Ромашковый лес - Евгения Агафонова

а стебелек стал сгибаться, поддаваясь холодному воздуху. Перо стало понимать, почему у деревьев голые ветки и мощные кривые столбы. Им пришлось пережить столько зим, а оно было к ним так несправедливо! И как они правы, что отвернулись от него! Оно понимало это, но ему всё равно хотелось, чтобы они согрели его своим куполом из веток. Вдруг резко дунул ветер, и пёрышко не смогло удержаться на месте. Оно чувствовало, что сейчас его унесет куда-то далеко-далеко, и тогда оно уже никогда не увидит своего голубя. Было жаль, ведь за несколько холодных зимних минут оно столько всего осознало…

Оно проснулось от скрипа старой ветки.

–Сосна! Не шуми! Разбудишь! – доносилось до пера. И оно окончательно пробудилось.

Пёрышко обернулось и увидело, что находившиеся вокруг, не спуская взгляда, ловили каждое его движение. Рядом стояли деревья. Те самые, которые оберегали его и охраняли от зимы. Ведь оно было таким хрупким и беспомощным.

Перо ничего не понимало. Ведь оно обидело их всех, оно оскорбило голубя.

–Зачем? – желая, чтобы вопрос докрикнулся до каждого дерева, громко спросило оно.

Ёлочка опять взяла на себя самые важные слова:

–Мы не могли тебя оставить. Мы слишком много для тебя уже сделали.

–Но ведь я…но вы и правда и так для меня много сделали…зачем вы не дали мне улететь?

–А ты хотело?

–Нет, но…

–Не спрашивай больше ничего.

Вопросы и правда излишни. Пёрышко было так благодарно деревьям и ощущало себя настолько счастливым от того, что они не поступили с ним так же, как оно поступило с голубем. Да, с голубем…где теперь его искать?

Послышалось гудение ветра, но казалось, будто какое-то препятствием мешает ему разогнаться на полную мощность. Со скоростью страусиного бега кто-то мчался по воздуху сквозь толпу лесных великанов.

–Голубь! – воскликнуло перо, – Голубь, я здесь!

Но птица его даже не заметила и, не снижая стремительности полёта, промчалось мимо.

Пёрышко еще долго вглядывалось в небо, надеясь, что голубь вернётся, но он не возвращался.

Оно взглянуло на деревья. И сосны, и ели, и берёзы попытались поддержать его, но ощущение того, как сильно оно виновато, не давало перу покоя.

Оно не знало как и где искать свою птицу, ведь оно такое маленькое…оно пропадет. Теперь оно понимало, что в одиночку оно – ничто. Красивая ерунда, никчемная и ненужная.

–Эй! – прервала его мысли берёза, – не так уж всё плохо.

Перо ответило молчанием.

Тогда берёза взяла его на ветки и подняла на свою верхушку.

Оказавшись на самой высокой точке в лесу, перо сначала сжалось, но потом почувствовало как-то свет и раскрылось.

Ангел…Прямо на него летел ангел. С точно такими же перьями, как оно само: с пушинками, подрагивающими от суетившегося воздуха, со стебельком, на котором держались, плотно прижимаясь друг к другу, шёлковые ниточки, с формой, напоминающей березовый листок, с цветом настолько завораживающим, что невозможно было оторваться, поймав лишь один из его оттенков. И хотя казалось, что перья – исснеженно-белые, они были каким-то перламутровыми и постоянно меняющими свои цвета. Неужели, правда? Неужели оно – ангельское перо? А как же голубь?

Ангел приблизился к нему, взял его в ладошку и молча куда-то понес. Перу не хотелось оставлять деревья, но обернувшись, оно увидело в их глазах восхищение им, и радость, что, наконец-то, оно себя найдет. Они махали вслед ему ветками и дотрагивались до него на прощанье потоком ветра.

А оно вместе с ангелом куда-то летело. Вдруг ангел остановился, посадил перо на крышу какого-то дома и заговорил.

–Ветер сегодня какой-то не по-зимнему тёплый… Ты не ошиблось. Ты действительно ангельское перо. Но среди моих крылатых перьев ты жило совсем недолго. Ты было слишком своенравным и самолюбивым, я хотел проучить тебя, сделать обыкновенным пером самой обыкновенной птицы. Но кто ж знал, что этот голубь будет любить тебя так сильно, что ты, непримечательное и такое же, как миллионы других птичьих перышек, вновь обретёшь ангельское сияние. Всё потому, что голубь спас тебя, он дорожил тобой, и ты было ему очень нужно. Ты стало частью его. Он выронил тебя, потому что дрался за своих детей с другими голубями. Его не любят, потому что он – особенный, он белый. А белый он из-за тебя. Когда я думал, чьим же пером тебя сделать, я подумывал о лебедях. Но этот голубь убедил меня, что ты должно быть у него. Он пожертвовал своим сизым окрасом, он согласился быть не таким, как его братья, лишь бы ты было с ним. Ты не знал этого. Тебе же всё равно. Ты даже не помнишь его, потому что ты постаралось забыть, думая, что он тебя бросил, и у тебя получилось. А теперь посмотри на него, и вспомни.

На крыше вдруг появился голубь, нагрянувший откуда-то сверху. Перо обернулось – Ангел исчез.

Голубь сразу же заметил пёрышко, но почему-то не улетел, а просто отвернулся. Подхваченное ветром, перо оторвалось от крыши, подлетело к птице и спряталось у него прямо под левым крылом. Голубь почувствовал, как оно снова вернулось к нему, оно снова с ним. Оно вновь стало сиять своей исснеженно-белой перламутровостью. Он наклонился к нему и приятно почесал клювом. Выходит, что голубь был ему нужен даже больше, чем оно ему. Одному ведь ни летать, ни холода переживать – ничего невозможно. И разве не понять было этого раньше?

Ангел, скрывшийся в это время за ёлочкой, снова поднялся в небо.

– В искренности разочароваться невозможно. А если разочароваться всё же пришлось, значит искренность была не настоящей. Счастлив будет тот, кто никогда не разочаруется. Перо будет счастливо! – обратился он к деревьям и, взмахнув крыльями, исчез в заснежено-туманных облаках. Лесные великаны махали вслед ему ветками и дотрагивались до него на прощанье потоком ветра.

Про душу

Она лежала в одном пакете вместе с остальными. С первого взгляда – ничем не отличающаяся от них: такая же форма, такой же размер, только фантик другой. У всех конфет он был сияюще-глянцевым, а у нее – матово-просветленный. От этого она была еще более незаметной. Многие конфетки, благодаря своим блестящим нарядам, бросались в глаза, и их забирали первыми, а она никогда в жизни не вылезала из своего полиэтиленового домика.

У каждой сладости есть мечта: быть попробованной. Поэтому конфетка так переживала, что уже который месяц она лежит всё в том же пакете, и никто даже взглядом на ней не остановится! Она устала знакомиться со всё новыми и новыми конфетами, потому что надолго тут никто не задерживался. Пробовали всех, кроме нее. Ну чем она хуже? Она всегда сравнивала себя с другими конфетками. Разглядывала их пестрые фантики и недоумевала: почему первыми забирают тех, на ком яркая упаковка? Красивый фантик