Дети Гамельна. Ярчуки - Михаил Валин

— И хер им в зубы, на ту заговоренность! – зло оскалился Мирослав и повернулся к Котодралу: - Друже Йозеф, похоже, самое время пришло. Доставай ружейные…

Наёмник кивнул, улыбнулся столь же ласково. Вытащил из-за пазухи кисет, где лежало несколько серебряных пуль, выкатил на ладонь. Мирослав глянул на характерников, что так и стояли на месте, будто ожидая выстрелов. Впрочем, скорее всего, так и было. Обычный свинец делу не поможет. Вот и хотят показать бессилие обороняющихся.

- На каждую хитрую сраку у нас кое-чего с винтом припасено!

Ухмыльнувшись, капитан перекрестил Котодралову ладонь с мушкетными пулями. Йозеф взял один шарик в зубы, еще один взял Густав, за третьим потянулся Збых. Оставшиеся Котодрал осторожно сложил в шляпу и пристроил на перевёрнутую лавку. Ещё пригодятся. Да и ничейное оружие перезарядить пригодятся.

Легли на землю рубахи.

Тоненькими струйками посыпался порох.

Блеснули в руках сабли и кинжалы.

Грюкнулись пули, укрытые пыжами.

Взлетели изогнутые клинки над головами, очертили круги.

Мерно заходили шомпола в стволах.

-Уррр-га! – рявкнули хором казацкие колдуны, срываясь с места.

Зашипел порох на полках. Полыхнуло рыжим пламенем из стволов.

Плеснула чёрная кровь из белых тел. Остановились изумленные казаки. Тот, что слева был, и вовсе упал, зажимая рану в животе. Збых из врожденной вреднючести засадил точно в печёнку. Оставшиеся двое замерли. Стояли, глядя, как выплескивается толчками утекающая жизнь…

- Бьём!

Капитан с Йозефом вскинули запасные мушкеты. Котодрал перебросил свой Збыху. Литвин торопливо начал заряжать. Мирослав прицелился, наведя ствол на бритый лоб с длинным, почти до груди чубом…

Тот, в кого метил капитан, упал, расплескавши по траве мозги. Второй же, уклонившись от Котодраловой пули, в несколько прыжков преодолел оставшееся до костёла расстояние и сиганул, плечом грянувшись в закрывающую окно лавку. Та рухнула в сторону. Хлопнули зазря пистолеты Збыха...

Характерник, будто понимая, что кончились у наёмников чудо-пули, которые на любые чары плевали с высокой горы, стоял, лыбился по сторонам.

Мирослав сплюнул на разбитые плиты. Надо же, свиделись! Перед ним был давний знакомый. Тот самый недобиток, что предпочел быстрому отрубанию головы прыжок в горную реку. Сменивший наряд итальянского бандито на казацкий жупан. В руке его играла сабля с хитрой елманью, изуродованной кучей выемок. Очень похожая на ту, что недобиток бросил на каменистом берегу. Старый враг, чуть пружиня на полусогнутых ногах, стоял напротив. Скалился, показывая вовсе не людские клыки. Капитан ощерился в ответ, нехорошими словами помянул оборотневу матушку-суку, что определенно согрешила со всеми кобелями от Жмеринки до Парижу. Оборотень нечленораздельно зарычал, прыгнул вперед…

Сабельные клинки со звоном встретились, ушли вверх, рубаки столкнулись грудь в грудь. В лицо Мирославу полетела слюна. Клацнули перед носом клыки. Наёмник ударил локтем левой, свободной руки – казак дернул чубатой головой, схлопотав полновесный удар. Откинулся чуть, навалился с новой силой, угрожающе рыча и брызгая кровью из разбитой пасти.

— И сам ты щенок мокрожопый, — прохрипел Мирослав, прижимая противника спиной к стене…

Рядом кипел бой. Верещали истребляемые во множестве крысы, истошно выл кто-то из солдат, съедаемый заживо, стонал орган, мельтешили по костелу клочьями тумана призраки, шипел порох на полках, грохотали выстрелы…

— Убью… - прорычал оборотень.

— От натуги не усрись!

Капитан, рискуя остаться без руки, ухватился за сукно оборотневого короткого жупана, рванул на себя. Колено с хрустом впечаталось в брюхо. Не успел казак и охнуть, как его хитрая сабля вылетела из ладони, закувыркавшись по полу. Тут же левый кулак впечатался оборотню в ухо. Да так, что тот аж клыками щелкнул.

Ошалевший казак не успел и заметить, как вжикнула сабля, ударила в шею.

— Грх… — плеснула яркая кровь.

— Да на тебе ещё, не жалко!

Голова, снесенная повторным ударом, покатилась по полу. Мирослав выдернул из кобуры-напузника «утиную лапу», жахнул в упор — разлетелся череп, разбрызгал серое с красным по чёрной грязи. Обезглавленное тело простояло не долго. Завалилось бревном, ногой не дёрнув.

***

Дмитро отполз ближе к кресту – тень распятия тянулась по истоптанной траве, дрожали на стебельках капли крови…

… Всё случилось слишком быстро. Сначала стало как-то не по себе, казак отошёл от лошадей, прислушиваясь. Чудилось невесть что: донеслась тихая музыка, словно кабак где-то рядом притаился. Казак пожал плечами – не иначе, морок. Дудели, по правде сказать, не особо изящно. А может, и вообще причудилось? Потом на холме глухо и внезапно громыхнуло. Пушка?! Да откуда?!

Дмитро уловил движение краем глаза – вскинул мушкет. Показалось за дорогой стоит человек. Нет, никого… С другой стороны! Тень ускользала, на глазах стала ниже. Вовкулака! Опытный казак взял упрежденье и спустил курок. Лови-ка свинца! Дмитро шагнул в сторону из клуба дыма. Нет никого. Под деревьями лошади стоят смирно, словно и не бабахал рядом выстрел. Вертя головой, казак спешно зарядил мушкет. Ничего, не в первый раз, только покажитесь, сучьи дети!

… Тень чудилась то там, то здесь… Дмитро пятился-отступал к лошадям. Явно чарует кто-то. Но не подступятся – казак на миг снял руку с изготовленного ружья, сунул в рот гайтан, перехватил зубами крест. Вкус железа вернул остроту зрению, тени вроде бы отступили…

Далее и оглянуться не успел – кони взбесились разом. Дрогнула земля под копытами, скрипнуло дерево, лопнули поводья. Ни ржаний, ни фырканья, лишь хрип распаленный. Дмитра мгновенно сшибло на землю, удар одного из копыт чуть не сломал хребет казаку, тут же крепко наступили на спину, мушкет вышибло из рук. Из глаз полетели искры – подкованое копыто угостило, чуть ли не в висок. Казак откатился вбок, выцепил пистоль из-за пояса. Вздымалась огромная хрипящая тень, грозила передними копытами – Дмитро выстрелил, почти не глядя. Взвизгнул мерин с продырявленным брюхом, метнулся в сторону, остальные кони шарахнулись. Но казак и дух не успел перевести – вздрагивала под копытами земля – налетали сорвавшиеся от коновязи у другого дерева скакуны. Дмитро успел закричать, но не увернуться. Ударили копыта в живот, в бок, отшвырнули человека, словно соломенную куклу. Казак скорчился, нашаривая за поясом второй пистолет. Боль рванула локоть – вороной куснул крепко, Дмитро слепо отмахнулся, попал по разгорячённой морде. Тут же обжигающе дыхнуло с другой стороны – только и успел услышать хруст. Боль была такой, что и своего вопля не слышал. Ухо!

… Избиваемый копытами, откатывался прямо под них. Лошади мешали друг другу, только то и спасало. Дмитро, наконец, изловчился, вскинул второй пистолет. Бахнул прямо в лоб щерящегося буланого…

… Метнулись лошади прочь, казак еще раз крепко получил по спине, но то бьющийся в предсмертном дерганьи буланый случайно врезал. Дмитро отполз от лягающих лунный свет, взблескивающих истертыми подковами лошадиных ног, потянул бессильной рукой из ножен саблю-чечугу. Та, что за глупость?! Мушкет же есть. Левая сломанная нога не держала, докатился до оружия, проверил замок. Боже ж ты мой, да за что мука такая?! Лучше бы сразу убили. Изломанное тело слушаться не хотело, ребра изнутри протыкали грудь при каждом движении. Опираясь на здоровый локоть, Дмитро пополз прочь от лошадей: буланый затих, но второй, подраненный, всё пошатывался, неловко ступая у дороги. Всхрипов коня казак не слышал – в голове шумело, словно у порога бурливой горной реки валялся. Тронул башку – нету там уха, только клочки торчат, от крови скользкие. Начисто сгрыз, сволочь.

Волоча мушкет, Дмитро дополз до основания креста, привалился спиной – покосившиеся распятие шатко скрипнуло. Ещё и придавит. Да за что ж так?!

Как руку и ухо замотать? Шумело в голове одноухой, чудилась сущая невидаль с выстрелами, лошадиным ржанием и пышными церковными песнопениями. Так и сдохнешь в этаком бреду. Вот же обидно будет...

***

Неслись всадники по дороге – напрямую к костёлу не взлететь, вокруг нужно, по той дороге, что через мёртвый город ведёт. Стучали копыта, громыхала телега, воинственный ксёндз-пистольеро орал и сквернословил, нахлестывая лошадей. Близко уже, близко – выводит заброшенный проезд к тёмной громаде церкви…

Угальде оглянулся:

— Разворачивай оружье, святые отцы!

— Ближе подкатим, — молодцевато ответил старший.

— А где этот… многоконфессиональный?

— Да еще на подъёме свалился. А может, спрыгнул, темная душонка. Да что с него за помощь?

И то верно. Впереди громыхали выстрелы, что-то глухо стонало, визжало и хохотало. Диего пытался угадать диспозицию. Ударить бы точно. Силы невелики, второго шанса не будет. Святой Христфор свидетель, лучше бы на телеге иметь фальконет, картечь с ядрами куда действеннее святой воды…