Дети Гамельна. Ярчуки - Михаил Валин

***

— Началось! – воскликнул старший лях. – На коней, панове!

— Выждать нужно, — напомнил Диего. – Ударим внезапно.

— Ты кого трусами обозвал?! – взрычал поляк, лихо выхватывая саблю. Его сподвижники, прислушиваясь, забирались в седла – после далёкого вздоха рванувшей гранаты наступила тишина. Если глядеть издали, то всё спокойно: плыли по холму с тёмным скелетом костёла равнодушные пятна лунных теней, казалось всё там мертво. Нет, просто далеко, не разглядеть

Поляки выстроились по двое всадников, монахи вывели в арьергард телегу. Озабоченный синьор Анчес прогуливался у обочины и явно был не прочь остаться здесь же.

С холма долетели звуки ружейного залпа, рассыпались на отдельную пальбу…

— Ну, с Богом и во славу Веры! – взметнул клинок сабли-венгерки к звездам лях.

— Ждать! – рявкнул лейтенант.

Воинство горячило коней, но пока повиновалось. К лейтенанту подступил один из священников:

— Прими благословение, сын мой.

Диего коснулся губами тёплого креста, почувствовал на лице брызги святой воды.

— А слуга ваш? – грозно спросил ксёндз, оборачиваясь к Анчесу.

— Слуга иной конфессии и вообще в вере сугубо стоек, — заверил прощелыга, крестясь католическим образом, потом, на всякий случай, ещё дважды с должным разнообразием.

— Глаза-то отводить ухищрен, — процедил ксёндз, доставая из-под одеяния короткоствольный, но убедительный пистолет. – Сюда ступай, дьяволово семя!

— Чего пистоль-то сразу? – угрюмо заворчал Анчес. – Языком сказать невозможно?

Его сгребли за шиворот, молодой держал, старший ксёндз заставил целовать крест. Окропили святой водой, щедро плеснули за ворот.

— Это и вовсе не по канону, — ёжась, заметил кобельер.

— Да кто тебя разберет. Может ты и правда, лишь бродяга из жидовства выкрещенного, — с определенной досадой признал ксёндз, убеждаясь, что корчиться в судорогах или проваливаться сквозь землю подозрительная личность не намерена. – С нами пойдешь, с бочкой поможешь.

— Да с готовностью, — Анчес поднял слетевшую во время очистительного ритуала шляпу и сел на телегу рядом с насосом и бочкой святой воды.

— Время! – рявкнул Диего, с тревогой прислушиваясь к затихающим выстрелам.

***

- Бегом!!! - надсаживался капитан, расстреливая заряды в атакующих тварей. Но наёмников не надо было подгонять, они и так улепетывали со всех ног. Рядом жахнул мушкет Котодрала. Один из волков кувыркнулся через голову, упал. Самому Мирославу не везло, свинец летел впустую, дырявил лишь воздух.

В костел ввалились кучей – не до правильного строя, когда в стволах лишь свежий нагар, а в спину такой нечистой вонью дохнуло. Остатки дверей, кое-где обгоревшие, кое-где порубанные, придавили на место. В обугленные доски тут же будто пушечным ядром ударило. В прорубе мелькнула оскаленная пасть, шерстистый бок. Марек ткнул ордынкой наобум, но вроде попал: так заверещало, что куда там недавней дуде – уши заложило надежнее.

Мирослав, торопливо перезаряжаясь, обречённо ругался, ожидая следующей атаки. У грёбанного дудочника полные рукава тузов. И кроме волков может, кто угодно найтись! Что-то навроде разожравшегося до безобразия ужа, к примеру. И если такая сволочь вломится, спасения от нее не будет. Кого не передавит, тот сам чугунный гранатный осколок поймает. От звонкого кирпича будет чудесно рикошетировать.

Но противник не нападал. То ли чесал затылок, досадуя на две провальные атаки подряд, то ли злорадно ухмылялся в предвкушении потрясающей гадости, что вот-вот и воспоследует. Так-то, что дуда, что волки – это мелочи для орденских, против которых и не такое закручивали.

Если против орденских, действительно, мелочи. Но против остатков неумелой наёмничьей банды могло и хватить…

Песчинки в невидимых песочных часах отсыпали уже которую минуту, а атаки всё не было и не было. Значит, имелось время подготовиться. И продать шкуры дороже.

В выгоревшей коробке костёла из внутреннего убранства уцелело не так уж много. Но нашлись тяжеленные дубовые лавки, лишь чутка пообгрызенные огнем. Хватаясь вчетвером за раз, заслонили несколько окон, узостью своею больше походивших на бойницы. Впрочем, по-другому здесь и не строили, разумно подгоняя каждую деталь под возможность обороны и создавая из костёла подобие замка. Правда, тем, кто оборонялся в прошлый раз, ухищрения архитектора не помогли. Не соврал отец Казимеж, не соврал…

Мирослав не присматривался, что за кости хрустят под сапогами. И так понятно. Если тут горожане вздумали обороняться, то всё подряд лежат. И женщины, и дети. Когда-то, очень давно, когда капитан еще даже и сержантом не был, и звали его не так, он поджигал церковь. И крики сгорающих людей иногда вспоминались. Вот и сейчас что-то такое слышится.

— Что за нахер такой?!  - совершенно не куртуазно завопил Литвин, тыча пистолем в угол. Оттуда на перепуганного Збыха медленно наплывал призрак. – Сгинь, падлюка драная!

Но блёклое создание пропадать не собиралось, тянуло полупрозрачные скрюченные пальцы к горлу княжича. И беззвучно распахивало бездонный рот.

Испуганно ойкнул кто-то из наёмников. Литвин выпалил. Пуля закономерно прошла навылет, ударила в стену. На груди призрака образовалась туманная дыра, прямо на глазах начала затягиваться…

— Не стрелять! – крикнул Мирослав, видя, как Збых тянет из-за пояса второй пистолет. – Они только пугают!

И понимая, что на слово ему сейчас никто не поверит, капитан шагнул навстречу клоку тумана, по злой прихоти сложившегося в человеческую фигуру, махнул рукой по перекошенному злобой лицу… Показалось, будто осыпало снежным вихрем. Даже не осыпало, а прошуршало где-то очень-очень близко. Непонятное ощущение. Впрочем, не опасное, и это главное. Призраки-то, разве что могут смутить неожиданным появлением. Ну или неверно подсказать. Отвлечь…

Призраков становилось всё больше: вереницами выплывали из тьмы углов, кружились вокруг живых, цепляя лица, пытаясь ослепить. Наёмники, ругаясь, отмахивались, Густав бессмысленно пытался отпихнуть прикладом коренастого безголового красавца в богатом, опушенном мехом камзоле. Внезапно в уши живых ударили глубокие вздохи органа – возникли у стены смутные очертания огромного инструмента, торжественно сгорбился органист. Клубились мрачная мелодия, сгущала тьму выгоревших стен…

- Твари! – заорал от окна Йозеф. - Ежа вам всем в сраку поперёк шерсти! Атакуют!

Наёмники, кривясь от мощных вздохов органа, кинулись к окнам, что выходили на левую сторону. Захлопали приглушенные, удушаемые мрачным призрачным гимном, выстрелы, затягивая костел дымом. Пороховая кислятина мешалась с затупившейся от времени гарью пожарища и туманом мечущихся привидений…

Вплелся в надрывные стоны труб и стук выстрелов странный шорох. Мирослав подскочил к окну-бойнице, глянул наружу. В первую секунду не сумел ничего разобрать. Темнота и темнота. Но потом…

На костел накатывала серая волна. Крысы.

От стрельбы толку не было. Разве что два мушкетона сумели разорвать картечью с десяток грызунов. Но остальные добрались до стен. Любая крыса может допрыгнуть взрослому мужчине до пояса. До окон было больше раза в полтора. Но крыс было очень много. И ими умело управляли…

Звери сбивались в плотную кучу, упирались в стену цепкими лапками, что кажутся пародией на человечью ладонь, выстраивали живой мост. И по спинам, что блестели в лунном свете, хлынула внутрь костёла целая армия. Хвостатая, усатая, и с длинными острыми зубами.

Завопил, шатаясь, облепленный грызунами Янек, рухнул на колени.

- Гранаты к бою! – схватился за последнюю соломинку капитан.

Зашипели фитили, разбрасывая ослепительные искры…

Первый взрыв был оглушительным. Те, что рвались позже, почти утонули в разноголосом писке раненных и отброшенных зверьков и надрывном восторге вздохов органа. Гранат было немного, но чтобы расстроить ряды атакующей хвостатой армии хватило пяти штук.

- Три штуки осталось! – доложил Юхан. Датчанин уступал силой только Котодралу, но стрелял препаршивейше и фехтовал как вчерашний крестьянин, потому капитан использовал его в качестве ходячего арсенала.

- Еще разок отобьемся!

Янек уже затих на полу – вокруг него лежали лишь мёртвые грызуны. От дальнего угла, надсадно заорал Марек, ему вторил радостный, а от того в два раза более гнусный крысиный писк. И тут же, в стены ударили первые пули, подобравшихся к костелу стрелков врага…

***

Шагах в сорока от костела появились три казака. Неожиданно, будто из-под земли вынырнули. Судя по обтрёпанности одежд и обилию оружия – запорожцы.

— Кобольды задрыстанные, - снова вспомнился капитану Шварцвальд и прочие боггарты.

— Чаривныки[91] казацкие, - уточнил пораненный и покусанный литвин, шипя сквозь зубы. - Ох и веселье сейчас начнется! Они ж заговорённые.

— И хер им в зубы, на ту заговоренность! – зло оскалился Мирослав и повернулся к Котодралу: - Друже Йозеф, похоже, самое время пришло. Доставай ружейные…