любители ловить на удочку. Спиннинг кидать мы вообще не могли. Наше дело – волок, сетка. А Сережка с детства удочкой ловить рыбу любил. И он постепенно убедил Ваньку, что удочкой ловить интересно. Он несколько раз брал его с собой, доказывал. И добился того, что Ванька влез в эту рыбалку и полюбил именно удочку. Ну, Ванька теперь стал тихий рыбак. Теперь Сережка начал и меня топтать. Но меня они на это дело никак не уговорили. Ты спросишь – а причем здесь крысы? Так это ж то же самое! Вот, у них двоих начали крысы плодиться, и это дело очень выгодное. И они меня начинают топтать насчет крыс, чтобы и мне эта выгода пошла. Я раньше крысами вообще не занимался. И они решили дать мне стартовый поджопник. Они привезли мне крыс, высыпали из мешка, развернулись и уехали. Что хочешь, то и делай с ними, с крысами! Я думаю: «Е-мое!..» Давай клетки делать, давай их клепать ночами, давай эти сараи делать. Страх божий, сколько они мне работы подвалили! Но тут надо вот что сказать. Первым из них начал рыбалить я. Я еще до армии браконьерничал, боже ты мой! Мне рыба помогла строиться. У меня были и сети, и волок. Я участвовал в движении по борьбе за охрану природы, с рыбинспекцией был «вась-вась» – и их кормил, и сам кормился. И братьям давал рыбки. Приедут они – я десяток рыбин одному дам, десяток – другому. И они тоже начали рыбалкой заниматься. Им было интересно приехать ко мне и разговаривать про рыбу. Мы ни про что не разговаривали – только за рыбалку. «Где ловится, как ловится, на что ловится…» И им было интересно со мной общаться. А мне интересно было вот в каком смысле: я из них самый молодший, а они у меня спрашивают совета, прислушиваются ко мне. И я ходил важный, потому что я был у них в этом деле самый главный. Потом меня скрутила болезнь, и я поневоле прекратил заниматься рыбой. И они перестали ко мне заезжать, чтобы за рыбу погутарить. Я перестал быть для них спецом и экспертом. И мне это немножко обидно было – скатился мой былой авторитет. Но в то же время, когда я к ним приезжал, я слушал, что они все время говорят про крыс. Крысы и крысы. А мне на эту тему не то что говорить, слушать было неинтересно и тошно. А они чувствуют, что я им через крыс становлюсь чужим. Ну, не чужим, а посторонним. И тогда они выдумали ход: взяли и в наглую привезли мне крыс. Я вынужден был в крыс вникнуть. И тогда им стало интересно ко мне приезжать, потому что я поневоле с ними только про крыс разговариваю. Я-то не все про крыс знаю, а они – спецы по крысам. И вот мы, три брата, сидим и за крыс разговариваем. И у нас общее уже не рыба, а крысы. Крысы и политика, мать бы ее так! Снова наш родственный узелок крепко завязался. И, заметь, – в этом деле главный закоперщик был Сережка. Он не такой скупой. Он, бывает, ворчит, когда я у в долг беру. Он говорит: «Этот долг водой запить только!..» То есть намекает, что долг ему вряд ли вернут, и его надо водой запить и забыть. А сам в кошелек лезет, сам дает. И назад денег не спрашивает. Не отдал – так и не отдал. «Водой запил…» А Иван не такой. Он скуповатый. Он в долг не даст. А если даст, то спросит десять раз. Но, с другой стороны, – когда Иван ко мне приезжает, он всегда везет с собой шоколадку. Обязательно! Сергей – нет. Потому что у Сергея нету навыка общения с родными детьми. У него этого навыка не выработалось. Но помогают они мне (да и я им) беспрекословно. Я их прошу: «Ваня, Сережа, – надо мне помогти! В стройке. Я знаю, вы и сами нездоровые. Но хоть приедьте, поможите. Хоть советом…» И они приезжают, корячатся, ходят, стучат, носят, клеят, прибивают. Никаких проблем! И я к ним вместе с Дусей езжу, помогаю. Я старался так детей своих воспитывать, чтобы они знали родство, уважение.
Ванька же всю жизнь по командировкам ездил, его дома часто не было, и получилось так, что дети его – какие-то обособленные. Даже его внуки если мимо нас пройдут, они не поздоровкаются. Он не знает этого. И получается, что потомство Ивана воспитано не в таких родственных чувствах, как хотелось бы и как у нас принято. А у меня даже мелюзга приучена стариков знать и уважать – не только своих, но и чужих. Это, я тебе скажу, сейчас редкость. Сейчас не всякий своих двоюродных братьев знает. (Подошел к крану, налил воды в кружку, выпил, откашлялся. – В.В.) Вот я тебе и обосновал, кто такой Ванька и кто такой Сережка. Сергей у нас специалист технический. Надо было мне сделать отопление – я поехал не к Ваньке, а к Сергею. Он нашел мне сварщика, который ему нравился. Он сам приехал и проследил, чтобы трубы не висели там и сям, а чтобы они были в куточек собраны, аккуратно. Ну, отопление сделали классно. И это заслуга Сергея. А если надо что-то украсть, что-то выгодно купить-продать, что-то выкормить, что-то где-то провернуть, поросят держать или быка вырастить, – це уже до Ивана обращаешься. Потому что Иван хозяйственным опытом был больше наделен, вооружен, чем Сергей. Я к нему еду и спрашиваю: «Ваня, как ты считаешь, вытяну я три головы свиней?..» И Ванька мне советует, учит, потому что он в этом деле эксперт. То есть мне каждый по-своему помогает. А теперь, когда они постарели, – уже они ко мне обращаются. «Миша, як ты думаешь, – сможем ли мы достать корма? Сможем ли мы поставить 30 голов крыс, пять коз?.. Вытянем или нет?..» И я уже начинаю глядеть на это дело со своей колокольни: «Так, – в Каневской воровские кормовые лавочки позакрывалися, в Привольной еще можно, по ночам, что-то привезти, спрятать, – мы же на краю станицы живем. Тот же тюк сена сбросить, мешков несколько…» Вот я все это прикину в голове, вспомню тех, которые мне помогут в этом промысле, и говорю Ивану: «Ну, оставляй, чем сможем, поможем тебе, брат!» И получается, что уже я становлюсь в нашей упряжке главным.
«Я сейчас все постепенно объясню…». «Чем больше человек
