекошенные запыленные подсвечники, выцветшие красные бархатные кресла, разноцветные ситцевые портьеры и там и сям расставленные бронзовые плевательницы.

С озорным взглядом он подвел ее к пожилой женщине, которая нервно околачивалась около конторки. Волосы ее были уложены в косы, свернутые в кольца и прикрывающие уши, а фальшивые зубы, казалось, могли светиться в темноте.

– Добрый вечер, Эрнестина. – Самое забавное, что она выглядела именно как Эрнестина.

– Добрый вечер, мистер Джонс.

Она с одобрением посмотрела на Кассию. Здесь любили гостей такого рода. Хорошо одетая, с классическими каблуками и безупречным стилем. В конце концов, это же «Ритц»!

Он подвел ее к старинному лифту, которым управлял маленький старичок, что-то напевавший себе под нос, пока они поднимались на второй этаж.

– Обычно я хожу по лестнице, но решил показать тебе все удобства.

В лифте висела табличка, объявляющая, что завтрак начинается в семь утра, обед – в одиннадцать и ужин – в пять. Кассия хихикнула, крепко держа его за руку.

– Спасибо, Джо. – Люк осторожно похлопал старичка по плечу и взял чемоданы в руки.

– Отнести ваш багаж, сэр?

– Нет, спасибо.

Но он незаметно сунул банкноту в руку лифтера и повел Кассию по коридору. На полу лежал темно-красный ковер, а на стенах висели замысловатые канделябры.

– Налево, детка. – Он кивком указал ей дорогу. – Подожди, пока не увидишь вид из окна.

Он вставил ключ в замок, дважды повернул его, поставил чемоданы на пол и прижал ее к себе.

– Я так рад, что ты приехала. Я боялся, что ты будешь занята или еще что-нибудь в этом роде.

– Не для тебя, Люк. После всего, что произошло, ты, должно быть, шутишь! Ну и что, мы будем стоять здесь всю ночь?

– Нет. Ни в коем случае.

Он легко поднял ее на руки и перенес через порог в комнату, которая сначала заставила ее ахнуть, а потом рассмеяться. Она никогда не видела так много синего бархата и атласа в одном месте.

– Люк, это чересчур. Но мне нравится все это.

Он с улыбкой опустил ее на пол, и она с широко раскрытыми глазами посмотрела на кровать. Огромная кровать с синим бархатным пологом на четырех столбиках и синим атласным одеялом. В комнате стояли синие бархатные кресла и синий атласный шезлонг, старомодный туалетный столик, камин и синий ковер, видавший лучшие дни и расписанный цветами. Потом она обратила внимание на вид из окна. Темная бухта, освещенная на противоположной стороне огнями Саусолито. Мост «Золотые Ворота», пересекавший бухту, переливался огоньками, по нему двигались машины с зажженными фарами.

– Люк, какое сказочное место! – Ее лицо засияло.

– «Ритц» у ваших ног.

– Дорогой, я люблю тебя. – Она сбросила с ног туфли и прильнула к нему.

– Леди, вы не можете любить меня даже наполовину так сильно, как я люблю вас. Даже на четверть.

– Ох, заткнись.

Его губы слились с ее губами, он поднял ее и понес на синюю атласную кровать.

– Проголодалась?

– Не знаю. Я так счастлива, что не в состоянии думать. – Она сонно перекатилась на бок и поцеловала его в шею.

– Как насчет пасты?

– Ммм. Можно. – Но она не сделала даже попытки подняться. Был час ночи по нью-йоркскому времени, и она с удовлетворением просто лежала в постели.

– Ну давай же, Мама, поднимайся.

– О господи, только не душ!

Он рассмеялся и хлопнул ее по попке, откинув в сторону простыни.

– Если ты не встанешь в течение двух минут, я принесу душ сюда.

– Ты не посмеешь. – Она лежала с закрытыми глазами и сонной улыбкой на лице.

– Ах, я не посмею? – Он смотрел на нее, и в его глазах светились любовь и нежность.

– Боже, ты можешь. Ты настоящий мерзавец. Могу я принять ванну вместо душа?

– Делай что хочешь, но только вставай поскорее.

– Я хочу тебя. – Она открыла глаза и посмотрела на него, не шевелясь.

– После того, как мы поедим. У меня не было времени на обед сегодня, и я умираю с голоду. Я хотел покончить со всем, прежде чем ты приедешь.

– И тебе это удалось?

Она приподнялась на локте и зажгла сигарету. Это начало разговора, которого она ждала, и внезапно в ее голосе прозвучало напряжение, отразившееся в его глазах.

– Да. Мы все уладили. – Лица погибших встали у него перед глазами.

– Лукас. – Она никогда напрямую не спрашивала его, а он не выражал желания говорить об этом.

– Да? – Он внезапно насторожился.

– Должна ли я не лезть в твои дела?

Он пожал плечами, а потом медленно покачал головой.

– Я знаю, чем ты занимаешься, Мама. И полагаю, что и ты имеешь право задавать вопросы. Ты хочешь знать, чем я занимался здесь?

Она кивнула. Он выглядел сейчас почти старым и очень усталым. Атмосфера праздника внезапно рассеялась.

– Я полагаю, что так. Думаю, что я знала без всяких подтверждений, но сегодня днем я увидела газету. – Ее голос прервался. Сегодня днем? Казалось, прошло много лет. – Я увидела заголовки. Забастовка в Сан-Квентине – это же твоих рук дело, Люк? – Он медленно кивнул. – Что они с тобой сделают за это?

– Кто? Полиция?

– Помимо всех прочих.

– Ничего. Пока. Они ничего не могут повесить на меня, Мама. Я профессионал. Но это тоже часть проблемы. Я слишком изощренный профессионал. Они ничего не могут на меня повесить, но в один прекрасный день они возьмут меня с помпой. Из мести.

– Они могут это сделать? – Она не до конца все поняла, но услышанное ее шокировало.

– Они могут, если захотят. Зависит от того, насколько они этого хотят. Сейчас, как я полагаю, они здорово разозлены.

– И ты не боишься, Лукас?

– А что это изменит? – Он покачал головой с циничной улыбкой. – Нет, прекрасная дама. Я не боюсь.

– Ты в опасности, Лукас? Я имею в виду настоящую опасность?

– Ты имеешь в виду мое условное освобождение или другие виды опасности?