«Голоса снизу»: дискурсы сельской повседневности - Валерий Георгиевич Виноградский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А если рассказать по отдельности про Ивана и про Сергея, какие отношения у меня с каждым, так это каждый год по-разному. Они для меня одинаковые. Хотя я к ним и по-разному отношусь. И эти отношения, про которые ты пытаешь, тоже развивались по-разному. Когда Ванька работал на машине, он мне помогал строиться. На 70 процентов он мне помогал. Он возил гравий, цемент, глину. Только попрошу – он сразу везет. Было бы чем рассчитаться. (Выразительно щелкает по горлу, намекая на форму расчета. – В.В.) У него друзья, пять-шесть машин. «Давайте, хлопцы, братишке завезем стройматериалов, а потом посидим, выпьем-закусим…» А Сережа работал токарем экстра-класса. И если поломается ось на мотоцикле или какой-нибудь болтик отлетит, то я обращался к нему. И он мне делал это. Но главное вот что. Ванька сходу врос корнями в жизнь, а Сережка бегал и не мог себе найти пристанища, – вот из-за этого я к Ваньке с более серьезными вопросами обращался. «Ваня, помоги найти то-то, Ваня, помоги достать то-то…» А Сергей работал на таком производстве, которое позволяло ему мне болт привезти. Но где он мог бы мне что-то серьезное достать, когда он сам только-только на курьи ноги встал? И то – шатаясь. Вот в чем соль. С одной стороны, Сергея жалко было, по-человечески, что он себе никак не может найти стабильную долю. Но Ванька – человек более крутого замеса. И отец мой часто обращался к Ваньке и спрашивал: «Ваня, а как ты этот вопрос понимаешь, и что ты думаешь?..» Советовался. Уважал. А если Сергей приезжает, то батька пенял ему: «Туды твою мать, – когда ж ты, Сережка, за ум возьмешься?!» А я ж меньший был, я только молча слухал их разговоры, и они во мне накрепко оставались. И теперь, со своей жизненной колокольни, будучи взрослым, я их как расцениваю? Они сейчас оба на пенсии. У них положение материальное почти одинаковое. Хотя у Сергея оно чуть-чуть выше. Почему? А потому что у Ивана внук институт заканчивает, и если у Ивана заводится лишняя копейка, то все это на внука идет. Также ж и у меня. А Сережке некому деньги направлять. Его никто не доит. Сережка нутрий продал, и у него гроши есть. И если Ваньке надо, он идет до Сергея: «Брат, помоги, рублей 500–600 надо мне на запчасти…»
И мои дети тоже – Женька, Юрка-зять, – если в Каневской они что-то такое особенное накнокают, ну, скажем, магнитолу вот эту. Она шесть тысяч стоит, а ее за полторы отдают. Ворованная, видно. Говорят: «Бери, только мигом!» Куда бежать?! Бегут к Сергею: «Дядя Сережа, выручай!» И он выручает. И с самого детства у Сергея карманных денег было больше, чем у всех остальных братьев. Он бережливый, расчетливый. Однажды он в кино трешницу нашел, зеленую такую, – помнишь. И он эту трешницу до тех пор носил в кармане, покуда мать штаны его не постирала, вместе с этой трешницей. Так он целый день сидел и плакал. Ему жалко было ее разменять. А Ванька – другой совсем в этом вопросе. Появилась шальная, неучтенная денежка – он ее на кино, на подушечки, на лимонад размотает. И я такой же по характеру. За последние лет десять лет характер отношений и с Сергеем, и с Иваном изменился. Причем в лучшую сторону. Слушай. Сейчас они в социальном смысле на одной полочке. И я с ними – то же самое. Но меня и Ваньку доят, а Сережку – нет. То есть мы с Ванькой делимся деньгами и всем иным с родней и с детьми-внуками. Конечно, «доят» – это не нагло тянут. Но все же приходится делиться. И мы с Иваном в большей степени, чем Сережка, являемся донорами для родни. Казалось бы, Сергей должен как-то особняком в нашем семейном клане стоять. Нет! Мы ж его так же ж любим! А мой сын Женька и мой зятек Юрка даже больше люблять дядьку Сережку, чем дядьку Ваньку. А почему? А потому, что, если они пойдут с просьбами до дядьки Ваньки, он начинает думать: «Мне ж надо Сашке, внуку, дать, и Любе, дочке, дать…» И он, Ванька, начинает калькулировать. А Сергей – нет! Он вынимает гаманец, отслюнивает капусту и говорит: «На!» И поэтому они его любят. Хотя до них еще не доходит, как обстоит дело на самом деле, и кто такой Ванька и кто такой Сережка. Чем больше человек независимей, тем больше он выделяется в нашей семейной ячейке. И на общем фоне Сережа у нас опять выделяется. Не потому, что старший, а потому, что судьба у него иная, чем у нас, у его родных братьев. И вроде бы его нам жалко – и детей у него нет, и прожил жизнь слегка. Подумаешь про него – как он живет? Вот, нету меня неделю в Каневской, Сергей звонит Ваньке: «А что, Мишка к тебе не приезжал?» – «Нет». – «Давай завтра выберем время и сбегаем в Привольную, что с Мишкой, узнаем…» Это – Сережка!.. Это – старший брат. Гайки закручивает. Выполняет свою лидерскую роль старшего. Я в свое время не хотел крыс (так в здешних краях называют нутрий. – В.В.) плодить, а братья решили меня уговорить, потому что это выгодно. Конечно, я и без них знаю, что такое крысы. Но в это время зять Юра строился, все деньги на стройку шли. А чтобы купить семью, надо 2500 рублей выложить. А у братьев эти крысы уже плодились. И хоть про этих крыс мне больше всего Иван рассказывал и уговаривал, привез-то мне их именно Сережка. Привез семью в мешке. А потом и Ваньке стыдно стало, и он мне семью привез. То есть они меня нагло заставили крыс взять: между собой перекурекали, крыс в мешок нагрузили, в огород мой высыпали. «А теперь что хочешь, то с ними и делай, Миша!» И меня они фактически принудили заняться крысами. Принудили! Чтоб в результате у меня доход повысился. Но тут другое важнее. Тут ведь именно родственные какие-то связи. Тут ведь какая-то ихняя любовь, которая заставляет тебя, хочешь ты этого или нет, заниматься новым делом. Я сейчас все постепенно объясню. Ни я, ни Ванька – не
