«Додж» по имени Аризона - Андрей Уланов

– Was… Что это есть было?

– Ихь нихт кенне, то есть, виссе дас, – бормочу. – Без малейшего понятия.

– Русский. Мы где находиться?

Понятливый немец. Сообразительный.

– В другом мире, – отвечаю. – За углом от нашего.

– Вроде рай и ад?

– Примерно. Только это не рай и не ад, а самая настоящая господня задница.

– … – А немец-то хорошо по-нашему ругается. – А кто был это…

– Лысый? В черном халате?

– Ja. Он… Это быть внезапно, прямо из бой.

– Вот вы его и нашинковали, – киваю. – А это был один из местных гауляйтеров, Гарик Гор-Амрон. Черный маг, колдун и так далее.

– Черный маг? Was ist…!

– Вот-вот, – говорю. – Не к ночи будь помянут.

Фриц задумался. Глубоко задумался.

– Ч… Чюудовище. Woher[13] оно есть взялось?

– Вот с этого Во… и так далее, – говорю. – Сказал же – нихт кенне. Хотя мысль одна есть.

– Ja?

– А ты не якай, не на допросе. Думается мне, что эта зараза вполне могла из трупа колдуна вылупиться. Такой гад, как Гарик, как раз мог чего-нибудь в этом роде наколдовать в виде посмертного привета. Я тут, – говорю, – с местной нечистью уже немного пообщался и вынес из этого общения одно ценное наблюдение – очень неохотно эти твари дохнут.

Говорю и сам на себя удивляюсь. Это ж эсэсовец передо мной, самый что ни на есть отборный фашист. А дело, похоже, таким боком оборачивается, что мы с ним вроде как союзники.

И фриц, наверно, тоже что-то такое подумал.

– Как тебе имя, русски? – спрашивает.

– Сергей. Сергей Малахов. Старший сержант.

– Эрвин Тауберг. Штурмхауптфюрер.

– Ферштейн, – усмехаюсь.

Вроде как перемирие заключили. Ежу, конечно, понятно, что Эрвин этот, голубятник, при первой же возможности мне в глотку вцепится. Как и я в его. Но пока у нас на повестке дня другая проблема – как бы к колдуновской твари на обед не попасть.

– До темноты далеко? – хаупт спрашивает.

– Пару часов, – говорю. – Только не очень-то я бы на эту темноту надеялся. Есть у меня сильное подозрение, что эта тварь, как и большинство здешней живности, ночью еще лучше, чем днем, видит.

– Ja, вероятно есть.

Еще минуту помолчали.

Быстро, кстати, думаю, фриц оклемался. Я об эсэсовцах мало чего могу без мата сказать, но то, что противник они серьезный, – это уж что есть, то есть. Крепкий противник.

– Что оно там делайт?

– Жрет.

Хаупта аж передернуло.

– Чем его можно убивать?

– Серебром, – говорю. – Это если он устроен так же, как и другая здешняя нечисть. У тебя, случаем, серебряного кинжальчика за голенищем не водится?

– Nein.

И наш кинжал не серебро.

– Плохо. А как насчет огнемета? – интересуюсь. – В кармане, случаем, не завалялся? Или хотя бы пузырька с «молотовским коктейлем»?

– Я не есть фойеркоманда, – обиженно так отвечает фриц.

Можно подумать, на нем написано.

– Еще хуже. Ну, тогда придется на куски его разносить. На мелкие.

Ага. И при этом позаботиться, чтобы тварюка нас самих своими крючьями на кусочки не почикала. На очень мелкие.

– Гранат?

– Не. С одной гранаты его на клочки не разнесет, тут связка противотанковых нужна.

– Может, бомба, русский?

– Ага. Ты еще скажи «штука» лапчатая. Оно, конечно, было бы здорово, взять да и уронить на эту халупу фугаску кило в пятьсот. Но ее у нас тоже нет.

Что-то у меня мысли в башке совсем затекли. Ничего путного не наклевывается. А пора бы. Потому что, на трояк спорю, как только эта зараза обедать закончит, то немедленно отправится ужин себе искать.

– Русский.

– Чего, фриц?

– Ich entschuldige mich[14] – Сер-гей, ja? У нас, у Отто в сумке, есть быть сигналфойер, светящийся ракета. Может, им мочь поджечь эта тварь?

– Дельная мысль, Эрвин, – говорю. – Вот только одна проблема остается – а вдруг эта тварь из негорючего материала сделана? Вот если бы бензинчику из канистры на него плеснуть или бутылкой с КС по голове.

Немец снова заглох. А я за последнюю свою фразу уцепился и начал ее по извилинам прокачивать.

– Слышь, хаупт, – спрашиваю, – у вас спиртного с собой ни у кого не было? Спирт, ну, шнапс, а?

– Я не есть уверен… В zwei комнате, в углу за стол, были две большие стеклянный бутилки.

Черт. Что, спрашивается, может быть в больших стеклянных бутылках? Навряд ли вода. Кислота какая-нибудь? Бутылкой с кислотой тоже неплохо эту тварь по голове огреть. Но лучше бы все-таки чего-нибудь горючее. Легковоспламеняющееся.

– Как думаешь, хаупт, при скольких градусах вино горит?

– Was?

Не понял. Ну и леший с ним. Коньяк, точно знаю, горит. По-моему, все, что за тридцать, уже полыхать должно. Будем надеяться, что колдун покойный в такую даль не нарзанчик волок.

Ладно. Осталась на повестке дня одна задача – как эту тварь из домика выманить? Желательно, через окно.

Думать-то, в общем, особо нечего. Один из нас должен эту заразу на себя отвлечь, пока второй будет в домике копошится. И вопрос о добровольцах не рассматривается – я не знаю, где ракета лежит. Два минус один – равно один.

– Слушай, Эрвин, – спрашиваю, – бегаешь ты хорошо?

– От такой чудовища, – усмехается, – очень быстро.

– Тогда, – говорю, – действуем так. Я подхожу к халупе со стороны окна и попытаюсь эту заразу как-нибудь разозлить. А ты заходишь с двери.

– Поньятно.

– И как только она за мной ломанется – влетаешь внутрь и раскапываешь этот ваш сигналфойер. Только от двери держись, подальше, потому как если ей вдруг расхочется через окно прыгать, расписание ролей меняется. Ясно?

– Ай.

– Отлично. Тогда давай пистолет.

Фриц насторожился.

– Зачьем?

– Затем, – говорю. – Чем я, по-твоему, его выманивать должен? Кис-кис-кис звать?

Немец пару секунд подумал, кивнул, расстегнул кобуру и пистолет мне протянул.

Я взял, взглянул – «вальтер-П38», неплохая, в общем, машинка, знакомая, хотя с «парабеллумом» по кучности и рядом не валялась, глянул на указатель – патрон в стволе был – и за ремень сунул.

– Ну, что, – говорю, – пошли, с богом.

– Ja, – согласился немец. – Без помощи господа мы не обойтись.

Пошли. Подошел я к этому окошку метров на сорок, попытался заглянуть – нет, ни черта не видно. И потом, сорок метров для «вальтера», да еще и незнакомого, это, пожалуй, многовато. Вот двадцать пять – в самый раз.

Глянул, где немец – тот уже позицию напротив двери занял, – подошел еще на десяток метров поближе, и тут снова рык этот леденящий услышал. Низкий такой рык, клокочущий, дико неприятный на слух. У меня опять мурашки по загривку забегали.

Ладно. Встал боком, прицелился – то, что надо – и спокойно так, нормальным голосом позвал:

– Ау. Есть кто в теремке живой?

Рык прекратился, и в глубине комнаты черная туша распрямилась. А наверху у туши – глаза-фонарики желтым полыхают.

Вот по этим фонарикам я и выстрелил.

Три раза успел на спуск нажать, а затем такой рев раздался, что я чуть «вальтер» не выронил. Уж не знаю, как у домика стены устояли. Ноги от этого рева в студень превратились и к земле приросли. Черт!

Чудовище вперед ринулось. Только через окно оно вылезать не стало – оно просто через него прошло. Было окно – стала дверь широкая.

У меня от этого зрелища к ногам сразу вся прыть вернулась. И еще столько же добавилось. Подпрыгнул я в воздух и бросился наутек даже раньше, чем приземлился.

На бегу оглядываюсь, а тварь за мной ломится, словно паровоз на полном ходу. Так же прожектором сияет – одним, левый моргальник я ей все-таки выставил – и так же неотвратимо настигает. Черт!

Еле-еле успел в дверь влететь. Захлопнул, хотя, думаю, что ему дверь, если оно сквозь стены, как сквозь бумагу папиросную, ходит, рванулся вперед, гляжу – посреди комнаты бутылки выставлены. Ну, спасибо тебе, фриц, догадался выставить, а то, пока бы я в том углу копошился – тут-то и настал бы нам обоим полный и окончательный аминь. И голубой туман.

Схватил бутылки, слышу – дверь за спиной отлетела, развернулся и как заору:

– Получи, зараза! – И швырнул обе бутылки, одну задругой, словно гранаты под «тигра».

Одну бутылку тварь в воздухе когтищами разнесла, но большая часть содержимого все равно на нее попала. А вторая вообще отлично попала – об грудь разбилась. Тварь даже замерла на миг – ну, еще бы, так по дыхалке получить.

– Абзейт! В сторону, русский!

Я вбок метнулся, на колени упал, и тут над моей головой ракета пролетела.

Черт! Она ж сигнальная! То есть осветительная! Я ж ослепну к чертям свинячим от такого фейерверка!

Все же кое-что разглядел.

Ракета угодила твари точно в грудь, аккурат в то же место, что и вторая бутылка. И зажгла. Уж не знаю, чего там в этих бутылках было, но полыхнуло – будь здоров!

Тварь взвыла и попыталась ракету лапой прихлопнуть. И прихлопнула. А то, из чего ракета состояла, по ней же и размазалось.

По-моему, в ракеты эти фосфор намешивают. Или магний?

Я к порогу третьей комнаты перекатился, попытался на ноги вскочить, поскользнулся на кишках каких-то, углядел рядом автомат, схватил – черт, все в кровище! – развернулся и.