Ромашковый лес - Евгения Агафонова

Я стал избегать дневных животных и, как и положено квокке, стал выходить из дома только по ночам. Я пытался понять, почему звери так отчаянно верят в то, что видят перед собой и совсем не замечают липучку, которую видно, стоит глянуть на нее сбоку. Отчетливо – посмотрите с той стороны! Я ведь всегда, порой даже через силу, старался улыбался, чтобы помочь, чтобы поддержать. Ведь если рядом с теми, кому тяжело, есть хоть кто-то, кто верит в лучшее, все обязательно сложится замечательно! Но стоило бросить улыбаться, меня перестали не считали черствым и бесчувственным, зато решили, что я – злючка. Так что мне делать?

Лапкой я нащупал давно оставленную в глубине сумки улыбку на липучке и все для себя решил. Только самый смелый сумеет улыбаться даже тогда, когда столкнулся со всеми горестями мира, и мне, квокке, нравилось быть смелым. Ну и пусть не видят маску – ну и пусть. Зато никогда не смогут узнать, как больно мне может быть на самом деле. Зачем им моя боль? Я лучше помогу им справиться с их болью. А мою доверю только тому, кто заметит зацепившуюся за шкурку липучку. Я знаю точно: улыбаться – лучше чем не улыбаться.

Я вернул улыбку на липучке в сумку и улыбнулся отражению в луже.

– Умничка мой любимый! – услышал я родной голос

– Мама? Где ты была?

Мама улыбнулась

– Я все вижу, мам. Расскажи мне правду

Мама отлепила улыбку от мордашки и рассказала, как ее чуть не загрызла лиса, но как отчаянно она боролась и старалась выжить, чтобы еще хоть раз увидеть «любимого сыночка» – меня. Рассказала, как наблюдала за моими ночными прогулками, как больно ей было смотреть на мою боль и как сильно она не хотела добавлять мне еще и своей боли. Ведь я привык видеть ее улыбающейся – она не хотела быть для меня другой: ослабшей и умирающей. Вернулась она только тогда, когда окончательно окрепла.

– Да я бы все отдал, чтобы быть с тобой все это время. Мы столько потеряли, мам!..

Она пообещала, что больше никогда так надолго меня не покинет и улыбнулась. Мне нравилась ее улыбка. Настоящая.

Да, лучше улыбаться, чем не улыбаться, – и я вытряхнул из маминой сумки все улыбки на липучках и зарыл в самую глубокую яму. Свою я оставил в сумке. Я знал, что все равно всегда буду улыбаться. Так что – не судите квокку по улыбке.

Червячок сомнения

Она жила в уютной подземной норке вместе с кротом. Им было очень хорошо вместе: она добывала зёрнышки к завтраку и ужину, он готовил для неё вкусные лакомства. Они были вроде счастливы и, казалось, всем довольны.

Однажды, когда в поисках чего-нибудь вкусненького, мышка рыла очередную подземную тропку, она заползла так высоко к поверхности, что случайно запустила в их с кротом домик лучик солнца. Крот так испугался, что тут же заложил щёлочку мощным камнем и попросил больше никогда и ни за что не впускать солнце в их жилище.

– Солнце – зло. Оно больно кусается и выжигает глаза, так что лучше всего жить в темноте – так и знай, – сказал крот и уполз обратно, готовить ужин.

Мышка всегда и во всём слушалась крота, но сейчас, когда солнце проникло в их норку, она случайно дотронулась до его луча, и почувствовала какое-то нежное тепло, проникающее в самую душу. Ей как будто даже захотелось улыбнуться, хотя она никогда не умела этого делать и даже не знала, что это такое. Она не поверила, что приятное прикосновение может делать больно. И она отправилась к червячку сомнения, который жил по-соседству.

Они долго говорили. Точнее как: мышка – говорила, а червячок внимательно слушал. Когда она закончила, червячок ей сказал:

– Что для одних – радость, другим может причинять боль. Ты не должна жить чужим счастьем. Найти своё и пусть оно будет с тобой всегда.

Мышка пришла домой и рассказала обо всём кроту. Тот рассвирепел и сказал, что мышка – неблагодарная. Он столько лет оберегал её от опасности, а её вечно манит в самое пекло.

Мышка так расстроилась, что начала как можно быстрее рыть тропку подальше от этого подземного царства, и случайно оказалась на земле. Было так ярко, что мышка не сразу смогла открыть глаза и даже подумала, что крот был прав и надо было его послушаться. Но как только привыкла к приятному щекотанию солнца, она разглядела, какими цветами окрашен другой, неведомый ей доселе мир и как красиво небо контрастирует с зелёной травой. Она услышала, как стрекочут кузнечики и поют птицы. Она почувствовала, как одуванчики щекочут ей пузико.

– Надо срочно показать это кроту! И он конечно же сразу поймёт, как был не прав.

Воодушевлённая, она вернулась домой и обо всём рассказала своему любимому кроту. Но он раскричался ещё громче, и сказал, что ни за что в жизни не вылезет на злую поверхность.

Мышка расплакалась и пошла бродить по привычным ей тропинкам. Совсем скоро ей навстречу выполз червячок. Она была так рада видеть его, что тут же обо всём ему поведала.

– Что для одних – радость, другим может причинять боль. Ты не должна жить чужим счастьем, но и другие не обязаны жить твоим. Найти своё и пусть оно будет с тобой всегда, но не заставляй других жить так, как хочешь ты. У каждого – своё счастье.

И мышка всё поняла. Она побежала на поверхность, набрала там много-много вкусных зёрен и принесла их кроту. Он спросил откуда это всё, она рассказала. Он нахмурился, но мышка заверила его, что не будет заставлять его выбираться на солнце, ведь оно обжигает кроту глаза. Но ей бы очень хотелось жить там, наверху, где ей очень хорошо. Крот улыбнулся и отпустил свою любимицу.

Она по-прежнему приносит ему зёрна на завтрак и ужин, а он всё так же готовит из этого вкуснейшие блюда. Он по-прежнему живёт под землёй и как только в его дом проникает хоть лучик солнца – заделывает дыру мощным камнем. А мышка всё так же любит своего ворчливого крота, но теперь частенько выбирается на солнышко, чтобы послушать птиц, побегать по траве и поболтать с другими зверюшками. Здорово, что мышке на пути попался червячок, который объяснил ей, что у каждого – своё счастье.