Рождение легиона - Gedzerath

– «Приготовьтесь сыграть через пару дней» – подумав, я приняла решение. Ничего более подходящего у меня просто не было, а искать еще кого-нибудь, потратив столько времени на этих ребят, я уже просто не могла. Мою задачу лишь немного облегчало то, что труппа была явно не местная, и, как я думала, еще не замешана в местной грязи под названием «политика высшего света». Что ж, нужно было работать с тем, что было у меня здесь и сейчас, и я скупо ухмыльнулась, вспомнив уроки, преподанные мне командором. Черт его дери, как же я была наивна и глупа… Однако, для полного счастья, мне не хватало прояснения еще одной детали.

– «Кстати, господа, а не могли бы вы сыграть мне то произведение, которое и привело меня сюда?» – попросила я, для привлечения внимания к своей фигуре, громко постучав шипастым накопытником о стену. Сработало. Уставившись на посыпавшуюся на ковер штукатурку, не сумевшую долго сопротивляться острым пирамидкам шипов, музыканты быстро прекратили шум и гам, вызванные моим заявлением – «Оно очень напоминает мне… В общем, попробуйте, ладно?».

«Да, определенно похожа» – напряженно думала я, слушая медленную, неторопливую мелодию, не слишком-то вязавшуюся с довольно энергичным течением самого мюзикла – «Не «Круг на песке», но тоже неплохо. И слова… Я должна непременно вспомнить слова!».

– «On and on the band was playingA song of surrender.On and on the sun would soon break thru»

– негромко пропела я, вспоминая полузабытые слова. Повернувшийся ко мне Рифф хотел было что-то возразить, но я только дернула веком, подпевая звучащему в моей памяти голосу – «Господа, а не могли бы вы сыграть ее энергичнее и быстрее? Ну что вы ее тянете, словно серенаду, честное слово?».

«Now I walk along the streets of Marseilles,The winter sky is cold and gray.And I don't know why I left you that day,And I don't know where you are»

– На этот раз вышло гораздо ближе к оригиналу, и хотя звучание инструментов несколько отличалось от того, что я помнила благодаря моему симбионту, темп был взят правильный, и слова сами полились на бумагу. Хотя я и не была уверена, что воспроизводила их достоверно, но судя по вдохновенной морде одной из подруг Риффа, быстро строчившей за мной на грязноватом листе, особой глупости я пока не напела.

«Будет забавно, если и тут есть город с подобным названием» – криво ухмыльнулась я своим мыслям. Задрав голову к потолку, я непроизвольно раскинула крылья, и теперь, вслушивалась в отзвуки своего голоса, гулявшего между стен вместе с последними аккордами мелодии – «Хотя какая, в общем, разница? Главное, что я вспомнила слова, и… Что еще?!».

– «Ох, блин!» – отвлекшись от своих мыслей, я резко развернулась, уставившись на небольшую толпу, клубившуюся в галерее и едва не вваливающуюся в открытую дверь. Похоже, наше музицирование привлекло нездоровое внимание любопытных, как сороки, артистов, и теперь эта комната оказалась плотно заблокирована множеством любопытных тел, едва ли не лезущих друг на друга в попытках посмотреть, кто это там позорит храм эквестрийского искусства своим пищанием – «Так, что это за собрание, Рифф?!».

– «Простите, я не мог им запретить…» – оправдывался земнопони, старательно пытаясь вытолкать назад, в коридор, что-то спрашивавших у него любопытных – «Это было отлично, просто отлично!».

– «Да брось ты».

– «Нет-нет, на самом деле!» – огорченно подтвердила склонившаяся над бумагой подруга Карда, делая вид, что она нисколько не расстроена всем произошедшим – «Но Рифф, я… Мы не сможем так спеть! И что же нам теперь делать?».

– «Ну…».

– «Погодите, так вы, с подругой, должны были играть главные роли в этом спектакле?» – наконец, догадалась я, глядя на удрученно кивавшую кобылу – «Ох, блин… Удружила, нечего сказать! А ты точно не сможешь…».

– «Так – нет!» – твердо заявила мне бежевая кобыла, отчего-то косясь на мой шрам, который я, по появившейся у меня привычке, непроизвольно начала поглаживать копытом – «И сестра – тоже!».

– «Так вы еще и сестры?!».

– «Ну да, а что?» – отчего-то ощетинилась будущая звезда подмостков – «Вы тоже хотите начать читать нам мораль о том, что союз с одним жеребцом – это плохо, а то, что мы сестры – еще хуже? Так знайте, что…».

– «Замолчи! Мне nasrat на то, кто там вас лохматит, по очереди или всех вместе!» – от волнения, я перешла на казарменный жаргон. Кажется, сама судьба вела в мои загребущие лапки этих ребят – история двух сестер, чья любовь была подвергнута испытанию третьей силой, явно должна была бы если не заинтересовать принцесс, то хотя бы отвлечь от мрачных мыслей мою подругу, Госпожу, учительницу и еще кое-кого, но это слово я пока не произносила даже в мыслях, не желая признаваться в своих чувствах даже самой себе – «Значит так, через два дня вы будете выступать перед принцессами, понятно?».

Шум за дверью утих.

– «Репетируем с утра до вечера – я договорюсь, и сцена на два дня будет в вашем распоряжении. О песне не беспокойтесь – если в театре есть какие-нибудь звуковые устройства, то мы просто пропоем ее за вас, из-за кулис, с еще одной певицей. Кстати, тут есть кто-нибудь, кто сможет быстро подстроиться под мою дилетантскую манеру пения?».

– «Мне кажется, только Лауд Сонг могла бы спеть ее красивее, но боюсь, она откажется» – покачал головой серый земнопони – «Она и так чуть с ума не сошла из-за ревности, когда кобылки сказали ей про вас, а уж если попросить ее выступить вместе с вами, да еще и из-за кулис…».

– «Но ведь это же обман!» – нахмурилась «первая скрипка», сердито потрясая пухленькими щеками – «Зрители будут думать, что это наши дурочки поют такими прекрасными голосами, и вместо признания, нас ждет настоящий скандал!».

– «Можно подумать, что бутафорский рог одной и накладные крылья другой – это оскорбление для зрителя!» – огрызнулась я, в душе понимая свою неправоту – «Ладно, а если мы поступим так...».

– «Нет, нет и нет! Я никогда на это не пойду!».

«Ох блин, это у них профессиональный клич такой, что ли?» – подумала я, сидя в небольшой, но довольно уютной кабинке, расположенной в самом конце зала. В отличие от тех концертных залов, что запомнил Дух, партер Кантерлотского Театра ничем не напоминал стадион с его ступенчатой системой расстановки кресел – удобные, лишенные ножек диванчики, чьи подушки лежали практически на полу, позволяли множеству пони с удобством смотреть на сцену, но почему-то располагались при этом гораздо ниже сцены. Быть может, наши потомки пока не догадались о том, что задирать голову не слишком-то удобно, или же это была дань какой-нибудь моде, а может, создатели этого роскошного места ориентировались на крайне богатых и взыскательных зрителей, которые могли позволить себе занять место в многочисленных ложах бенуара, бельэтажа и четырех ярусов с балконом. Устроившись в крошечном, обитом темным войлоком помещении, утопленном в стену под балконом, я отлично видела весь партер и сцену, на которой, в этот момент, шумела, кричала, возмущалась и ругалась большая толпа актеров, музыкантов, и прочего поньского народа. Среди блестящей суеты костюмов, бумаг, нот и прочих, казалось бы, совсем не нужных на сцене вещей, выделялась очень красивая, очень сердитая, и очень громкоголосая кобылка, последние двадцать минут, вовсю оглашавшая зал раскатами хорошо поставленного голоса.