Рождение легиона - Gedzerath

Что ж, старый добрый Медоу был настороже, и даже если я не имела удовольствия лицезреть его полнеющую тушу, при каждом удобном случае без особого стеснения разглядывавшую мой круп, то он-то про меня точно не забывал, и рассевшиеся на каменном заборе стражи, словно горгульи, прибыли сюда как раз по мою душу, уже намеревавшуюся заняться, по их мнению, очередным непотребством.

Однако никакого «непотребства» с моей стороны не состоялось – зайдя на огонек в приличный двухэтажный особнячок, принадлежащей примадонне Кантерлотского Театра, я, совершенно негаданно, оказалась на закрытой вечеринке, на которой, помимо совсем неизвестных мне пони, присутствовала и «мадам управляющая». Ни одна из нас не ожидала этой встречи, и теперь, уже был мой черед вылететь из дома, с возмущенным писком приземляясь в мусорный бак, на кучу слежавшихся отходов. Раздраженно зашипев, я с трудом успела остановить рванувшихся в бой стражей, и вот теперь, лежала в грязной куче, философски раздумывая над тем, нужно ли мне изображать из себя хорошую пони.

– «Понимаешь, Скратч, даже если я буду спокойна как слон, и вовсю надувать щеки, делая вид, что за мной стоит какая-то сила, которую они привыкли видеть в обществе себе подобных, то меня быстро раскусят. Это тусовка, мой дорогой, и дорогу туда находят лишь те, кто считается у них полезным… Либо сильные, способные войти в нее сами».

– «И что же ты собираешься делать?» – поинтересовался страж, но быстро осекся и притушил свои фонари, услышав звук ключа, защелкавшего в замке.

– «Я собираюсь показать им, что значит быть, а не казаться» – пожала плечами я, приподнимая голову и внимательно глядя в осветивший меня дверной проем – «И знаешь что? Если тебе не сложно, то познакомь, пожалуйста, вышедших из этого дома гостей с гостеприимной камерой казарм Легиона, хорошо? Она одна и довольно мала, но ты можешь их туда хоть утрамбовать – мне это не важно. Но я сильно обижусь, если эта единорожка вернется сегодня домой, а завтра – сможет прийти на работу в свой театр. Сделаешь, братишка?».

– «Не бессспокойссся, сссессстра» – впервые за наше знакомство, широко ухмыльнулся страж, со своего насеста любуясь шарахнувшимися к стене слугами оперной дивы, с испугом переводивших взгляд с моей тушки, развалившейся на куче отходов, на темноту проулка, таращившуюся на них пятью парами светящихся драконьих глаз – «Уже сссегодня тебя не побессспокоит ни один из этих мерзавцев. Удачной охоты, Раг».

«I remember when I met you,[236]All the stars were hanging in mid-air.In these moments – nothing matteredBut the way you caught me in your stare.We were walking, we were talking,We were laughing about the state of our livesHow our fates brought us together,As the moon was rising in your eyes»

Представление подошло к своему концу. Певшие, плясавшие, ссорившиеся и расстающиеся героини наконец-то поняли, что их любовь способна выдержать любые испытания, и вернулись друг к другу. Раскаявшийся земнопони вернулся к пегаске и единорожке, все были счастливы, и теперь, в заключительной сцене, две кобылки красиво кружились по сцене, громкими голосами распевая о своих злоключениях и любовных похождениях.

«On and on the night was falling -Deep down inside us.On and on a light was shining right through…».

«Ah La Luna, La Luna!The night that we fell under the spell of the moon.Ah La Luna, La Luna!The light that will bring me back to you!The light of La Luna…».

Да, припев был настоящим потрясением для собравшихся в зале пони. Сказать, что он был забит – это преуменьшить все сказанное. Как я и предупреждала, оставшаяся для меня безымянной, «изящный демон» так и не вернулась домой – ни в тот вечер, ни в последующий, и спустя всего полдня, проведенные без своего начальства, театральная тусовка начала понемногу понимать, что изменилось в их королевстве. Скандал, стремительно вырвавшийся за пределы театра, придал этому рядовому спектаклю провинциальной труппы артистов настоящую известность, и многие театралы, знатные и не знатные пони, явились на него лишь для того, чтобы узнать, о чем вообще этот шум.

И под конец спектакля, им это удалось.

«In the hotels, in the cafes,All the world was made with romance.In the harbor moonlight waterAll the ships were swaying in a dance.Then you held me and you kissed me,And I knew I had to be with you.You didn't ask me, you just took meTo the tiny bed in your tiny room…»«On and on the band was playingA song of surrender.On and on the sun would soon break thru…».

Стоявшая на другом конце сцены, Лауд Сонг страдальчески прикрывала глаза, и изо всех сил старалась не дать заметить собственный голос, хорошо известный ее почитателям, подхватывая, в основном, лишь припев. Меня это устраивало – несмотря на то, что после нескольких простуд и благодаря округлившемуся животу, давившему на диафрагму, мой голос немного изменился, я все-таки смогла не слишком фальшивить, и теперь, прикрыв глаза, отдавалась песне, красиво подхваченной небольшим оркестром, уловившим самую ее суть.

«Ah, La Luna, La Luna!The night that we fell under the spell of the moon.Ah, La Luna, La Luna!The light that will bring me back to you!The light of La Luna…».

Увы, а может, и к счастью, плотный задник с нарисованным на нем звездным небом, морем и огромной, подсвеченной прожектором луной, на котором только слепой не угадал бы набросанные по моему распоряжению, едва заметные пятна в форме головы аликорна, не позволял мне разглядеть зрительский зал. Особенно – ложу принцесс, но мне все время казалось, что я вижу блеск чьей-то диадемы, двигающейся в кромешной темноте. И я старалась изо всех сил, выплескивая из себя то, что уже давно должна была сказать своей подруге и Госпоже. Ей – и еще одному существу, находившемуся далеко-далеко от меня.

«Now I walk along the streets of Marseilles,The winter sky is cold and gray.And I don't know why I left you that day.And I don't know where you are…»«Ah, La Luna, La Luna!The night that we fell under the spell of the moon!Ah, La Luna, La Luna!The light that will bring me back to you!The light of La Luna…».

Песня закончилась, и прожектор, купавший наши тела в лучах пронзительного света, стал притухать. Отпечатавшиеся на заднике тени от наших фигур медленно растворялись в свете луны, казалось, протянувшейся серебристой дорожкой по волнующемуся морю через всю сцену – прямо в зрительный зал. Это допотопный прожектор, перетащенный единорогами из зала за сцену, медленно повернулся на медной станине, отчего, без всякой магии, зрители смогли на секунду ощутить свою причастность к происходящему, почувствовать себя стоящими на морском берегу, где так красиво и вдохновенно танцевали две кобылы, серебрясь под светом соединившей их луны. Дождавшись, когда темнота полностью скроет наши фигуры, Сонг резко развернулась, и путаясь в длинном шлейфе причудливого платья, бросилась прочь, но тут же остановилась.