«Додж» по имени Аризона - Андрей Уланов

А следы оставались и там, и там.

И мы бежали по этому лесу. Бежали так, что даже хрипеть уже не оставалось сил и откусывать куски воздуха тоже – влетает в пасть набегающий поток, и ладно, а за нами… мы бежали, а они не отставали, они дышали нам в затылок все жарче и яростнее, и наконец капитан скомандовал остановиться, потому что стало ясно – не уйти, и драться все равно придется, и лучше это сделать, пока остались хоть какие-то силы.

Я смотрел на этот мутный заоблачный свет и вдруг четко, как наяву, увидел.

Здоровенный рыжий эсман, рукава камуфляжной блузы закатаны по локоть, и видно – руки заросли шерстью, прямо орангутанг какой-то, – прислонился к стволу березы и пытается закурить, а в зажигалке то ли бензин кончился, то ли кремень, щелк, щелк, скорее все-таки бензин, искра есть, и, похоже, он от этой искры и пытается прикурить, страдалец.

– Да, Вилли, – говорит кто-то слева, мне его не видно, – а нервы у тебя стали совсем никуда.

Рыжий, не прекращая попыток раскурить, что-то бурчит в ответ.

– Да, Вилли, – продолжает тот же голос, – это тебе не за девками по двору гоняться.

Рыжий наконец взрывается. Зажигалка летит в сугроб, следом – сигарета.

– Откуда они, черт их побери, взялись, эти русские? Здесь же не было никаких банд, Ганс. Из какой богом проклятой норы…

– Какие банды, Вилли, – тот, кого не видно, явно издевается, по голосу это ясно слышно. – Посмотри на их оружие, на форму. Это русская войсковая разведка, бедный ты мой баварец, мы же в прифронтовой полосе. Или ты забыл, какой сейчас год на дворе?

Рыжий начинает носком сапога расшвыривать снег – зажигалки, что ли, жалко стало, – а еще двое эсманов волокут мимо за ноги тело: волосы на затылке слиплись, и снег за ними розовеет, а гимнастерка – наша! – на спине вся изорвана, здоровые дыры, выходные, от очереди в упор.

И почему-то я знаю, что мне ни в коем случае нельзя увидеть лицо того, которого волокут.

И я затряс головой, стараясь избавиться от этого проклятого наваждения и вспомнить, как оно было тогда на самом деле.

Мы развернулись им навстречу, как загнанные волки, только волки сражаются за свою шкуру, а нам надо – и плевать, что их вдвое больше, – нам надо дойти и доложить – а потом можно подыхать хоть по сто раз на дню. А умереть до этого мы права не имеем.

И когда они появились – разгоряченные, по сторонам не смотрят, ну как же, вот-вот они настигнут, вот-вот замелькают за деревьями спины, которые можно будет наконец поймать на мушку. А из-за деревьев им навстречу полетели гранаты – одна, две, три – мало, мало, зря угробили столько на растяжки, и я вывернулся из-за ствола и короткой очередью подсек темную фигуру, мечущуюся между деревьями, и тут же второю – «с тычка», что называется, он как раз начал высовываться из-за ствола, – и напоролся на очередь, а потом боек щелкнул впустую, ну да, их-то было в том рожке всего девять, как раз на две очереди, бесполезный автомат улетел куда-то в сторону, а я выхватил пистолет – у меня тогда был трофейный польский «вис» – и прыгнул.

Самое сложное было – удержаться на ногах. А то приложишься лбом об дерево…

Я удержался, взглянул – в двух метрах впереди был фриц, как он меня не видел – не знаю, но он азартно лупил куда-то право, и я чуть не взвыл на весь лес – что ж ты делаешь, сволочь! Это ж не пулемет! Это мои патроны! – и три раза выстрелил в него: на, получай, мазила! – только бы он наконец замолчал и не успел расстрелять рожок до конца, потому что, если придется менять… Их было вдвое больше, чем нас, и мы были хуже чем дохлые, поэтому троим удалось уйти. Одного из них, правда, мы хорошо задели.

У нас же было трое убитых и четверо раненых, причем двое тяжелых – одному перебило ноги автоматной очередью, а второй… умирал.

Муторно.

Рыжую я нашел за конюшнями. Там вдоль стены площадка тянулась, метров полтораста. Местные на ней в стрельбе упражнялись из луков. И рыжая – тоже.

Лук у нее отличный был. Хоть и невеликий из меня знаток, но уж хорошее оружие от барахла отличить как-нибудь сумею. Даже если эта дрянь для парадного таскания предназначена и выглядит на все двести. А этот лук был – вещь.

Я аж залюбовался. Как она его подняла, замерла – а ведь тяжеленный наверняка, думаю, поди попробуй такую дуру одной рукой на весу да столько времени удержать, – натянула, вжик, хлоп, и стрела уже на другом конце площадки из щита торчит. Аккурат из центра, между прочим.

– Браво! – говорю. – Сразу мастера видно.

Рыжая только сейчас меня заметить соизволила.

И то глянула так, мечтательно, то ли на меня, то ли сквозь.

– Я, – заявляет, – люблю это с самого детства. Как только смогла натянуть свой первый лук. Это… это как песня. Коснуться рукой ласкового дерева, почувствовать его дыхание, услышать пение стрелы… Не то что ваши уродливые железки, с которыми ты так любишь возиться.

Эге, думаю, булыжник в мой огород. «Шмайссер» ей, видите ли, не понравился. А «вальтерок»-то, между прочим, забрала и не пикнула.

– Может, он и не верх эстетики, – говорю. – Только вот пока ты будешь это свое ласковое дерево вскидывать да тетиву натягивать, я из тебя этой уродливой железкой не меньше пяти раз решето сделаю. Ферштейн?

Глава 15

Вкатили мы на пригорочек – а впереди на дороге четверка конных. Один особенно хорош был – конь весь белый-белый, прямо аж глазам больно, ну и, соответственно, плащ и все, что под ним, тоже со снегом поспорят. Оно, конечно, красиво, но вот только смотрится на окружающем серо-зеленом… разве что кружочка черного не хватает.

Я на всякий случай тормознул, обернулся.

– Эй, – спрашиваю, – как думаешь, что это за комитет по встрече может быть? Тут ведь, как я понял, еще наша зона ответ… ну, в смысле, владения.

– Да, земли баронства тянутся еще на три лиги, – говорит рыжая. – Может, они зачем-то выехали из замка навстречу принцессе? И с ними светлый эльф…

– Ну, ну, – киваю и тормоз отпустил – «Аризона» потихоньку так с пригорка покатился.

Странно, если они действительно Ее Высочество встречают, то какого лешего именно здесь? Двинулись навстречу, ну так и двигайте, как говорится, до победного. А они тут застряли. Чем это, интересно, им это место приглянулось, а?

Хотя… Я еще сразу, как на пригорок въехали, эту четверку узрел, начал местность на предмет засады оценивать. Не вытанцовывается.

До леса отсюда было метров восемьсот – для хорошей засады далековато. На такой дистанции надежно достать только пулемет может. Или, скажем, батальонный миномет, тоже вещь в хозяйстве небесполезная.

Опять же хорошую засаду проще было раньше устроить, когда дорога по лесу шла. С двух сторон кинжальным по колонне – такие брызги полетят. Плюс гранаты. А тут лес как раз отступил, справа так и вообще километра на два. Открытая местность, все как на ладони до самого нашего пригорочка.

Ладно.

Четверка, как нас увидела, сгрудилась вместе, пошептались они там о чем-то и стоят, ждут. На том же самом месте, словно приклеенные.

И чего это, думаю, они именно к этой конкретной точке дороги прилипли? Не медом же она вымазана. Нет, чтобы хоть пару метров навстречу податься.

Стганно все это, как говорил сержант Лившиц. Стганно.

Подъехали мы к этой компании метров на пять, тормознули, и только тогда личность в белом руку в перчатке приподняла, небрежно так – «хау» вам, мол, бледнолицые.

– Кто такие?

Я и рта раскрыть не успел – Кара в кузове прям-таки по стойке «смирно» вытянулась – только челка взвихрилась.

– Карален Лико из замка Лико, – звонко так рапортует.

Белый в ответ даже пером на шлеме качнуть не соизволил.

– Тиссегар Беол. Мы посланы из замка Лантрис встретить Ее Высочество и обеспечить ее безопасность.

– Надо же, – говорю, – как интересно. И мы тоже.

Гляжу – а Кара на этого белого во все глаза таращится, будто он не человек, а, скажем, новый тяжелый танк.

Хотя… я к нему повнимательнее так пригляделся.

Есть какая-то неправильность в морде лица. То ли глаза слишком большие, то ли…

– Может, – интересуюсь, – у вас при себе случайно и грамотка соответствующая завалялась? Мол, такие-то сякие-то уполномочены встретить принцессу и сопроводить ее до замка?

Кара от удивления чуть на днище не плюхнулась.

– Ты что? – в ухо бормочет. – Это же… это же светлый эльф.

– Да хоть светлый эльф, хоть серо-буро-малиновый, – шепчу. – Пусть сначала документы предъявит.

Ходил, думаю, тут уже один такой… Зеленый.

Жаль, не шлепнул я его тогда.

Этот… светлый эльф так на меня взглянул… Даже не презрительно. Брезгливо. Словно я не просто обычная муха, а только что по свежей куче дерьма ползавшая.

– Ты, – через губу выцедил, – слишком много позволяешь себе, смертный.

– Может быть, – киваю. – Коли не прав, то после извинюсь со всем старанием. Как только увижу надлежащим образом составленный документ. А пока…